Но скажи, ведь ты пользы с того не ждал? Гордыню не тешил, на выгоду не
рассчитывал, от гнева Сестры откупиться не желал?
мира принадлежат...
люди рядом со священниками садиться -- а все равно, зря!
Скажи, что ты станешь делать потом, когда все Пасынку Божьему
расскажешь?
делать -- после подумать можно.
Веди дальше жизнь честную. Отправься в далекие страны -- слово святое
нести. Или уйди в монастырь строгий, постом, молитвами, истязанием плоти
прощение вымаливай. Не хочу я, Ильмар, чтобы сгибла твоя душа.
скажет -- еще не знаю. А вот святой паладин уже сказал свое слово.
взглядом, потом вздохнул, чаю себе подлил, и мягко добавил:
кроме как в служении Господу.
поднял глаза: -- Скажи, Рууд, кто больше Искупителю и Сестре угоден?
Тот, кто прожил честную жизнь, крови не пролил, трудился неустанно,
детей вырастил, дело после себя оставил... Или тот, кто всю жизнь в
монастырских стенах молитвы возносил?
рассердился.
служение в храме. Но вот для тебя, Ильмар, для вора и распутника...
смоешь.
амвона выступит. И каждое его слово -- словно из святых книг взято.
схорониться, ни только зла не творить больше, но и добра? Неужели ничего
не делать -- милее Богу, чем добро творить? Или и впрямь -- надо самого
себя наказывать? Но тогда, выходит, Бог -- как душегуб-мучитель, чужим
страданиям рад. Нельзя же так думать!
иной жизни. Кому райские сады, кому адовы ледяные пустыни. Там Бог
обиженных утешит, счастьем наградит, злодеев покарает... Знал я одного
человечка, с детства помню, по соседству с нами жил. Всегда был готов
над родной женой поиздеваться, и ударить, и словами унизить, людей не
стыдясь. А потом -- будто опомнится. И приласкает, и повинится. Та и
рада...
всех известно. Все насквозь видит, все про всех знает.
барахтаться во тьме духовной. Только Искупитель о всех и скорбит, но
Искупитель власть лишь над душами имеет, только и в силах, что
сокрушаться, да судить нас, грешных, когда отживем свое...
всем знакомую, что даже не возгордиться от нее. Атеисты всегда то же
самое говорят, когда их на путь истинный наставляют. А священники уже
устали объяснять о промысле Божьем, о том, что каждому шанс дается грехи
искупить... Много у священников объяснений. Так много, что сразу видно
-- никто истины не знает.
размышления. Сидел тихо, перед собой глядя, и мне не мешал. Эх, брат,
нет во мне такой веры, как в тебе. Не гожусь я в миссионеры. Не гожусь и
в монахи. В честные люди, может, и сгожусь -- только ты же сам говоришь,
что этим грехов не искупишь.
ресторанчики -- выпить кофе, перекусить пышными, с пылу с жару, вафлями
со взбитыми сливками. В одном сидели особенно долго -- там стоял
новомодный оркестрион. Сквозь стеклянную дверцу было видно, что все без
обмана -- действительно сама машина играет, рычаги работают -- смычок
сам по сдвоенной скрипочке ходит, колотушки на барабанчиках и бубенцах
ритм выбивают, у органчика мехи раздуваются, клапаны
открываются-закрываются. К машине человек приставлен: накручивает тугую
ручку, меняет по заказу гостей, за несколько монет, большие медные диски
с дырочками. На каждом таком диске -- музыка записана. Хотелось и мне
выбрать песню, да вряд ли у них тут псалмы и каноны есть, а "Девочек
предместья" мне, в нынешнем моем положении, заказывать неловко...
магазинов и лучших ресторанов, вроде Рю де Шене или Гран-Пляс -- было не
особо много, и я успокоился. И стражи почти не было. Газовые фонари на
Дворцовом проспекте еще не горели, в парке лениво бродили служители с
граблями -- тщетно боролись с листопадом. На дворце наместника машет
крыльями телеграфная башенка, скучает над воротами золоченый имперский
орел...
служителей, каменные дорожки парка, мы дошли до маленькой церкви --
двойной, сразу и Сестре, и Искупителю посвященной. Редко такие делаются.
Рууд сразу повел меня к лику Искупителя, и это было правильно. Мы оба
Господу через Сестру молимся, значит сейчас важно Искупителю молитву
вознести.
остановился в стороне, не рискуя мешать паладину. Мы молча помолились.
Стоя на коленях я смотрел на скорбный лик Искупителя, грубым вервием
привязанного к святому столбу.
тебе обращаюсь, строг ты к грешникам, уж проще через Сестру прощение
попросить. Но вот теперь... может укажешь путь? Что мне делать? Веру
диким чернокожим нести? В монастыре укрыться?
показалось, что я вижу... нет, не деревянную скульптуру, пусть и
сработанную святым мастером и со всем возможным мастерством. Мне
показалось, что я вижу Искупителя наяву. Показалось...
поговорили минуту. Потом паладин ушел к лику Сестры. Я еще постоял на
коленях, пытаясь почувствовать ушедшее ощущение... ощущение жизни,
застывшее в мертвом дереве.
Рууду.
сказать, что святой паладин -- и я, недостойный такой чести провожатый
паладина -- возвращаемся домой, в Амстердам. Пусть гадают, зачем был
совершен наш визит. Может, святой брат Рууд решил русскими блюдами
полакомиться?
собирается святой паладин в дальнее паломничество, в дикие снежные
земли. Вот и решил заранее ознакомится с варварской кухней...
чужеземной кулинарии? И неужто это столь важно, чтобы карету за двести
километров гонять?
везде и всюду подвох искать. Так что отъезжали я из города с более
легкой душой.
обогнув Брюссель, мы направились на юг. Как они собирались добираться до
Рима -- через Берн или Париж, выбирая путь кружный, но по хорошим
дорогам, или более не заезжая в крупные города, -- я не понял и
спрашивать не стал.