хлопушек и конфетти -- осколки лампочек сыпались сверху на высокие прически
и обнаженные плечи придворных дам.
смел ступить ни один из гостей. Кора понимала, что нарушает некие незыблемые
правила этикета, но именно к подобным нарушениям она и стремилась.
пахло пудрой, потом и одеколоном, мужчины пожирали глазами украшенные
золотыми бабочками обнаженные плечи и бедра прилетной красавицы.
издали, потому что все склонились в глубоком поклоне, а Кора, не знавшая,
что надо склоняться, осталась стоять, как сигнальный столб высотой в сто
восемьдесят сантиметров. Кроме того, нарушив по крайней мере дюжину
строжайших установлений и правил, Кора помахала императору прекрасной
ручкой, охваченной вместо браслетов совершенно как живыми роботогадюками, и
крикнула:
подойдя к Коре, возмущенно зашипел:
четвертовать.
улыбаясь. Так лучезарно, что даже в злобной душе императора что-то дрогнуло.
которые восседали на плечах Коры и время от времени, будто собираясь
улететь, начинали взмахивать крыльями, усеянными маленькими алмазами.
же повторила вопрос: -- А как с телеграммой?
величество, -- ответила Кора.
преступлении. -- Говорите со мной. -- Вы не скажете правды.
мысленно готовили ей гибель. Она была вызовом всей женской половине
придворного человечества.
о том, как бы вовремя убрать ногу из-под его сапога. Наконец танго
кончилось. Император отвел Кору к полке с прохладительными напитками и взял
себе высокий бокал, забыв угостить гостью.
отделился прямой в спине, четкий, выглаженный и тщательно причесанный
господин. Подойдя к императору, он низко поклонился.
бывший секретарь моего дяди. Ирациум, расскажи даме из ИнтерГпола все, что
ты знаешь об убийстве своего шефа.
Земли, -- ответил советник. Каждое движение его губ было экономным и
размеренным. Размеренность была главным качеством господина Ирациума. -- Я
надеюсь, что это злодеяние не останется безнаказанным.
оборачивается пудель к дрессировщику. Глаза советника были испуганные.
-- После смерти моего дяди этот старый идиот остался без работы. А я так и
не решил, дать ему пенсию или пускай проживает наворованное.
многочисленные гости разразились хохотом.
руками, стараясь его унять. Кора почувствовала, как тонкие сухие пальцы
советника дотронулись до ее руки. Она приняла у него свернутый в горошину
листок бумаги и незаметно заложила его за браслет. Змея блеснула алмазным
глазом.
когда смех улегся и император снова обратил к нему строгий взор. -- Хорошо,
иди.
приблизился адъютант Гим. Император сказал Коре:
народ убежден в том, что виноваты твои соотечественники. Я думаю, что в
твоем докладе ты сообщишь об этом. -- Посмотрим, император, -- сказала Кора.
-- Тогда иди в гостиницу. Гимочка тебя проводит. Император потрепал красавца
по курчавой голове. -- Я хотела бы еще повеселиться, -- сказала Кора. -- Я
так редко бываю на балах.
взвизгнувшую от боли Кору и, довольно смеясь, покинул зал.
должны были по очереди подкидывать партнера кверху (что удавалось далеко не
всем), Кора спросила у Гима, где находится дамский туалет.
табу. Женщина на Нью-Гельвеции скорее умрет, погибнет от разрыва мочевого
пузыря, чем опустится до такого вопроса.
она неслась по живому коридору, как Золушка, убегая с бала.
кабинке и развернула записку, написанную крошечными буквами на папиросной
бумаге.
вашей гостиницы".
сдвигалось с мертвой точки. Она искала -- ее нашли.
тридцать две минуты.
заметила чичероне. Она скользнула в другую сторону и, не внимая призывным
возгласам спохватившегося адъютанта, вбежала в танцевальный зал, выбрала
офицера гигантского роста, который как раз крутил головой, выбирая себе
партнершу, и кинулась к нему в объятия с громким вопросом: -- Вы пригласите
меня, кавалер?
немыслимо, то офицер некоторое время хлопал глазами, стараясь понять, что же
происходит. Однако его мама, баронесса Двраж, которая как раз недавно начала
выводить сына в свет, отлично понимала, что нельзя отказывать иностранке, с
которой танцевал император. Поэтому она всадила в ляжку сына вязальную спицу
(матери на балах вяжут) и зашипела: "Соглашайся, болван!"
Двраж в страстном вальсе, недавно завезенном с Земли и потому считавшемся
танцем экзотическим и эротическим.
что на последующие танцы у нее не было отбоя от кавалеров, а несчастный Гим
был вынужден бегать вокруг нее, чтобы не оставлять ни на секунду без
присмотра, -- но попробуйте это сделать в зале, где толпятся сотни знатных
танцоров. Так что помимо нескольких синяков, произведенных особо щипучими
кавалерами, Кора обзавелась и некоторыми нужными сведениями. В частности,
она узнала, что госпожа Синдика страшно переживает смерть императора, но
находится в опале и даже не допущена на бал в императорский дворец, а ждет
со дня на день ссылки в отдаленное имение, если не монастырь. Однако
навестить ее нельзя, потому что ее дом охраняется. Кора узнала, что Гим
ревнует императора к балерине Пруцкой, которой тот увлекся последнее время,
правда, судя по сегодняшним событиям, положение балерины Пруцкой
пошатнулось, потому что император увлечен красоткой, прилетевшей с Земли
якобы для того, чтобы разгадать убийство бывшего императора. И главное:
покойный император был склонен к оккультным наукам и нередко встречался с
неким предсказателем Парфаном, существом подозрительным и неприятным, но
весьма осведомленным.
император о достижениях Коры, никогда бы не разрешил ей приблизиться к балу.
Теперь пора было возвращаться в гостиницу, благо репутацию самой нахальной,
экстравагантной и сумасбродной девицы в империи она уже завоевала.
танцоров. -- Я устала как собака.
извлечь вас из этой стаи самцов.
император меня любит.
минет, и они набросятся на вас.
себе другого могучего покровителя.
истощились, головки вяло повисли, словно это были не змеи, а усталые
земляные черви. Кора сняла их и положила в сумочку, потом уже внизу, у
лестницы, отцепила разноцветных бабочек, и сразу стало легко и свободно, как
бывало, когда снимали лечебные банки или горчичники.
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Курылев Олег
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Шилова Юлия