Чтение 34–й страницы книги ~Пока молчат оракулы~

какой-нибудь дамский парикмахер. Почему парикмахер, Ян и сам не знал...

Молодой человек взял со стойки высокий стакан с пивом и расслабленно
направился к столику Рамирова.

- У вас свободно? - осведомился он, учтиво склонившись над Рамировым,
будто намеревался сделать ему шикарную модельную стрижку.

Рамиров неопределенно мотнул головой, но юноша истолковал этот знак
как согласие. Он изящно опустился на стул с высокой спинкой, изящно
разложил перед собой на столике курительные принадлежности в виде пачки
"Марлборо" и красной зажигалки типа "модерн". Отсутствие пепельницы его
нисколько не смущало.

- Здесь не курят, - поспешил предупредить пришельца Рамиров.

- Вот как? - вопросительно поднял брови "парикмахер". - Странно...

- Чего же здесь странного? - грубовато проворчал Рамиров. - Просто
бармен не выносит табачного дыма.

- Спасибо за предупреждение.

Молодой человек с наслаждением отхлебнул из стакана. Ни зажигалку, ни
сигареты он, тем не менее, со стола убирать не намеревался, а стал с
интересом глядеть в окно на набережную.

- Странно, - после некоторой паузы снова сказал он. - Вот идут по
улице люди, никуда не торопятся, никто никому не мешает... И атмосфера
сразу другая. Не то, что в часы пик в "подземке"!..

- Просто сегодня жарко, - возразил Рамиров.

- По-вашему, если бы в "подземке" было жарко, как на поверхности,
люди бы там так не толкались? - осведомился юноша.

Рамиров хмыкнул. Молодой человек начинал ему нравиться.

- Беда всех мегалополисов, - медленно произнес он, - заключается в
том, что они неотвратимо действуют на психику человека. Я имею в виду,
отрицательно влияют. Загнав себя в крупные города, человечество обрекло
себя на одиночество и неосознанную вражду...

- Сильно и красиво сказано, - сказал молодой человек и опять хлебнул
пива. - Я вижу, вы не любите это самое человечество?

- Я не люблю одиночество.

Молодой человек смотрел куда-то поверх головы Яна. Лицо его странно
подергивалось, будто он с трудом удерживался от счастливой улыбки.

- Нет, - немного погодя сказал он. - Вы не любите человечество, а
любите только себя. Иначе зачем бы вы ушли из ЮНПИСа?

Вместо ответа Рамиров повернул голову и увидел плавно подъезжающий к
кромке набережной новенький "остин-22". Прямо под знак "Стоянка и парковка
запрещена". За затемненными стеклами автомобиля не было видно ни водителя,
ни пассажиров.

Все было ясно и без "оракула", но Рамиров на всякий случай включил
его.

Потом перевел взгляд на человека, сидевшего напротив него. Только
теперь он обнаружил, что пальцы у "дамского парикмахера" были отнюдь не
"парикмахерскими". На них красовались многочисленные порезы и ссадины, под
ногтями виднелась черная кромка грязи.

Вслух Рамиров сказал:

- А вы там давно?

- Это не имеет значения, - молодой человек наклонился вперед. - В
конце концов, ваши убеждения - ваше личное дело. Сейчас важнее другое. Где
"оракул"?

Сейчас он был очень похож на гончую, наконец-то загнавшую зайца в
нору, из которой ему уже не выбраться до прихода охотника.

Молодой еще, невольно подумал Рамиров. Слишком торопится, слишком
спешит все сделать сам, чтобы огрести в случае удачи все полагающиеся
лавры, а про возможность неудачи даже и не думает... Это-то его и погубит,
беднягу.

- Забавно, - вслух произнес он, неторопливо прикладываясь к своей
чашке. - Вы хоть представляете, что такое "оракул"?

- Не тяните время, - посоветовал юноша. - С древней мифологией я
знакомился еще в университете...

- А как вы на меня вышли? - невозмутимо продолжал Рамиров. - И с чего
вы взяли, что "оракул" находится у меня?

Юноша так резко взмахнул рукой, что едва не сшиб со столика свой
стакан с пивом.

- Там, в банке, - сказал он, - вас зафиксировала камера скрытого
наблюдения, и Брилер - знаете Николя? - вас сразу узнал... Но вы давно
ушли на дно, так что найти вас помогла чистая случайность. Если бы вы не
стали использовать "оракул" в своих шкурных интересах, мы бы никогда на
вас не вышли. Но Брилер предположил, что вы, возможно, на мели и захотите
подзаработать с помощью "оракула". Поэтому мы установили наблюдение за
всеми игорными залами и салонами игровых автоматов, в том числе и в
трущобах, а свои люди у нас всюду имеются...

- Поздравляю, - задумчиво проронил Рамиров. - Ай да Брилер, сукин
сын!.. Старый конь, как говорится, борозды не портит!

