Чтение 34–й страницы книги ~Человек, изменивший мир~

-- Это ты ревел сейчас?

-- Нет,-- отмахнулся Николай,-- то настоящий дракон.

-- А-а... Ну, тогда к удаче! Зверь старый, сурьезный, зря реветь не станет.

Мимо в раскрытые ворота выходили первые десятки конников. Впереди гарцевал Аварис, взмахивая сабелькой, горяча коня. Отряд грянул песню:

-- За свет вста-а-а-вали козаченьки,

Опивполуно-о-очи

Заплакала мо-о-оя дивчинонька

Сво-о-ои ясни очи-и-и-и...

Радар уже гарцевал возле уходящих, весело и грозно покрикивал:

-- Чего ухи опустил, как под дождем лопух?.. Гляди орлом, бей соколом!.. Казака и под рогожей видно!.. А ты куда тащишь мешок? Казак из пригоршни напьется, на ладони пообедает! Понял?.. Где казак, там и слава!.. Ха-ха, пусть жизнь собачья, зато слава казачья!

Когда двор опустел, он тяжело слез с коня. Николай спросил:

-- А ты в бой не поведешь?

-- Староват становлюсь... Без малого шесть сотен стукнуло. Если Аварис изгоном не возьмет супротивников, то сражаться тут придется. В глухой защите. Так что мне еще придется помахать булавой...

Николай прислушался. В кузнях неумолчно били молоты. Ковали стремена а также мечи, сабли, акинаки, топоры... Новое трудно входило в жизнь. Кроткая Апия нуждалась в защитниках с железными мускулами и булатными мечами.

Гражданской войны, как таковой, не произошло. Передовые отряды Авариса совершили неслыханно быстрый переход и лавиной обрушились на лагеря Болеслава, Позвида и Мардуха. Непобедимые скифы были застигнуты врасплох, знаменитое воинское искусство не помогло, его не успели даже применить.

Дали бой только кияне, которых повела в бой.. Моряна! Их успела благословить на сражение и веру отцов-пращуров Тещща. Прекрасно вооруженный отряд закаленных в битвах воинов весело сшибся в поле с равным по численности войском хлеборобов и огородников.. Но куда подевалось умение непобежденных? Привстав на стременах, воины Авариса сперва непостижимо дальним броском копий перебили массу воинов, а потом крушили страшными ударами уцелевших. Они били всегда сверху, в то время как люди Моряны тщетно пытались изменить позицию и не успевали понять, что же стряслось...

Николай заслышал топот и в тревоге выскочил из кузницы, где с Радаром помогал ковалям. Вдали поднималось тяжелое пыльное облако. Когда приблизилось, донеслась удалая казачья песня, засверкали на солнце доспехи.

Радар подтолкнул Николая к крыльцу. Оттуда наблюдали за подходившим войском. С Аварисом въехали во двор вожди покоренных племен. Позади всех везли связанной... Моряну.

Николай поднял руку, и небо раскололось от приветственного клича: "Слава!" Радар кивнул гридням, те сняли с коня Моряну. Николай взглянул в ее огромные глаза, поспешно отвел взгляд. Колдунья, настоящая колдунья... Разве такие глаза бывают?

-- Развязать и отпустить,-- распорядился он с неловкостью.

Те самые гридни, молча ухмыляясь, стали распутывать веревки. Моряна испепеляла взглядом Николая, но тот упорно отводил глаза. Радар сам подвел ей коня, иронически поклонился. Моряна гневно тряхнула волосами, одним прыжком оказалась в седле.

-- Опять самого хорошего взяла,-- сказал Аварис озабоченно.-- Так мы ей всех хороших коней отдадим!

Радар предположил:

-- А если она нарочно попадается, чтобы всех коней забрать?

Моряна ударила коня пятками. Тот обиженно взвизгнул, и они стрелой вылетели за ворота. Кто-то не удержался, свистнул вслед.

Николай спросил Авариса:

-- Как там воевода Болеслав?

