Чтение 34–й страницы книги ~Ватерлиния~

Пожалуй, капитан мне даже нравился. Немного сумасшедший, как видно, но
сумасшедший, если можно так сказать, здравомыслящий: не рискнул оставить
спасенного чужака одного в рубке, обыскал сонного на предмет оружия, а у самого
под рукой наверняка лучевик или еще чего похуже...
Если на одной палубе с ним я осторожничал, то, спустившись вниз, повел себя
смелее: совал любопытный нос в незапертые двери и люки, тщетно дергал
задраенные. На обратном пути, прижимая к животу пакеты с сухими пайками, я дал
крюк через нижнюю палубу - с тем же результатом. У прохода в камбуз в нос ударил
гнусный запах - что-то вроде прокисшей барды с отдушиной йода.
Капитан ждал меня с усмешечкой на губах.
- Ну как, нашел кого-нибудь? А то погуляй, поищи еще. Я бы тоже не отказался
найти.
Я брякнул перед ним пакеты.
- Мы одни? - Я уже понимал, что одни, и почему-то это не казалось мне странным.
Он ответил кивком - был занят пакетом. Надо было видеть, как он ел! Полпакета
улетело в момент. Со второй половиной сухпайка он расправлялся не торопясь, со
смаком, причмокивая, блаженно закатывая глаза и, похоже, борясь с собой, чтобы
не заглотнуть все мигом. Даже в глазах сушеной воблы появилась некая
осмысленность.
Однако, подумал я. Легенда о Сонной субмарине - очень старая легенда, ей не то
двадцать, не то тридцать лет. Ладно, пусть всего-навсего двадцать... И все это
время старик сидел на криле и дистилляте?
И опять, словно услышав мои мысли (или я лицом не владею?), старик чему-то
улыбнулся, крякнул и сказал:
- Криль и планктон в основном. Если ты и впрямь помнишь необязательный курс,
"Анаконда" рассчитывалась на пятилетнюю автономность. Само собой, выдвижные
сетки, тралы... а что до однообразия, так на то и военная служба. Это уж
последующие лодки этой серии модернизировали специально для войны на Капле:
автономность поменьше, боевая мощь побольше... После Экваториального разгрома
"Анаконду" и вовсе сделали вспомогательным судном, грузы возить...
Покончив с сухпайком, старик блаженно откинулся в кресле, сыто отрыгнул в кулак
и облизал пальцы.
- Еще водоросли ловлю, - сообщил он и икнул. - Понятно, не хищные - их есть
невозможно, - а фиолетовые микрофиты. Гадость хуже криля, зато углеводов в них
хоть отбавляй. Дело полезное... Ты уж угоди старику, сходи на камбуз. Там сразу
увидишь.
- Что увижу?
- Лекарство, - хмыкнул старик. - Счастье, которое принимают вовнутрь. Не будь
идиотом, иди и неси. Да не разлей.
Так... По крайней мере, запашок из камбуза прояснился. Я сходил и нашел то, что
ожидал найти: примитивную перегонную установку грубого кустарного производства.
В пластиковую фляжку, снабженную надписью "Ядовито! Изопропиловый спирт. Только
для протирки контактов", из обрезка гнутой латунной трубы размеренно и
неторопливо - кап! кап! - падали мутные капли.
Зажавши нос, я забрал фляжку, подставив вместо нее первую попавшуюся на глаза
кастрюлю, и покинул камбуз так быстро, как только мог. Отдышавшись, рискнул
понюхать продукт.
Н-да... Такой гадости я и в трюме Поплавка не нюхал и не пил. Очень возможно,
что фиолетовые микрофиты действительно содержат массу углеводов - не знаю, я не
биолог, - но нос ясно указывал, что иной и притом дурно-пахнущей органики в них
вряд ли меньше. Зато стало, пожалуй, понятно, почему старик за столько лет не
превратился в законченного алкоголика...
Когда я вернулся, перед стариком прямо на пульте стояли две пластмассовые
кружки.
- Наливай. И себе тоже.
Я налил ему полную, а себе на донышко.
- Твое здоровье, капитан.
- За твою жизнь, парень. За долгую жизнь. Пей!
Содрогнувшись, я выплеснул в себя маслянистую жидкость и после минутной борьбы с
рвотными позывами сумел удержать ее в желудке. Старик одобрительно кивнул.
- Молодец, налей еще... А теперь я вот о чем спрошу тебя, парень... Почему не
долбанул меня? Одна антиторпеда у тебя еще была.
- Думал, что свой.
Старик погрозил мне коричневым пальцем.
- Врешь. Это ты себе внушил, уж поверь моему опыту. Я таких, как ты, с десяток
видел: поначалу все врут и даже не замечают. Наверное, очень выжить хочется?
Ну вот... Я с ужасом посмотрел на фляжку, наполненную более чем на две трети.
Только доверительных разговоров под жуткое пойло мне сейчас не хватало. Может,
он тоже из этих... из русских? Как Морж?
- На Земле мне однажды дали совет: не позволять убить себя ради чужих игр.
Старик крякнул.
- Любопытный совет. И ты ему следуешь?
