ниспровергал вчера, и ниспровергал возвеличенное, проникал и
устремлялся, бился в неразрешимое, отступал и устремлялся снова.
водой мгновенно, как его и не было, и тут же рвануло с такой яростью,
что Стефан едва успел погасить рывок удилищем. Леса отчаянно заметалась.
Теперь должно было начаться самое интересное - тот полный душевного
трепета момент, которого ждет каждый любитель ловли нахлыстом и ради
которого он готов часами, оскальзываясь на придонных валунах, бродить,
коченея, по пояс в бурлящей воде, держать равновесие в бестолковых
струях и сносить плевки холодной пены, зато результат... м-м... о
результате можно писать поэмы, даже если улов составит один-разъединый
недокормленный хариус калибром с мойву. Даже если клевать не будет
совсем.
минуту назад, навязывая на шнур очередную мушку. Главное - искусство,
удовольствие, как скажет любой промокший рыбак, возвратившийся с
неудачной ловли, в ответ на сардонические вопросы жены. И он будет прав.
И еще более он будет прав тогда, когда пошлет подальше любого, кто
напомнит ему его слова в тот момент, когда рыба - настоящая рыба, не
недомерок - попалась и бьется на крючке, имея все шансы уйти, если
только рыбак допустит малейшую оплошность...
струю с остервенением плохо загарпуненного кашалота - сделал шаг к
берегу и присвистнул: на прибрежной каменной россыпи возле самого
рюкзака с уловом сидел и алчно принюхивался здоровенный бурый медведь.
Надо было полагать, что из лесу он вышел не только что, поскольку успел
уже освоиться и не обращал никакого внимания на ненормального,
забравшегося в резиновых штанах на середину реки, где, по-видимому,
ненормальным самое место. Намерения зверя просматривались явственно: в
первую очередь его интересовал десяток хариусов, покоящихся на дне
рюкзака, интересовали его и две мелкие форели, покоящиеся там же, а на
человека он плевать хотел, и только когда человек завопил и замахал
руками, показав нежелательную заинтересованность в развитии событий,
медведь не спеша поднялся на задние лапы и нехотя, ритуально рявкнул.
"Брысь!"- еще громче заорал Стефан и оступился. Вода покрыла его с
головой, она была белая от воздушных пузырьков и беснующаяся сотнями
маленьких водоворотов, ей совсем не нравилось течь спокойно, больше
всего ей хотелось бы вынести человека в основную струю и кубарем
прокатить его от начала порога до конца, дабы неповадно было лезть куда
не надо, но Стефан уже нащупал ногой новый камень и выпрямился, фыркая и
отплевываясь. Удилища он не выпустил, и, как ни странно, форель все еще
была на крючке. Его снесло ниже, но отсюда было нетрудно выбраться на
берег. Медведь на берегу допросился-таки: в кармане рюкзака сработал
инфразвуковой сторожок, и зверь, обиженно тряся косматым задом, с
паническим ревом галопировал в лес.
было бы неплохо развести костер, но возиться с ним было лень. Он снял с
себя всю одежду, разложил ее для просушки на прогретых солнцем камнях,
поплясал для обогрева и провел ревизию свежих синяков и ссадин. После
купания снова лезть в воду не хотелось совершенно. Рыбацкий азарт не
вполне еще угас в нем, и в принципе можно было порыбачить еще, но ни
один уважающий себя нахлыстовик не станет забрасывать мушку с берега,
как какой-нибудь лопоухий новичок, вчера купивший спиннинг и
воображающий, что способен обставить настоящих асов нахлыста в этом
великом искусстве, в то время как способен он только на то, чтобы
распространять дурной тон.
не хватит, пусть сами идут и ловят.
северный загар, и неодобрительно щурился, рассматривая медленно
наползающую с запада облачную гряду. Солнце спряталось. Ворча, Стефан
натянул на себя влажную одежду и постучал зубами на ветерке. Вот так и
зарабатывают ревматизмы с радикулитами, подумал он. Ну да ерунда, не
нодью же мастерить, когда до дома всего час ходьбы и нет других дел,
кроме осмотра кривой сельги по-над болотом. Крюк, но небольшой.
пер напрямик через холм, как чемодан "Большой Берты" при низкой наводке,
с той существенной разницей, что чемоданы не оставляют с перепугу
жидкого следа; вот тут он ломился через можжевельник, только рев стоял,
и сокрушил титанический муравейник, а вот тут - мох с камня содран
широкой полосой - он карабкался на гранитный увал, не сообразив сдуру
его обойти, и еще минут пять Стефан шел по следам панического бегства,
только потом медведь сбавил галоп и свернул вкруг болота. Странный
какой-то медведь: и незнакомый след с обломанным когтем, и пуглив не в
меру. Не мой медведь. По соседнему участку тянут дорогу на Вокнаволок,
вот его, наверное, и шуганули, бедолагу. Вообще-то на случай интимной
встречи с медведем требуется кое-что посерьезней этой пукалки, но
ягодным летом хозяин смирный - сытый и умный. Может долго преследовать
по следам и не напасть, если только не подранен каким-нибудь глупым
мерзавцем. Бывают, конечно, исключения... Стефан похихикал, вспоминая,
как прошлой весной отсиживался в сарае, в то время как медведь крушил во
дворе мачту энергоприемника, и как потом, стремглав перебежав в дом,
полдня не смел высунуть оттуда носа. И что медведю в мачте не
приглянулось? Мачта как мачта.