-- Смолоду ворона не летала в поднебесьях,-- ответил Аварис весело, косясь на Радара и явно подражая его интонациям,-- не полетит и под старость... Как говорит могучий Радар: унянчили дитятку, что и не пикнуло!.. Болезнь его расшибла, принес присягу лежа.

-- Медвежья болезнь? -- спросил Радар, польщенный вниманием.

-- Похоже... Великий царь, вели накормить людей?

Сзади раздался сильный трубный голос:

-- Это моя забота!

К ним шел, раскинув руки, улыбающийся Чугайстыр. По всему двору молодые волхвы -- откуда только и взялись -- уже расставляли праздничные столы. Гридни сбивались с ног, выкатывая из подвалов бочки с хмельным медом.

Николай решил было, что подземные хранилища идут от центра Земли: из темных глубин появлялись копченые окорока, огромные связки домашних колбас, все новые бочки с медом и брагой, опять окорока...

Егеря привезли вепрей, лосей, туров, медведей, мелкую заполеванную живность. Наскоро освежевав, все это насаживали на вертела, жарили на углях, тут же взволакивали на столы...

Торжеством распоряжался Чугайстыр. Вместо веревки на нем был широкий пояс пурпурного цвета, на боку болталась баклажка, потерявшая цвет за долгие годы подполья и конспирации. Вместе с Радаром он метался по необъятному двору, орал, гонял поваров и помощников.

Это была стихия Чугайстыря. Накормить и напоить он мог с помощью Апии все человечество.

Когда столы были накрыты, явились Арпо и Липо, отныне -- Арпоксай и Липоксай. Арпоксай был перепачкан землей, и Николай распорядился отмыть старшего брата и переодеть в чистое. К Липоксаю приставил стража, чтобы средний брат не убежал на чердак. Правда, средний брат и так на прочной веревочке: обещано рассказать про разбегающиеся галактики...

Когда все расселись, от главного терема показалась небольшая процессия. Скифы встали и в почтительном молчании смотрели на великого Таргитая. Он сам шел, гридни только почтительно поддерживали под локти.

-- Ты повзрослел, сын мой,-- сказал Таргитай, усаживаясь на почетное место.-- Твои поступки -- поступки не мальчика, но мужа. Меня это радует.

-- Это просто,-- ответил Николай при общем уважительном молчании.-- Это делал еще не я, это говорили за меня моим голосом и поступали за меня мои предки. Уж они навидались всякого! А что я? Буду говорить сам позже. Когда взматерею разумом.

Он поймал на себе пристальный взгляд Арпоксая. Старший брат смотрел усмешливо, одобрительно, но с удивлением. Словно бы от скамьи, на которой сидит младший брат, скорее можно дождаться умных речей, чем от самого искателя схваток и приключений.

К вечеру, когда пир был в разгаре, за воротами послышался тяжелый конский топот. Аварис вскочил с легкостью, словно и не пил только что, не орал пьяные песни. Был он абсолютно трезв, и по мановению его руки у ворот выросли вооруженные воины.

Николай перехватил его вопрошающий взгляд, махнул рукой. Ворота распахнулись. Там стояло двое всадников. Первый был сам как гора, и конь под ним был как гора, а рядом на легком коне Моряна казалась сидящей на жеребенке.

Она красиво подняла коня на дыбы и крикнула звонким голосом:

-- Колоксай!.. Ты гнусно оскорбил меня!.. По закону предков я имею право на защиту. Мой старший брат вызывает тебя на поединок!

Огромный всадник тяжело сделал несколько шагов вперед. Это была гора металла, лишь в прорезях шлема угадывалось живое. Копье было размером с днепровский ясень, а меч размером в рост человека.

-- Колоксай,-- раздалось из-под шлема угрюмо.-- Ты оскорбил мою сестру. Я требую божьего суда. Пусть великий Род даст победу правому...

