раскрутилсь, поначалу ее не останавливал - ну надо же побе-
дителям покуражиться, погулять! - но и не поощрял особо. К
слову, он довольно быстро, за месяц всего, навел в Москве
относительный порядок, своих соотечественников приструнил,
да и Берлин уже не приказывал топить Первопрестольную в но-
вообразованном море: немцы всегда хозяевами были. Так вот,
этот комендант, фон Грок его фамилия, скинутые с постаментов
памятники свозил... куда бы вы думали?.. в Донской монас-
тырь, где и складировал их рядом с грустным Гоголем, фраг-
ментами Триумфальной арки и Храма Христа Спасителя... И
опять-таки, к слову: не зря складировал. Минин с Пожарским
вернулись на Красную площадь в пятьдесят пятом, там и стоят,
где стояли. Триумфальная арка нашла законное место у Смо-
ленского вокзала, бьюшего Белорусского, а грустный Гоголь
сел в истоке бульвара своего имени. "Чучелы" и революционный
член на места не возвратились, так и остались в Донском, не
мешая ни похоронам, ни церковной службе. Ужились.
ков, Катаев... Даже партийного графа Толстого не пожалели.
Первые дни оккупации были освещены кострами из книг, как в
приснопамятные дни в самой Германии. Книги жгли на Лубянке и
в фонтане перед Большим театром. Жгли по спискам и без спис-
ка - что под руку попадется. Но начали, конечно же, с Лени-
на.
грели зимнюю Москву истово. Гражданам под страхом всяческих
кар надлежало волочь из домашних библиотек в огонь все книги
по утвержденным спискам. И ведь волокли, кидали в костры, а
потом хвастались друг перед другом - кто сколько. Были и те,
кто прятал любимые книги. Их, прячущих, выдавали соседи, а
то и родственники: стукачество, насажденное гебе, легко при-
жилось и в дни оккупации. Но многие все же сохранили
кое-что. Потом, когда пожарный синдром несколько поутих, и
позже, когда Россия стала самостоятельной, это "кое-что"
всплыло и в домах, и в букинистических лавках, и Ильин
встречал в своих книжных странствиях по Москве то "Тихий
Дон", то "Хождение по мукам", то "Белеет парус одинокий".
Что-то из этого, сожженного, но, как оказалось, не сгоревше-
го, даже переиздаваться начало - уже в шестидесятых, в нача-
ле. Кое-что, большинство, так и сгинуло. А вот Булгакова -
не жгли - за неимением оного в типографском виде. Он и воз-
родился легко: "Мастер и Маргарита" пришли к русскому чита-
телю в пятьдесят седьмом, Ильин купил себе это самое первое
издание в книжной лавке на Арбате.
постарались стереть не только из истории, но и из памяти.
города, немцы их искали с остервенением, но так и не нашли.
Более того, - и это казалось Ильину фантастичным! - скрыв-
шись из Москвы, они больше нигде не возникли вновь, ни наме-
ком даже. И из ЮАР о них ни слова не пришло. Были версии.
Первая: во время бегства всех их накрыло бомбой или снарядом
- в поезде ли, в автомобилях ли, на чем они там драпали.
Накрыли и не узнали кого накрыли. Вторая: им удалось переп-
равиться в Китай к гоминдановцам, а оттуда они все-таки ушли
в ЮАР, а там - пластические операции, то да се - ну, как фа-
шисты в Южной Америке в прежней жизни Ильина. Сравнение ему
и принадлежало. Обе версии были вполне допустимы, но ни одна
не нашла фактического подтверяодения. Оставался факт: были
люди - нет людей. Но вот под именами их и над трудами их
немцы поизгалялись вволю, все подчистую спалили, а за упоми-
нание Сталина даже в частных разговорах людей волокли снача-
ла в гестапо, а позже в гебе. И по сей день имя Сталина в
России - черно. В энциклопедии, смотрел Ильин, несколько
строк: тиран-параноик эпохи тоталитарного социализма, родил-
ся тогда-то, умер - прочерк. А вот Ленин - нет-нет да возни-
кает нынче.
будто новая маска Ильина никому, кроме неореволюционеров, в
Москве неизвестна. Подробности - высказывания, цитаты, пол-
ные тексты книг и статей - да, неизвестны: кто нынче в здра-
вом уме станет заглядывать в мертвые прописи минувших дней?
Кроме, естественно, специалистов - историков или политоло-
гов. Но все же сожженный Ленин, аки Феникс-птица, из праха
возник для памятливого русского народа. Фамилия на слуху.
Кого ни спроси - скажут пару слов о бьщшем вожде. В гимнази-
ях, в лицеях его не проходят, но поминают к месту, к случаю.
А то и старую фотку покажут, чтоб ученички знали, от кого их
избавила доблестная немецкая армия. В той же энциклопедии,
вышедшей в недавние годы, в восьмидесятые уже, о Ленине -
целая статья, удостоился. И хоть поливают Лукича, но вежли-
во, отдавая, так сказать, посмертные почести Личности с
большой буквы.
было всяких персонажей, а ведь никого не забыли. Чем мы-то
хуже?..
дежь увлеклась! - в России начали возникать тайные общества
ленинистов. Вот ведь и кое-какие труды сохранились, хотя и
жгли их вроде бы подчистую. Вот ведь и фотографии старые
выплывали то там, то тут. Смотришь - на ветровом стекле ав-
тобуса или мощного трака "вольво" улыбается Лукич хитренько:
мол, жив курилка. А когда Россия стала Россией, когда про-
мышленность поднялась, когда границы открылись и пошли тор-
говля - раз, туризм - два, культурные всякие взаимообмены,
тут и поплыли в Россию книжечки не только Ленина, но и Троц-
кого, и Бухарина, и Зиновьева. Там-то, за бугром, их никто
не жег - в Англии, например, или в Штатах.
очень приличным, что ли. И если упоминалось в каких-либо
официозах, то непременно в негативном смысле. В последние
годы, когда южноафриканский социализм начал прорываться за
скудные пределы пустыни Калахари, имя бывшего вождя мирового
пролетариата вновь оказалось на слуху у этого пролетариата.
И не только у него. Уже не только тайно, но кое-где и явно.
Однако официозная Россия открещивалась от вождя, как и после
войны. Оно и понятно: откуда у нас свои пророки!..
бым идеологиям. Помните поговорку про запретный плод? То-то
и оно. Да и слишком яркой - пусть для большинства черной, но
все ж яркой, как сие цветовое утверждение ни парадоксально!
- личностью в мировой истории был Ленин, чтобы вычеркнуть
его из оной. Вон в прежней жизни Ильина московские постпе-
рестроечные издатели даже "Майн камф" Гитлера перевели и из-
дали, Ильин ее до катастрофы успел купить, но не успел про-
читать. Так и в нынешней его жизни махонькие коммерческие
издательства, то возникающие, то умирающие от безденежья,
начали потихоньку издавать Лукича. Как там говорилось: Ленин
жил, Ленин жив, Ленин будет жить...
советский народ, его сильно достали народные депутаты всех
уровней, видеть их на экране тиви не мог, зверел. А также
митинги, демонстрации, всякие выборыперевыборы, флаги крас-
ные, трехцветные, андреевские, etcetera- тоже не мог ни ви-
деть, ни слышать. Тем более - участвовать.
как-то мимо народа, сама по себе. Шла и шла. Кто очень хо-
тел, тот интересовался, кто избегал - милости просим. Когда
приближались выборы, агитационная кампания вырывалась на
улицы, иногда на телеэкран, обязательно - в газеты. Но улицы
этой кампании отдавались определенные - Тверская, Манежная
площадь, часть Садового кольца от Крымского моста до Смо-
ленской площади, до "высотки" МИДа, которая, как ни странно,
и здесь была достроена после войны - на предвоенных фунда-
ментах. И в ней по-прежнему - к вящему удивлению Ильина -
обитала Российская дипломатия. Впрочем, это - не единствен-
ный повод для удивления Ильина, таких поводов в Москве ока-
залось - сотни. О них здесь уже писано... А мы о чем? А мы
об улицах для демонстраций и митингов. Да что о них расп-
ространяться: только вышеперечисленные. За их пределы -
ни-ни! Иначе сразу - полиция, судебное преследование, ги-
гантские штрафы с устроителей. Вот и получается: не ходишь,
не ездишь по этим улицам - любая выборная кампания рулит ми-
мо тебя. Плюс к тому: на тиви - двенадцать программ, а не
пять, а газеты, хоть и уделяют подобным кампаниям местечко,
но на одной полосе, а полос в газетах - не меньше сорока
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Шидловский Дмитрий
Шилова Юлия
Жюль Верн
Конан-Дойль Артур