тебя в порошок. В дорожную пыль! И Артабана не станет. Ни того, что был,
ни того, что есть! Ты меня понял?
хозяину. Тогда ты покинешь этот мир еще быстрее. А теперь поцелуй меня, -
ионийка усмехнулась, - любитель слабых женщин!
жаждущему рту, и впилась в его губы. Затем она повалила вельможу на пол, и
они сплелись в сладострастный клубок.
Лиллит! Объятия ее были жарки, но ум ее был холоден. А смерть, даримая ею,
не была сладострастной.
неотвратимой.
этот возвышался над всей округой и был замкнут сплетенной в кольцо
дорогой, выходившей из Сард и убегавшей к морю. Еще с ночи это место
окружили цепи бессмертных, зорко следивших за тем, чтобы сюда не проник
какой-нибудь зевака или злоумышленник.
Бессмертные уже успели позабыть о том, как кляли ночную промозглость.
Влажно поблескивая доспехами, они наблюдали, как царь, хазарапат, высшие
военачальники, царские родственники и эвергеты нестройной толпой восходят
на холм.
сотни Дитрав заметил, что царь мрачен, а Артабан и Мардоний, напротив,
оживлены. Безжалостно разминая ногами стебельки весенних цветов, Ксеркс
уселся на трон, свита стала за его спиной. Мардоний посмотрел на царя, тот
кивнул. Тогда вельможа выступил вперед и резко взмахнул рукой. Раздался
рев серебряных труб. Из ближайшего стана - а всего их было восемь и самые
дальние из них едва виднелись на горизонте - появились воины. Выстроившись
в колонну, они двинулись по дороге. Заклубилась пыль. В этот миг к Дитраву
подбежал евнух-телохранитель. Тронув плечо бессмертного пухлой рукой, он
сказал:
внимательными взорами вельмож, гадавших, что за новый фаворит вдруг
появился у владыки, он подошел к подножию трона, пал на колени и
прикоснулся губами к теплой коже изукрашенного золотым шитьем сапога.
Ксеркс милостиво кивнул ему:
Дитрав решил ответить утвердительно, хотя не знал, что его ждет: царский
гнев или милость. Но ответил он осторожно:
задумался и смешно причмокнул подкрашенными губами. - Каждый мудрый
повелитель должен помнить о своих верных слугах. Я вспомнил о тебе и хочу
вознаградить твою преданность. С этого дня ты назначаешься помощником
хазарапата. Анаф же возглавит киссиев.
Артабана, пытаясь выяснить, как тот отреагирует на решение царя. Однако
лицо хазарапата оставалось бесстрастным.
Дитрава. - Соглашаться? Но почему Артабан не подаст знак? Ведь он уже имел
возможность убедиться в моей преданности. Или, может быть, хазарапат не
хочет, чтобы он занял этот пост?".
столь важный пост?
доказал свою преданность мне, а это важнее всех прочих заслуг. Верно
служить повелителю - вот главная обязанность воина и вельможи. Артабан
издаст соответствующий указ и донесет мое повеление до ушей подданных. -
Ксеркс привстал и обернулся, желая видеть реакцию хазарапата. Тот молча
склонил голову. Одарив вельможу кривой улыбкой, Ксеркс велел Дитраву,
который все еще не мог прийти в себя:
нового фаворита? Не есть ли эта прихоть царя начало крушения блистательной
карьеры Артабана? Но хазарапат выглядел совершенно спокойным. Сделав шаг
влево, он взглядом показал Дитраву, что тот может занять место рядом с
ним. Бессмертный поклонился и, превозмогая робость, стал рядом с
хазарапатом. По лицу вельможи скользнула холодная презрительная улыбка,
адресованная царю. Всего лишь одна маленькая вольность, которую позволил
себе Артабан, после чего его лицо вновь приняло бесстрастное выражение.
котором восседал Ксеркс. То были арии - элитные отряды войска, лучше
других вооруженные, сытнее прочих накормленные. Воины были облачены в
пестрые хитоны, обшитые железными чешуйками, на головах красовались
войлочные тиары. Каждый воин держал в левой руке сплетенный из тростника
щит, в правой - короткое копье. Кроме того, они были вооружены луками и
длинными, лишь немного уступающими по длине эллинскому ксифосу, кинжалами.
Половина парсов была конной, половина - пешей. Возглавлявший их Отан
выхватил меч и закричал, приветствуя царя. Воины подхватили этот клич, и
оглушающая звуковая волна обрушилась на холм, заставив царя и вельмож
прикрыть руками уши. Артабану пришлось послать слуг, передавших воинам
повеление, кричать тише.
больше, их ряды восхищали своей монолитностью и четкостью поступи. Солнце
успело подобраться к зениту, прежде чем замыкавшие мидийскую колонну
всадники повернули за холм.
кто некогда предпочли остаться на землях предков, а теперь по повелению
царя пришли сюда, чтобы принять участие в походе.
великолепные лучники, неплохо к тому же владевшие боевыми секирами
сагарисами. Едва островерхие тюрбаны массагетов скрылись из виду, как на
дороге появились сотни колесниц, за которыми следовали воины-арабы на
верблюдах.
барсовыми и львиными шкурами. Оружие эфиопов вызывало не меньшее
изумление. Здесь можно было увидеть гигантские, в человеческий рост луки,
копья с наконечниками из рога антилопы, железношипные палицы, щиты, обитые
журавлиной кожей. Командовавший эфиопами Арсам, судя по всему, был горд
диким видом своего воинства.
укрылись под зонтиками из страусовых перьев. По лицам полководцев,
посчитавших постыдным прятаться от палящих лучей, тек язвящий пот. Сын
Датиса Тифей рухнул на землю, сраженный солнцем. Его унесли в тень акации.
фракийцы и ливийцы. Это были никуда не годные воины. Их призвали в поход
более для числа.
изящные медные щиты. Эти воины славились своей хитростью и были хороши в
засадах и стремительных рейдах.
подбор высокие, вооруженные длинными мечами и копьями, они выстроились
клином, глядя на который верилось, что нет фаланги, способной устоять
перед его натиском. Шлемы писидийцев были украшены бычьими рогами и
султанами. Зрители следили за разноцветным ковром из ярких перьев до тех
пор, пока писидийцы не растворились в полуденном мареве.
колонны воинов мерно шагали мимо холма, и солнце, утопавшее в тучах
поднятой их ногами пыли, спешило скрыться за горизонт.
наемники-колхи, восемь тысяч вооруженных арканами сагартийцев, мары,
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Круз Андрей
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей