Чтение 34–й страницы книги ~Разведка боем~

искушенная прогрессом, даже про ДДТ не догадывается, так что мы их разом.
И будем обживаться. Павел Саввич надежно устраивался, в случае чего неделю
можно обороняться. Крепость...

В маленькой дальней комнате, выходившей единственным окном на
примыкающий к Москве-реке пустырь, Шульгин бросил на пол свой и Новикова
матрасы, надул их с помощью ножного насоса, притащил сюда же табуретку и
два стула, растопил чугунную, заводской работы буржуйку, стал разбирать и
раскладывать принесенное с собой имущество.

Мешки не выглядели слишком тугими, но поместилось в них немало, да
еще и под одеждой, в карманах и подсумках, кроме оружия и боеприпасов,
удалось спрятать массу полезных в здешней жизни предметов.

На вбитых в стены еще прошлыми постояльцами гвоздях развесили "АКСУ",
сумки с запасными магазинами и гранатами. Недельный продовольственный
запас отнесли на кухню. Пригодится на крайний случай, а вообще они
заметили, что за золото даже в голодающем городе можно приобрести все,
включая икру и балык, невзирая на "военный коммунизм".

В чуланчике Басманов обнаружил две ведерные бутыли довольно чистого
самогона. - Пойдет гвардейцам нашим с дорожки для сугрева. -Я бы и сам не
прочь, двенадцать часов на ногах, да барахла на себе чуть не два пуда
потаскал... - Шульгин со стоном потянулся. - И что там у нас сегодня будет
на ужин?

Рудников, с которым они раньше и знакомы-то были едва-едва, оказался
человеком во всех смыслах незаменимым.

- Готово уже. Минуток пять - и все. Калачи свежайшие, в сковородке
колбаска...

Новиков поднял крышку огромной, как автомобильное колесо, чугунной
сковороды. Действительно, колбаса зажарена прямо полукольцами, в застывшем
тускло-белом сале.

- Нет, я воздержусь. - Он с сомнением покачал головой. - Она, может,
собачья, если не хуже...

- Да что вы, Андрей Дмитрич! - Рудников засунул в рот порядочный
кусок, вдумчиво разжевал.

- Чудесная колбаса, крестьянская, с чесночком. Стали б фартовые
собачатину жрать. Я ее сейчас разогрею. Дрова вон даже наколотые...

Коньяк во фляжках решили пока поберечь, выпили по полстакана
самогона. Вполне ничего на вкус оказался, лучшего того, который
приходилось пить в студенчестве на сельхозработах.

С опаской Новиков попробовал шкворчащую и стреляющую жиром на
раскаленной сковороде колбасу. Нет, на самом деле, вкуснятина!

После второго полустакана Басманов вдруг спросил:

- Простите, Андрей Дмитриевич, что за нужда была вам лично надело
идти? Рисковать зачем? Неужели мы б сами не справились? А вы уж потом, на
подготовленные позиции...

- Ну, Михаил Федорович, - ответил Новиков, хрустя огурцом, -я же не
спрашиваю, на кой ляд вам потребовалось в эти добровольческие дела
ввязываться, по кубанским степям с винтовкой по колено в снегу бродить. От
Петрограда до Гельсингфорса совсем близко, куда ближе, чем от Питера до
Ростова и Екатерино-дара. Свободно могли бы со всем семейством к
Маннергейму перебраться, он ведь сослуживец ваш? Не иначе полковником
сейчас были бы, по Эспланаде шпорами звенели... Вы нас до сих пор за
патрициев каких-то держите. Мол, дружина пусть воюет, а мы на веранде
чайком будем баловаться...

- Оно, конечно, кому как, - вмешался Шульгин. - А вот я так просто
развлечься намереваюсь. Заскучал, можно сказать. После Африки совсем
ничего интересного в жизни не случалось. - Сашка посмотрел на часы. -
Однако пора.

В своей комнате он выставил в окно антенну рации, передал короткий
условный сигнал, дождался ответов от командиров рассеянных по городу
групп: - Я третий, нахожусь в Сокольниках... - Я пятый, на Рогожском
кладбище... - Одиннадцатый, иду дворами вдоль Ордынки... Никто не
потерялся. Указав место сбора и включив непрерывную подачу пеленга,
Шульгин послал Рудникова с фонарем обеспечивать встречу.

К трем ночи прибыли все. Зря большевики пугали комендантским часом и
бдительностью своих патрулей. Сорок вооруженных бойцов пересекли Москву
насквозь по всем азимутам и обошлись не то, что без стрельбы, а даже и без
ножей. Но при этом и изобретательность проявили...Одна из групп раздобыла
где-то бочку золотаря и провезла на ней все снаряжение плюс десять ящиков
патронов и гранат. Другая воспользовалась кладбищенскими дрогами, командир
третьей про-сто провел своих людей строевым шагом от самой Таганки,
нарочито не пряча оружия.

Отдав последние распоряжения, Новиков с Шульгиным наконец остались
одни. Чертовски усталые, но довольные собой. Их коварный план начал
удаваться.

В оконное стекло барабанил всерьез разошедшийся дождь. И это
почему-то успокаивало. Гудел жаркий огонь в буржуйке, насыщаемый сухим до
звона мебельным деревом. Ореховым или грушевым.