Я пожал плечами.
- Когда как.
- Не скажешь по секрету, кто тебе его дал?
Можно подумать, он знает все население Земли...
- Морж дал... то есть вице-адмирал Могильный. Он у нас в Центре на Сумбаве
тактику читал.
- Вот как, - с неясной интонацией сказал старик и вдруг, разом опрокинув в рот
кружку, глубоко задышал. - Понятно... Грехи замаливает. До вице-адмирала,
значит, дослужился... При мне кавторангом был, а после той истории с лагерем его
разжаловали в капитан-лейтенанты - и пинком под зад в действующий флот, искупать
вину. Выслужился, собака...
Сдержался я. А может, не успел разогреться. Уж слишком неожиданно это
прозвучало.
- Ты не путай, капитан. Морж никогда не плавал вне метрополии, он сам говорил.
Лысый гном неприятно засмеялся:
- Так-таки сам и говорил? За какие же заслуги он получил свои награды и чин? Или
в озере Виктория всплыла лодка Лиги?
Я не нашелся с ответом. Может быть, старик специально ждал момента моей
растерянности, чтобы налить мне полную кружку.
- Выпей, парень. Такие разговоры на трезвую голову не идут. За центральный пост
не беспокойся, автоматика справится. Выпей залпом - и полегчает. За всех, кто в
Капле: за тех, кто не всплыл, и за тех, кому пока везет... До дна!
- Удачных всплытий, - пробормотал я, с содроганием разглядывая мутную жидкость в
кружке.
- Кхм. Ты что, издеваешься?
- Нет... Ах да, прости...
- Соображать надо! - проскрипел старик и, выдув кружку единым махом, потянулся
ко второму пакету с сухпайком. - Черт, хотел на завтра оставить... А, ладно!..
Пей!
Не знаю, притупилось ли мое обоняние, жидкость ли обладала такими свойствами,
только со второй попытки пошло много лучше. Организм перестал бороться, как бы
говоря: "Давай дерзай, я тебя предупредил, а что с тобой завтра будет - не моя
забота".
Ну и ладно.
- Ты что, вообще не всплываешь? - поинтересовался я, усердно заедая пойло
крилем.
- Только под шнорхель, раз в полгода. Ну, понятно, в перископ на океан
поглядишь, пока воздухом закачиваешься...
- И все время в Гольфстриме?
- Ну да. Двадцать второй год пошел. Тебя это удивляет?
Еще бы не удивляло! Хотя, конечно, ударный крейсер - это не какая-то там капсула
и против полудохлых торпед он что кит против сельди. Даже без доработанного
постановщика помех, без антиторпед, одним лазерным гарпуном, буравящим толщу
воды штреком раскаленного газа... Звено таких лодок могло бы полностью вычистить
Гольфстрим за год-два.
Но чем бы тогда занимались штрафники?
В военное время - понятно чем. А в мирное? С риском для жизни устранять
повреждения после желтых приливов? Сколь ни разнообразны природные пакости
Капли, их на всех не хватит.
- Все хочу спросить, - сказал старик. - Командование обо мне что-нибудь знает?
Я пожал плечами. Нашел у кого спрашивать!
- В приказах, кажется, не было. Так, слухи ходят... легенды. Мол, с той войны
ходит где-то Сонная субмарина со свихнувшимся... - я поперхнулся, - капитаном и
экипажем лунатиков... Извини, капитан, не я это придумал.
Старый гном заперхал. Я не сразу понял, что он смеется.
- Знаю, не ты. Меня эта байка не первый год забавляет. Думаешь, я тебя одного
пожалел? Как умер Витус, мне поговорить стало не с кем, вот иногда и вылавливаю
бедствующих штрафников: человеку - спасение, мне - разнообразие... - Он
помолчал. - Может, согласишься остаться?
Я отвел глаза. Не люблю рушить чужие надежды. Старик вздохнул.
- Понятно. Тогда поживи здесь хоть неделю. Те, кто был до тебя, обычно
соглашались. Один только буйным оказался, за горло меня взял, ну и пришлось
его... сам понимаешь.
- А потом?
- А потом я их отпускал вне Гольфстрима. Кто не соглашался, того отпускал сразу.
Правда, в Гольфстриме.
- И не брал слова молчать?
Старик опять заперхал.
- Плохо ты соображаешь, как я погляжу. Вот ты, штрафник, доложишь обо мне
начальству? Нет? Так я и думал. Контакт с изменником, сам понимаешь, срока
давности за измену нет... хотя я никому не изменял. Да и не поверит тебе никто.
А засечь меня в Гольфстриме не так-то просто.
Он взболтал жидкость во фляге, посмотрел на свет, одобрительно хмыкнул и снова
наполнил кружки. Как раз хватило по полной. Пьяным он не выглядел, скорее
чуть-чуть сумасшедшим. Неудивительно...
- Война за Воссоединение, ха! - сказал он с желчью. - Правда, северяне почему-то
называли ее войной за Независимость. Ну да не мне их судить, особенно теперь.
Сколько людей утонуло, сколько лодок... Девять лет войны! Обычно чаще мы их