Чтение 34–й страницы книги ~Серебряный вариант~

Мердок в сюртуке и цилиндре ждет у двери.

- Я готов, джентльмены.

- Идем к экипажу, - говорю я. - Мы по бокам. Пистолеты у нас в
карманах, пальцы на спуске. Никакие парни из кафе "Жюн" вам не помогут.
Девушку вы отправите самолично в нашем же экипаже, парней отпустите, а мы
втроем поговорим о дальнейшем. Ясно?

- Ясней быть не может.

На связанного охранника он даже не обращает внимания и уверенно шагает
в ночную темь, разбавленную тусклыми бликами газовых фонарей.

22. РЕШАЮЩИЙ ШАГ

Кафе "Жюн" было закрыто. Пришлось стучать. Дверь приоткрылась,
закрепленная изнутри на цепочке, и кто-то хриплым голосом сказал сквозь
щель:

- Навынос не продаем.

Мы ждем ответа Мердока. Он говорит тихо и властно:

- Открой, Слим. Свои.

В распахнутую настежь дверь мы все входим в том же порядке: чуть
впереди Мердок, за ним вплотную я и Мартин.

В зале пусто. Столы поставлены один на другой, стулья отодвинуты в
сторону, на стойке горит единственная свеча, освещающая не больше пяти
квадратных метров погруженного в темноту зала.

- Где девочка, Слим? - спрашивает Мердок.

- Наверху, и угловой комнате. Наверное, уже спит. От ужина отказалась.

- Разбуди ее повежливее. Пусть спускается вниз. Здесь ждут ее друзья.
Кто рядом?

- Крук и Тони. Играют в кости. Проглотили целый бидон абрикосовой.

- Будет оплачено, Слим. Кстати, скажи им по пути, чтобы убирались
отсюда немедленно.

Слим мгновенно исчезает за дверью у стойки, смутно различимой в
темноте. Мердок садится, мы устраиваемся возле него, контролируя каждое
его движение.

- Не напрягайтесь, ребята, - ухмыляется он. - Я работаю честно.

Из двери у стойки появляются двое. Тусклый свет свечи не позволяет
рассмотреть их лица.

- Вызывали, хозяин? - спрашивает один, не подходя близко.

- Вы оба свободны, Тони. Девчонкой займется Слим. А вы по домам. Живо!

Парни почтительно ретируются, не обращая на нас никакого внимания, -
приказа хозяина не было, а самодеятельность, должно быть, не поощряется.

Минуты две-три спустя в зал входит Минни в светлом платье с жирными
пятнами на рукавах: вероятно, ее тащили за руки. Я делаю знак Мартину,
чтобы он держал под прицелом Мердока, поднимаюсь ей навстречу.

- Мсье Ано! - радостно восклицает она и бросается мне на шею, не
замечая ни Мердока, ни Мартина.

- Вы сейчас поедете домой, Минни, - говорю я. - Вас отвезут. И не
пугайтесь, если не застанете там дядю. Он в больнице святой Магдалины.
Легкий сердечный приступ после вашего исчезновения. Сразу позвоните ему.

- Слим, - подает голос Мердок, - доставишь девушку домой. Головой
ответишь за любую задержку.

- А кто же здесь останется, хозяин? - медлит Слим. Ехать ему явно не
хочется.

- Мы подождем твоего возвращения.

- Идите, Минни. - Я подталкиваю ее к выходу. - Экипаж у подъезда.

Минни и Слим уходят. Я закрываю дверь на цепочку.

- Первое ваше требование выполнено, Ано. - Мердок разговаривает
спокойно, но с какой-то внутренней настороженностью. Вероятно, он
понимает, что его ожидает еще более неприятное испытание.

Я сажусь напротив Мердока. Мартин по-прежнему не спускает с него глаз.

- Здесь есть телефон? - спрашиваю я.

- Вон там, за стойкой, - кивает Мердок.

- Через полчаса я позвоню Минни домой, и тогда будет видно, как
выполнили вы наше первое требование. Надеюсь, телефон работает?

- Проверьте.

- Проверим. А пока проверим другое.

- Что?

- Ваш здравый смысл.

- Не понимаю.

- Сейчас объясню. Вы проиграли, Мердок.

- А что я проиграл, кроме голосов Стила?

- Вашу ассоциацию, Мердок, в перспективе - партию и все ожидающие вас
кресла в сенате.

Мердок долго молчит. Выражения его лица я не вижу, но знаю, что он меня
понял и подсчитывает свои возможности.

- А если подробнее? - наконец спрашивает он. Голос его чуть-чуть
дрожит.