изменениям. Разбросанные перья рябчика - охотился горностай. Соль у
большого валуна олени еще не обнаружили, а ту, что в лощине, слизали
подчистую. Рысь Фимка увела выводок глубже в лес, натаскивает потомство
на глухарей да зайцев. Лет черных усачей только начался, но уже видно,
что их меньше, чем в прошлом году, и это хорошо - лес сам себя защищает,
и не нужно завозить дятлов. За браконьерским самострелом недавно
приходил хозяин - и матерился же, наверно, найдя затвор вынутым, а
"глаза", естественно, не обнаружил, хотя заметно отчетливо, что искал.
Заматерится еще не так, обнаружив в почтовом ящике повестку в суд.
Поделом. Глупый, конечно,- умные не попадаются.
усталость, а что одежда не высохла, так переживем, потом высохнет, а
дома ждет уют, и непременный стаканчик клюквенной, и извергающаяся
вкуснятиной огненная печь - люблю кулинарить! - и, естественно,
фирменное вино из морошки, потому что еще до вечера приедут друзья,
лучшие из немногих... полтора, кажется, года не виделись... ну да,
полтора и есть, зима еще стояла сверхснежная, снегокат из сугроба втроем
тянули, да так и повалились друг на дружку, гогоча, как мальцы... Ах,
какое это счастье, и как это просто и естественно, естественно-просто -
идти и идти по лесу в погожий день, идти к друзьям с уловом, обходя
выпестренные лишайником валуны, топча сапогами толстый пружинящий мох,
вдыхать густой сосновый дух, иногда наклоняться нестарым еще, крепким
телом, чтобы швырнуть в рот ягодку черники, замечать и работу белки над
шишкой, и проползшую в багульник изящно-глянцевую гадюку, и первый
пробившийся из мха оранжевый подосиновик на толстой ноге, легко
размышляя о том, что, наверно, нигде во Вселенной нет такого места и
леса, в котором так легко дышится и не надоест прожить целую жизнь, а
ведь лес еще не все - есть в нем и дом за оградой, построенный для себя
своими руками, и сарай, и энергоприемник на заново возведенной мачте, и
обе баньки - финская и русская, а рядом природный бассейн в ручье, где
можно добиться, чтобы вода покрыла тело почти целиком, если упасть
горизонтально и поерзать между камнями. А крепкие сосны, обнимающие
корнями скалы? А северная красота, не запечатлимая ни на чем и никем
почти не запечатленная? Вот, кстати, вопрос - почему? То ли лентяями
были великие пейзажисты, то ли в средствах стеснение имели, а только
дальше Днепра или соснового бора средней полосы - ни ногой. А может,
были они просто умными людьми и запечатлевали то, что надо
запечатлевать, оставляя в покое то, что надо всего лишь чувствовать
тому, кто умеет? Возможно. Надо будет спросить об этом Маргарет, она
тонко чувствует, а от Пита, как обычно, ничего не дождешься, кроме
"сдаешь ты, старик... к делу тебя надо, а не к лесу... ты же готовый
первопроходец, хочешь поговорю о тебе с кем надо?.." Нет, вы хорошие
ребята, свои в доску, но как хотите, а эту тему я вам развивать не дам.
Отстаньте. Мне и здесь хорошо - лучше не бывает. Это вам не хождение по
мукам за три моря, это - удовольствие!
темень? а комарье, к которому ты уже привык настолько, что не чувствуешь
его в самое комариное лето? а гнус, к которому привыкнуть невозможно,
потому что любимое его занятие заползти за ухо и уже там откушать вволю,
да так, что опухшие уши горят адским пламенем и очень хочется оказаться
дома и запихнуть голову в морозильную камеру... Бывает? Еще как бывает,
только все это ерунда, и вы, мои хорошие, голову мне не морочьте, не
выйдет. И не такие морочили, а чего добились, кроме пшика? Не нужны мне
ни ваши города, ни твой, Пит, космофлот, ни в особенности Новая Твердь,
Новая Терра и Новая Обитель. Побежали оттуда эмигранты - ведь побежали,
Пит, спорить не станешь? - сам их возишь и знаешь лучше меня, что мы
зацепились за колонии лишь молодежью, что выросла уже т а м, а старики
вроде нас с тобой возвращаются обратно в шум, в тесноту, в отравленные
города - а почему? Потому что - Земля. И правильно, так что о новой
волне эмиграции ты мне не пой, дружище. То ли где-то наконец поняли, что
Землю нужно очищать не только и не столько от человечества, то ли
решили, что человечество не настолько ценный злак, чтобы засеивать им
Акунин Борис
Маккэфри Энн
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Перумов Ник