Николай ощутил себя в центре внимания. Рука его дернулась к мечу, он гневно выпятил грудь, чтобы все видели и оценили его невольный порыв отважного воина. Он спросил громко:

-- Разве я оскорбил твою сестру? Если она что-то поняла не так, я приношу извинения. Это тебя удовлетворяет?

Гигант и его конь внимательно слушали. Конь оказался сообразительнее, ибо кивнул и повернул обратно. Старший брат послушно следовал с конем, честно признавая интеллектуальное превосходство четвероного друга. На выходе из ворот возле них оказалась Моряна. Жеребец под ней бешено вращал глазами и бил копытом.

Моряна бросила брату несколько резких слов, тот потянул узду. Конь ржанул что-то вроде: "Ты не прав, Вырвидуб...", но упираться не стал.

-- Ты не прав, Коло,-- прогудел гигант.-- Мы не принимаем твоих извинений.

-- Вы не принимаете с конем?

-- С конем,-- ответил гигант честно. Оглянулся на сестру, добавил: -- И вон с ней тоже.

-- А если я не выйду на поединок?

Гигант долго раздумывал. Моряна давала ему отчаянные знаки. Конь негромко заржал. Похоже, что сжалился над немощью и что-то подсказывал.

Вырвидуб вытаращил глаза:

-- Как же без поединка? Ты всегда был готов!

-- Я против самосудов.

Моряна опять махала руками и делала страшные глаза. Гигант прислушался и покорно повторил:

-- Ты подлый трус! Выходи.

Николай бросил Аварису:

-- Я на провокацию не поддамся. Арестуйте этого дурака! В сруб его на пятнадцать суток.

Гигант не успел и пикнуть, как на него набросили аркан. Целая дюжина гридней дернула за веревку, и Вырвидуб грохнулся так, что земля загудела и качнулась.

-- А Моряну в мою светелку,-- добавил Николай.-- Оружие оттуда убрать, стеречь крепко.

Николай опустился за стол рядом с Аварисом. Тот наблюдал краем глаза за связанным, которого волокли в поруб. Гигант недоумевал, возмущался, орал.

-- Эта девка прямо преследует меня,-- пожаловался Николай.-- Еще и братьев на меня накусикала! Что с нею делать?

-- Может, удавить? -- предложил Аварис. Взглянув в лицо Николая, поспешно сказал: -- Побудет в тереме, а под покровом ночи ты ее... того, выпустишь. А то сейчас ее раздерут по пьянке.

-- Правильно.

-- Ты вельми мудро поступил. Этот мордоворот в поединках непобедим! Силен, как сто человек.

-- Но не сильней коллектива... Сперва Моряна воевала против ненавистного жениха -- понятно. Затем против защитника культа Апии. Но какого дэва ей нужно теперь?

Аварис отвел глаза:

-- Кто баб разберет... Это ж мы, люди, произошли от благородных ведмедев. А вот бабы.. Кто гутарит: от абезьянов, это значит -- повадки такие, а кто -- от змей. Мол, характером схожи. Ты ж знаешь, если змея проживет дважды по семь лет, она превращается в яжа или, как говорят поляне, в смока. Страшные кровожадные зверюги!.. Так что змей надо бить всюду, где узришь. А вот если яжи-смоки проживут еще дважды по семь, из них получаются драконы и драконши. Так вот, может быть, если драконша проживет дважды по семь, то вылупливается вот такая зеленоглазая?

Николай дождался момента, когда за столом началось взаимное братание, объяснения в дружбе и ув-в-важении, тихонько встал и стал пробираться к терему. Сердце учащенно колотилось. Бедная воинственная Моряна!.. Одна под стражей в темной комнате слушает пьяное ликование противника...

Моряна испуганно оглянулась на стук двери. Николай на ходу снял тяжелый пояс, с облегчением повесил его вместе с мечом на стену. Девушка следила за ним большими глазами, постепенно ее лицо принимало надменное выражение.