- Сейчас вы напишете под мою диктовку заявление в избирательную
комиссию. Вы "признаетесь", что лично проверили обвинения сенатора Стила и
убедились в их справедливости. Как честного политического деятеля вас
глубоко возмутило сотрудничество ассоциации реставраторов с шайкой
грабителей и убийц. Ассоциация скомпрометирована, и вы ее распускаете,
одновременно требуя изъятия из всех избирательных списков ее кандидатов, в
том числе и своей кандидатуры. А избирательные бюллетени с именами
кандидатов вашей, теперь уже бывшей ассоциации предлагаете считать
недействительными.

- Что же вы оставляете мне? - произносит Мердок.

- Не так уж мало. Во-первых, достоинство и незапачканную репутацию,
во-вторых, возможность играть дальше, причем не только проигрывать. У вас
еще остаются все игорные дома и ночные клубы, организация букмекеров на
городском ипподроме и контрольный пакет акций страховой компании "Эврика".
А самое главное, у вас в руках газета, которая может поддерживать и другие
движения: если не "джентльменов" - они, пожалуй, слишком аристократичны
для вас, - то, скажем, церковников-католиков или евангелистов. Ведь и с их
помощью можно добиться сенатского кресла.

Мердок молча встает и проходит за стойку бара. Мартин с пистолетом
следует за ним.

- Я не оружие ищу, а перо и бумагу, - огрызается Мердок.

Отыскав их под прилавком, он, стоя, записывает: "В сенатскую
избирательную комиссию..."

- Диктуйте, - обращается он ко мне.

Со своего места я диктую ему примерно то, что уже высказал.

- А теперь позвоните в редакцию "Брэд энд баттер" и продиктуйте
написанное, - продолжаю я. - Там знают ваш голос и не заподозрят
мистификацию. Лучше всего, если вы доберетесь до редактора. Утром это
заявление должно быть в газете. И на первой полосе. А затем отдадите
бумагу мне. Об избирательной комиссии и о "Сити ньюс" я сам позабочусь.

Мердок довольно быстро находит по телефону ночного редактора.

- Стенографистки не надо. Записывайте сами.

Торопливо, но отчетливо диктует. Слышатся перебивающие текст реплики:

- Что? Я же сказал. Пишите слово в слово. Да, так. Не вы мне, а я вам
плачу за работу. Понятно? Пишите дальше...

Потом опять текст, и снова раздраженная реплика:

- Если хотите сохранить редакторское место, все это должно быть в
завтрашнем номере. Заеду лично. Да, подпишу номер.

И с элегантностью банкомета, подвигающего партнеру его выигрыш, Мердок
протягивает мне листок со своим заявлением. Я аккуратно складываю документ
вчетверо и опускаю в карман.

- Еще две минуты, Мердок, и мы с вами расстанемся, - говорю я, - только
позвоню Минни.

Она уже дома и радостно сообщает, что созвонилась с больницей, дядя все
знает и уговорил врачей отправить его домой.

- Запритесь, Минни, и никого не впускайте до приезда дяди, я попрошу
Мартина подежурить у вас.

- Зачем? - вмешивается Мердок. - Наемных убийц посылать не стану.
Проиграл - плачу.

- Крупно играете и классно проигрываете, - замечает до сих пор
молчавший Мартин. - А ваши "пистолетники" не играют, а постреливают.

- Выстрелов больше не будет, - смеется Мердок. - Вы, может быть,
все-таки вернете мой пистолет, Ано?

- Я верну его вам завтра в сенатском клубе. У вас ведь есть гостевая
карточка?

Мердок не успевает ответить. Свеча гаснет, заливая оплывшим воском
медный подсвечник. Мы оказываемся в темноте. Самая подходящая обстановка
для житейских раздумий. Я почти уверен, что он сказал правду: выстрелов
больше не будет. Мердок размышляет уже не над тем, что проиграл, а над
тем, что выиграл. А выиграл он возможность играть дальше. Ведь мертвецы не
играют. Через час-два он заедет в типографию и подпишет к печати очередной
номер газеты. Мой же экземпляр заявления Мердока, прежде чем попасть в
"Сити ньюс" и сенатскую избирательную комиссию, должен побывать у
Уэнделла. Придется будить магната, не дожидаясь утра. Надо спешить.

Несмотря на все протесты дворецкого, мне удается поднять Уэнделла. Он
выходит в халате, протирая заспанные глаза.

- Что-нибудь сверхсрочное, Ано, иначе бы вы не явились в такое время?

Я вручаю ему сложенный вчетверо лист бумаги и плюхаюсь на кушетку. Ноги
меня не держат - так хочется спать. Мне даже кажется, что я уже сплю и
лишь сквозь сон вижу, как судорожно глотает слюну Уэнделл и как круглеют