заместителем до конца рейса.
я, - если я не вернусь из рейса, вернувшиеся без меня будут расстреляны.
Это приказ комиссара Бойла. Перед исполнением можете запросить
подтверждение. Если я вернусь в одиночестве, отправьте меня под конвоем в
четырнадцатый блок. А сейчас проверьте рапортички вернувшихся.
словно в приступе зубной боли. Но оба молчали. Только когда Оливье вышел,
Шнелль спросил:
"пушка" в словаре его не было. В ответ я улыбнулся и предложил:
друга, как самого себя.
Встать и все подготовить.
причмокивающий Губач вышли, столкнувшийся с ними в дверях Оливье спросил
меня:
его козни исподтишка.
ситуации. А там посмотрим.
Поехал сзади, хотя и знал, что сейчас, до появления машины, они не рискнут
напасть: слишком близко от заставы, да и объяснить мою гибель трудно. Кто
напал, кто защищался, почему стрельба? Нет, нападут они, конечно, в лесу,
и если я не приму мер, то по дороге в Город.
темноте ее не было видно - только что-то более черное, чем ночь, вдруг
выросло перед нами. Свет ручных фонарей вырвал из мрака дверцу кабины и
заиграл в ее черном полированном зеркале.
Отставить.
двери, на шоссе не выходить. Забаррикадируйтесь и ведите огонь по любой
движущейся тени. Ничего не увидите - стреляйте в темноту без прицела.
их в необходимости подчиняться. Любой ценой я должен был утвердить свой
авторитет.
вопросы. А сейчас выполняйте приказ. Не заставляйте меня заменить вас
немедленно.
сорвал его.
было.
чего-то боюсь. - Обратно охранять нечего.
на обратном пути отыграемся", - только и мог означать этот толчок. Но,
может быть, все это мне только показалось: у страха глаза велики.
фургона. Я сел в кабину.
23. ФИОЛЕТОВОЕ ПЯТНО
пересадили в пустую кабину и я в полудреме проехал по Городу до каменных
складов Си-центра. Только сейчас я не дремал, пристально всматриваясь в
поблескивающую даже в ночи стекловидную пленку шоссе: не промелькнет ли с
краю какая-нибудь скользящая тень или перегородит путь поваленное дерево?
Я знал, что машина "увидит" это раньше меня, и все-таки всматривался:
ничто не должно было помешать сегодня так тщательно выработанному нами
плану.
уходила в темноту, не встречая препятствий. Так мы доехали до Города,
мелькнули стены въездной полицейской заставы, освещенные двумя тусклыми
"газовками" на столбах; потянулась цепочка таких редких и тусклых
городских фонарей; как река ночью, плыли навстречу темные и безлюдные,
будто вымершие, улицы, слепые дома и витрины за железными шторами.
"Сен-Дизье, - еще раз подумал я, - Сен-Дизье. В такой же безлюдной ночи
сидели мы с Мартином подле офицерского казино, пока женщина в шуршащем
шелковом платье не вышла на улицу - принести нам свет, свободу и жизнь".
За одну эту вымершую пустыню таких, как Бойл и Шнелль, следовало вешать,
вешать и вешать, как вешали палачей из зондеркоманд - всю эту гестаповскую
скверну. Но пока еще неприступной крепостью тянулись по улице глухие стены
Си-центра, горел фонарь над пропускной будкой и послушные галунщики
открывали ворота нашей машине.
ящики и контейнеры, а я заполнял рапортичку, обмениваясь репликами с
дежурными по складу:
контейнерах, и деликатесов более восьми тонн. Поди посмотри.
наивность, спросил:
себя.
скомандовал:
почтительностью. - Так что проходи и садись посередке как старший.
между ними - это конец. Я подумал и ответил:
же тихой и темной реке: крутые высокие берега, безлюдье, тишь. Машина
вернется в последние предрассветные минуты, значит, Шнелль с напарником
постараются напасть ночью. Бессмысленно гадать, на каком километре, в лесу
или в городе. Фактически никто не помешает им застрелить меня на этой же
улице и, раздев, выбросить голого на мостовую. Мало ли как можно объяснить
происшедшее: Шнелль придумает.
тоже сидел смирно. Тебе спокойнее.
пошевелился, разумно решив, что выгоднее.
тотчас же замолчал. Так мы пересекли Город, проехали мимо въездной заставы
и свернули на лесное шоссе. Когда мы проезжали постовых, я думал, крикнет
ли Шнелль, попытавшись поднять тревогу. Что будет? Ничего не будет.
Машина, не снижая скорости, уйдет вперед, постовой не рискнет покинуть
поста, в крайнем случае выстрелит в воздух. Пока выяснят причины тревоги,
пока с заставы позвонят Оливье, машина уйдет еще дальше, и догонять ее