повесит трубку. - Может быть, мне можно с ним сегодня встретиться?.. Пауза,
теперь уже явная.
Минимум раздражителей, минимум впечатлений, как можно более полная изоляция - вы
уж потерпите, ладно?
совершенно бесполезно возражать:
я. Да?
сейчас датчики...
Барис. - До встречи...
что встречаться с этим собеседником ей не особенно хочется.
халат- и тут с ужасом обнаружила, что все подобающие санитарные удобства не
считают нужным как-нибудь прятаться. Ни стенки, ни ширмочки - все на виду и так
же естественно, как, скажем, журнальный столик. Часть обстановки... Павла не то
чтобы испугалась - ей стало муторно.
статуса: она больна.
отхожее место; входная дверь была не просто заперта - лишена ручки. Слепая часть
стены, обитая мягким. Вероятно, затем, чтобы больной, возжелавший свободы, не
разбил о запертую дверь свою хворую голову...
Что если ей явится очередной сааг и, спасаясь от собственной галлюцинации, она
захочет выпрыгнуть в окошко?..
красивая сеточка. Железное кружево...
вернулась к кровати, подняла телефонную трубку и долго вслушивалась в ее
равнодушное, бесстрастное молчание.
мешало бы, право, чтобы он был поменьше... А уже сегодня его скрутили жгутом и
запихали в скорлупку белой комнаты. Потому что все, что за окном, не считается.
Это не мир, это мертвая декорация, откуда Павле знать, что струи фонтана
настоящие, в жизни она видывала столько подделок... Блестящие синтетические
ленточки, поддуваемые снизу воздушной струёй из пылесоса...
закончится, это ненадолго..."
поздно... причем скорее рано.
пластырь. Если им надо наблюдать- пусть наблюдают. Может быть, скорее вылечат...
Пробежалась взглядом по узорам и трещинам; рисованные завитушки, призванные
давать отдохновение бродячему безумному взгляду...
И напротив... В двух углах. Два бессонных всевидящих глаза.
слезы.
бывает- для их же пользы; человек десять бесстрастных наблюдателей стоят сейчас
перед монитором и смотрят, как Павла Нимробец собирается справить нужду...
не сковывай воображение, целая площадь бессовестных врачей собрались перед
экраном затем только, чтобы..."
подобие передвижной палатки. В таком виде добрела до унитаза, раскинула шатер
над его белоснежной чашей и мысленно показала всем наблюдателям длинный язык.
продолжил путь - странно раздраженный, будто несчастное маленькое животное
поиздевалось над ним, предоставив себя в качестве жертвы.
навстречу. И меркли лишайники, и стайки светящихся жуков втягивались в невидимые
щели и дыры. А он - черный сааг - шел. Но шествие не приносило ему
удовлетворения.
дыбом. Здесь...
ушли еще глубже в кость, а лапы подогнулись, прижимая брюхо к камню. Здесь лежал
он, беспомощный, жертва...
живое на много переходов вокруг. Позорная охота, а теперь еще память об
унижении, о собственном страхе,- сааг взревел, и все живое кинулось со всех ног
- спасаться, уносить ноги, паника, паника...
зашелестело по его шкуре, не причиняя вреда, не успевая удержать. Еще бросок...
но он остановился. Запах. Другой, но не менее будоражащий запах. Редкостный...
не серая, пепельная, перепуганная не меньше, чем все эти бегущие схрули...
заигрывала - она по-настоящему боялась, и волны ее страха захлестывали его с
головой, и тонуло, мутилось сознание...
хранящем запахи всех возможных в этом мире жертв. И, кидаясь на Пепельную сквозь
замершее время, он уже знал, что сегодняшняя жертва- самая...
пугаясь боли, она рвалась и рвалась, оставляя на выступах камней клочки красивой
пепельной шерсти. Она пыталась обороняться- раз или два он с большим трудом
избежал ее клыков; она была слабее, и ее страх был почти осязаем, страх был
веществен, он был сладок.
вспышки, застилавшие черный мир, ощутил ее боль; повторил еще и еще, и для
верности прихватил ее зубами за горло, хотя она и так уже не оборонялась-
обессилела от боли и от борьбы. В исходящем от нее запахе слились лучшие из
известных ему ароматов крови, покорности, страха.
полумертвая; исходившие от нее запахи притупились, или притупилось его обоняние,
он не знал. Равнодушно постояв рядом, он наклонил морду- Пепельная смотрела
мутно, сквозь него, по серым клыкам стекала красная слюна.
распростертое тело не вздрогнуло, а во рту не осталось никакого вкуса; тогда он
повернулся, чтобы идти.
бы его убить. Но она промахнулась.
самостоятельный спектакль - мюзикл из жизни веселых поселян. Раман минут
пятнадцать наблюдал за репетицией из партера; массовка-балет носилась из кулисы
в кулису, и танцевальные девочки щеголяли пышными сорочками и юбочками в
сельском стиле, но почти полностью прозрачными: почему-то художник по костюмам
видел веселых селянок именно так.
что-то главному герою, стайка массовочных девчушек потихоньку переместилась из
глубины сцены к самому ее краю. Поселянки, юные и голенастые, даже переминаться
с ноги на ногу ухитрялись с изяществом; Кович ловил на себе как бы случайные,
как бы мимолетные - но от этого не менее кокетливые взгляды.
заведующему постановочной частью, что случится, если к будущему вторнику не
будут наконец закуплены и смонтированы селянские летающие домики.
Присутствовавший тут же художник с пеной у рта доказывал кому-то, что грубые
макеты не годятся, и готовые собачьи будки, продаваемые обществом животноводов,
не годятся тоже; каждый домик должен быть органичным и обжитым, мюзикл, конечно,
мюзиклом, но грубая бутафория способна убить любой замысел... Раман натравил
художника на заведующего постановочной и со спокойной душей поднялся в кабинет.
несколько дней Раман испытывал суеверный страх при мысли, что книжка может
потеряться,- она талисман, эта книжка... С каждым днем он все более и более
счастлив. Его замысел зреет, как яблоко; Раман понимает, что растущий плод
немножечко ядовит,- но ему ни капельки не страшно. Азарт, радость, свист ветра в
ушах...
господином Мырелем-Раздолбежем при активном участии некоей Павлы Нимробец.