- Не заговаривайте мне зубы, - молодой человек начинал сердиться. -
Вы все равно не уйдете отсюда, пока не выложите мне, где находится
"оракул"!

Так, подумал Рамиров. Значит, они только слышали звон, как
говорится... Значит, они пока не представляют себе, как выглядит то, за
чем они охотятся.

- Хорошо, - сказал решительно он. - Допустим, я отдаю вам
"оракула"... Что дальше?

- Как - что?! Да вы не представляете себе, что будет, если "оракул"
попадет в руки "эксов"! Вы хоть газеты читаете?! Знаете, что сейчас
творится в Сообществе?!

- Знаю. Именно поэтому я не хотел бы, чтобы "оракул" попадал вообще к
кому бы то ни было. В нашем обществе идет самая настоящая война. Если так
выразиться - "холодная" социальная война. Вы загнали милитаров в угол. Вы
приставили им нож к горлу. Естественно, они теперь всячески
изворачиваются, чтобы не погибнуть. Драка эта идет со все большим
нарушением всяческих правил. Теперь представьте, что в руки одного из
драчунов попадает новое средство, позволяющее ему одержать верх над своим
соперником... "Оракул" - именно такое средство, молодой человек, поверьте
мне. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить этого!..

Рамиров перевел дух и откинулся на спинку стула.

- А вообще, - несколько надменно сказал он, - грубовато стали вы
работать, ребята. Зажигалочку-то с передатчиком надо было сразу убрать,
когда я предупредил вас, что здесь не курят. Раньше мы, помнится, таких
проколов не допускали.

Юноша криво усмехнулся, но тут же лицо его изменилось, и он с
удивлением уставился в окно поверх головы Рамирова.

Рамиров машинально обернулся, но "оракул" предупредил его:

"ОН ДОСТАЕТ ИЗ КАРМАНА ШПРИЦ-ПИСТОЛЕТ".

Медлить нельзя. Иначе через секунду струя колющей, как тонкая игла,
жидкости брызнет в лицо, а еще через пару секунд юнписовец сможет задавать
тебе любые вопросы. И получать честные, правдивые ответы на них...

Все еще отвернувшись к окну, Рамиров толкнул столик вверх и от себя,
опрокидывая его на "парикмахера". Тот покачнулся на стуле, и с грохотом
рухнул спиной назад.

Уже на бегу Рамиров заметил уголком глаза, как дверца "остина"
открывается, и оттуда выпрыгивают крепкие, здоровые парни.

За его спиной заверещала тетка в цветастом платье, парень за соседним
столиком, вытащив из уха один наушник, отчетливо произнес:

- Во дают!

Бармен Саша что-то кричал вслед Рамирову, но Ян, не прислушиваясь,
пробежал через кухню к запасному выходу.

За дверями его, однако, уже ждали. Об этом Рамирова исправно
предупредил "оракул". Поэтому, открыв дверь, Ян сразу же опустился на
четвереньки, пропуская над собой тяжелый кулак. Тяжелый от кастета...
Захват - и в следующий миг человек, карауливший дверь "запасного выхода",
с бешеной скоростью воткнулся лицом в бетонную стену.

"Оракул" торопливо нашептывал наиболее оптимальные варианты
дальнейших действий. Повинуясь его подсказкам, Рамиров свернул за угол и
побежал к "остину". Сзади раздавались крики и топот погони.

Ключ зажигания торчал в замке, "оракул" оказался прав. Рамиров с
места рванул машину по набережной, прогнал до ближайшего перекрестка,
свернул налево, попетлял по переулкам и аккуратно припарковал машину на
ближайшей свободной автостоянке. Спускаясь в "подземку", он поскользнулся,
но выругался с облегчением. Потому что на этот раз ему удалось уйти.

РЕТРОСПЕКТИВА-6. ЛЭСТ-МЛАДШИЙ

Было ровно двенадцать часов, когда Рамиров толкнул деревянную дверь,
над которой красовалась аляповатая вывеска на трех европейских языках:
"Ремонт супинаторов". В мастерской пахло как полагается: прелой кожей,
вонючим сапожным клеем и горелой пластмассой. Поперек зала тянулась
обшарпанная деревянная стойка, неряшливо оклеенная выцветшими плакатами и
яркими "постерами".

Здесь не было ни души, только в углу, за стойкой, неразборчиво хрипел
транзистор.

- Вам кого? - раздался откуда-то из-за стеллажей, на которых
громоздкими завалами валялась разнокалиберная обувь, петушиный юношеский
голос.

Через секунду из-за крайнего стеллажа высунулась и голова владельца
голоса, и Рамиров сразу смекнул, что имеет дело с сынком госпожи Лэст.
Что-то грубое, лэстовское, прорисовывалось в этой молодой, но уже тертой
жизненными невзгодами, физиономии. Еще не волк, но уже волчонок...