- Ну вот и снова мы дома, Андрюх, самая малость осталась, - произнес
элегически Сашка, с усилием стащил узкие, отсыревшие сапоги, белые
шерстяные носки и протянул к печке сопревшие ноги, блаженно шевеля
пальцами.

- Только уж дом-то больно загажен... - Какой ни есть, а наш. Другого
теперь не будет. С утра пойдем, налегке прогуляемся. Только тебе надо бы
поприличнее одеться. Комбригом каким-нибудь. Автомобиль раздобудем,
покатаемся, местность изучим...

Шульгин задул лампу, предварительно раскурив у верхнего обреза стекла
сигару, густыми клубами дыма заполнил комнату, чтобы перебить запахи
дезинсекталя и прежних хозяев.

В плотной гуталиновой темноте, которую почти не рассеивали багровые
блики из поддувала, огонек сигары полыхал, словно сигнальный фальшфейер.

- Возьми рацию, пока не лег, - попросил его Новиков, уже заползший в
спальный мешок. - Попробуй с Берестиным связаться. Что там у них
новенького случилось?

- Успеется. - Судя по голосу, можно было представить, как Сашка
пренебрежительно махнул рукой. - Давай лучше еще по граммульке примем, в
узком, значит, кругу. А то я заметил, после наших космических приключений
людское общество меня утомляет. С трудом выношу, когда больше трех человек
рядом суетится... Слышно было, как он гулко глотнул из фляжки, словно не
коньяк пил, а воду через край ведра, передал посудину Андрею.

- Я вот сегодня целый день в одиночку гулял, мыслей всяких передумал
уйму. Поначалу все удивлялся - отчего это я чувств никаких таких не
испытываю? Вроде бы черт знает что - прошлое все-таки, и вокруг родные в
будущем места... А я хожу - ну словно просто в какой-нибудь захолустный
Усть-Сысольск случайно заехал. Помнишь, как первый раз в Суздаль попали...
А чтобы как следует проникнуться - по нулям...

Новиков не отвечал, предоставляя Сашке возможность выговориться.
Наверняка он не просто так разговор затеял, что-то поважнее, чем
впечатления от встречи с Москвой, его волнует. И не ошибся. Еще немного
порассуждав об увиденном в городе, коснувшись совершенно безнадежной
картины с женским вопросом, Шульгин подошел к главному.

- Вокруг Кремля я тоже побродил. И вот что надумал - а на кой нам
ждать? Совершенно свободно можно произвести десантно-штурмовую акцию...
Запросто. Ночью, с трех сторон, через стены. Потом блокировать изнутри
ворота - и делай, что хочешь...

Идея эта в первый момент показалась Новикову дикой.

- Ты что? Нас сорок человек. А там одного гарнизона тысячи полторы.
Да в городе войск уйма...

- А наплевать! Рабочих ворот там трое. На каждые по пять человек
нужно, чтобы захватить и удерживать. В башнях бойницы, все подходы
простреливаются насквозь. Патронов хватит. А остальные двадцать пять
захватывают дворец со всем содержимым. Как в Кабуле... -И что? Шульгин в
темноте фыркнул:

- Что-что! Чего ты девочку из себя корчишь? Как захотим, так и
сделаем. Когда мы всю компашку захватим, тогда и будем решать. Тем, кто
снаружи останется, ультиматум предъявим. Или капитуляция, или... Андрей
лежал, вытянувшись, в своем мешке. Уставшее за день тело медленно
расслаблялось, выпитые самогон и коньяк на голову совсем не подействовали,
просто мысли стали быстрее и легче. И Сашкино предложение вдруг показалось
вполне разумным. Только с другой стороны.

- Нормально. Это ты здорово сообразил. Мы здесь для чего? Разведка
боем, правильно? Вот и проверим. Если нас кто-то пасет и в состоянии наши
действия контролировать, пусть так и воспримет... Зачем мы сюда пришли? А
вот за этим. Кремль взять, Ленина шлепнуть... Будем готовиться, не слишком
даже маскируясь. Засекут, меры какие-то примут - хорошо. А если нет -
доведем замысел до конца. Белые начинают и выигрывают...

Шульгин, вскочив с матраса, отобрал у Андрея фляжку, устроился на
подоконнике, под струей вливающегося в форточку сырого и холодного
воздуха.

- Я о таком сначала не думал. А теперь очень мне захотелось раз и
навсегда с ними разобраться, особенно как по городу погулял. Не знаю, что
ты увидел, а я насмотрелся. Нельзя им позволить жить на свете. Ты поэзию
лучше меня знаешь. И Ахматову знаешь. Что мужа ее, твоего любимого
Гумилева, они скоро расстреляют ни за что, ты помнишь? А я недавно узнал,
что у нее еще и брат был родной, морской офицер. Его в Крыму убили, в
ноябре двадцатого. Она стихотворение тогда написала:

Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать. Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять. Горькую обновушку Другу шила я. Любит, любит кровушку
Русская земля.

- Вот так вот. А ты говоришь! Я поначалу как игру все это
воспринимал, и когда с Антоном договаривались, и когда с Олегом спорили. А
пожил здесь месяц - все! Я теперь в натуре готов и стрелять, и вешать...