все больше. Вокруг него неподвижно стояли пять или шесть синглитов.
Ротанов догадался, что это синглиты, а не люди, по неудобным для человека
позам. Когда они двигались, их невозможно было издали отличить от людей,
но стоило им остановиться, как они застывали в полной неподвижности и,
казалось, были способны прервать начатое движение в любой точке. Замереть
с занесенной для шага ногой, например, или остановиться с наклоненным
вперед туловищем. Словно им ничего не стоило поддерживать тело в любом
неустойчивом равновесии. Еще несколько синглитов вышли из-за деревьев и
присоединились к стоящим вокруг этого бешено вращавшегося люсса. Казалось,
они совершают какой-то тайный обряд. Вдруг люсс слегка подскочил,
вытянулся вверх и быстро утек в сторону. На поляне оставалась только
группа синглитов и еще что-то на том месте, где только что был люсс,
какой-то предмет...
смог рассмотреть, что там такое было, хотя почти уже догадался, прежде чем
тронул верньер настройки. На поляне в небольшом углублении лежало яйцо...
Точно такое же, какое он видел в том странном контейнере на складе. Форму
этого предмета невозможно было спутать с чем-нибудь другим. И хотя яйцо,
лежавшее на поляне, было матовым, даже каким-то белесым, а то, с которым
довелось ему познакомиться раньше, все переливалось радужным свечением,
тем не менее он его узнал... И почти не сомневался в том, что последует
дальше.
знакомым шестигранным контейнером. Они поднимали яйцо осторожно, словно
это был какой-то горячий хрупкий сосуд. Двое других развернули кусок
холста и аккуратно упаковали в него яйцо, прежде чем опустить в контейнер.
Почти сразу из-за деревьев показался кар, точно такой же, как тот, на
котором лежала Анна... Они поставили на него контейнер, водитель долго не
мог запустить мотор, что-то у них не ладилось с этим каром. Но вот он
тронулся наконец, на поляне никого уже не было. Кар качнулся последний раз
и исчез из поля зрения. Больше ничего не было видно. Ротанов опустил
бинокль. Бой, по-видимому, кончился несколько минут назад. Отряд собрался
у вездеходов и теперь дожидался его. Никто больше не прятался и никто не
стрелял. Ротанов встал и пошел вниз. Когда он подошел к инженеру, чтобы
отдать бинокль, тот выглядел так, словно был в чем-то виноват перед
Ротановым. Он взял у него бинокль, глядя в сторону, только что не
извинился, хотя извиняться нужно было, по существу, самому Ротанову. Он
помнил, как грубо оттолкнул инженера и почти вырвал бинокль, когда заметил
люсса.
бы знать, что это значит.
учебнике биологии. Так вот, этот анофелес, прежде чем снести яйцо,
обязательно должен был напиться человеческой крови...
невозможно! Здесь не было раньше людей, даже крупных млекопитающих. Этот
цикл развития не мог возникнуть. Он предполагает сложный симбиоз, комплекс
организмов, а мы здесь чужаки, на этой планете, и не могли войти в
эволюционный ряд такого сложного симбиоза.
только мои предположения. Вы, кажется, хотели их услышать...
смотреть на него, и это укрепило Ротанова в его решении.
которого по ним стреляли. Как он и предполагал, место, где был обстрелян
отряд, отсюда просматривалось как на ладони. Отчетливо виднелся выжженный
черный круг, за которым недавно лежали люди.
сопровождающих.
какими-то фляжками и ящичками, с двумя вещевыми мешками за плечами,
хитровато прищурившись, смотрел на Ротанова.
лучемет.
случайных попаданий.
из нас ценится на вес золота. Мы им нужны живыми.
задержать. Мы ведь могли помешать... - Он кивнул на соседний холм.
что-то неверно, хотя, казалось, новые факты подтверждают его правоту.
превратиться в комара, проходит несколько стадий. Из яйца вылупляется не
комар, а что-то другое... какая-то личинка... Что, если синглиты?.. Нет,
оборвал он себя. Рано делать выводы. Сейчас он будет собирать факты, как
можно больше фактов и никаких предвзятых мнений...
связанное с городом и с той женщиной. Слишком много было в ней
человеческого для того, чтобы быть только разновидностью этого чужого,
словно пришедшего из кошмара существа.
с утоптанной, словно на ней танцевали, землей, небольшое углубление в
центре воронки, где лежало яйцо. Следы тяжелых ботинок. Отпечаток
платформы кара, где тот стоял с отключенной подушкой. Ротанов и сам не
знал, что он здесь ищет.
с производством зарядов и самого простого оружия.
что-нибудь новенькое. Заводы им достались сильно потрепанные, но они там
все переделали и наладили свое производство.
производительной силой на планете в настоящее время являлись не люди и
даже не люссы, ее законные хозяева, если признать за ними наличие
какого-то интеллекта, а кто-то третий... И если верны его первые
впечатления, люди постепенно сдавали позиции, уступали первенство почти во
всех областях. Можно было признать и принять временное поражение,
отступление человека под давлением обстоятельств. Наконец, он готов был
примириться, если бы человек встретил в космосе разум, равный себе, или
даже превосходящий человеческий, каким и был, возможно, разум рэнитов, и
отступил в поединке с ним... Но ведь произошло что-то совсем другое,
что-то не укладывающееся ни в одну из этих схем... На планете хозяйничают
синглиты, почти полные копии людей внешне и интеллектуально; мало того, до
появления человека их, судя по всему, здесь вообще не было, с кем же мы
тогда воюем? С собственными тенями?
У самого подножия, где совсем недавно рвались их протонные заряды, все
обуглилось от высокой температуры. Кое-где дымились и чадили остатки
искореженных кустарников. Земля была горячей и смрадной, от нее поднимался
пар, пахло чем-то отвратительно зловонным. На самой границе обожженной
зоны они наткнулись на обломки. Похоже, здесь взрывом разнесло кар или
какую-то другую машину. В оплавленных кусках обшивки трудно было угадать
даже общее очертание того, что они собой представляли до взрыва. Вдруг
Ротанов заметил на уцелевшем кусте обрывки материи... Больше там ничего не
было, только эти обуглившиеся клочки.
зацепит как следует, повредит внутри что-то важное, синглит сразу начинает
распадаться, только облачко пара поднимется, и все.
вещественного - так, чтобы после побоища не в чем было себя упрекнуть,
словно и не было ничего... Один туман... - Ротанов пнул ногой какой-то
обломок, железо жалобно скрипнуло. Хорошо хоть это осталось. Он решил
взять с собой небольшой обломок, толком еще не зная зачем, просто чтобы
что-то противопоставить этому туману, какой-то след, почти улику...
Наверно, инженер все-таки был прав, не совсем доверяя ему. Не мог он быть
полностью на его стороне. Возможно, потому, что у него в ушах до сих пор
звучали слова: "Люди, наверное, очень злые..."
на них предательски напали ночью, они не имели права ожесточаться, слепо
хвататься за оружие и бить без разбору во все чужое именно потому, что они
люди...
блестело, наверно, обломок, клочок металла... Почему-то он не хотел брать
его на глазах у своих спутников, и, только когда они отвернулись, пошли
вперед, он протянул руку и быстрым, почти вороватым движением снял железку
с куста. Она оказалась неожиданно ровной. Цепочка гладких квадратиков,
похожая на браслет. Не раздумывая, Ротанов сунул ее в карман и догнал