-- Привет,-- сказал Николай.-- Извини, придется задержаться до темноты. Народ гуляет... Контролировать трудно. А экстремисты настроены решительно. Попросту прикончат тебя и скажут, что так и было.

Моряна презрительно фыркнула. Николай решительно предложил:

-- Чаю хочешь? Извини, я хотел сказать: меду. С орехами!

-- Подавись ты ими!,-- ответила она грубо.

-- Не хотел бы я такую кобру в жены... Как говорит Аварис: яжи, смоки.. И в самом деле, если дважды по семь лет?

Она презрительно хранила молчание. Николай подошел к окну, выглянул. Поинтересовался:

-- Моряна, не довольно ли устраивать на меня эти... нападения?

Девушка ответила решительно:

-- Я своего добьюсь.

Николай в растерянности прошелся по комнате, поинтересовался:

-- Может, ты все еще выступаешь как сторонница культа Даны или Апии?.. Это у нас всего лишь недоразумение?

Она фыркнула:

-- Дана, Апия... они сами постоят за себя. Мой бог -- мое сердце! Только ему я подчиняюсь.

-- Жаль,-- ответил он мягко.-- Я думал, мы могли бы остаться друзьями.

Она тряхнула головой:

-- Друзьями? Ни за что!

-- О, господи,-- вздохнул он.

Под руки попался музыкальный инструмент: кобза не кобза, бандура не бандура, но струны имеются, лады обозначены...

Моряна наблюдала с презрительной усмешкой, а он осторожно трогал струны, прислушивался, запоминал звучание, кое-где отпустил, басовую подтянул, подстроил остальные...

Его пальцы взяли пробные аккорды. Моряна удерживала блистательную надменность, хотя в глазах росло удивление. Николай настроил последнюю струну, начал потихоньку подбирать мелодии.

Ночь, горница, стены из чудовищно толстых бревен. Сумерки, что сгущаются по углам... Он тихонько напевал, не замечая, что голос становится громче и громче. Под окнами замерли шаги охранников. Николай переходил от песне к песне -- вокруг жестокость, льется кровь, всюду культ меча, а здесь только любовь, ибо только песни о любви могут быть противовесом, противоядием, спасением, очищением...

Моряна сидела неподвижно. Сумерки подкрались незаметно, в горнице быстро сгущался мрак. Пора было зажечь свечи, но и гридень за дверьми заслушался, и сам Николай не мог оторваться от струн. Песни о любви, песни о любимых...

Наконец он опомнился:

-- Ого! Извини, Моряна... Думаю, уже можешь уйти. Перепились, не до тебя. Бери доброго коня, не поминай лихом.

Моряна послушно поднялась. Глаза ее обшаривали лицо Николая.

-- Коло,-- выдохнула она.-- Почему ты... почему никогда... так не делал?

-- Ну... были причины.

-- Коло, если бы так раньше! Это ж куда большее чародейство, чем превращаться в дракона!. Ты победил, Коло!

-- Да ладно, чего там... Вот еще!.. Я не воевал с тобой!

-- Ты победил, Коло. Ты пробил невидимым чародейским мечом мое сердце!.. Я чувствую в нем боль... но не хочу, чтобы боль утихала!

-- Пройдет,-- пробормотал он.

Ее глаза блеснули гневом:

-- А я не хочу, чтобы прошло! Не смей вытаскивать меч из моего сердца!

Он отшатнулся:

-- Ладно-ладно, успокойся!

Она подошла к окну, Николай подал знак гридню, что зачарованно стоял столбом во дворе, задрав голову к окнам, откуда только что лились колдовские заклинания нового волхва. Гридень сбегал к коновязи и вернулся опрометью, держа за узду белого жеребца.

Моряна оглянулась на Николая, глаза ее странно блеснули. Она помедлила, но Николай не двигался. Девушка вздохнула, замедленно взобралась на подоконник. Оттуда еще раз посмотрела на Николая...

В воздухе коротко блеснуло. Николай успел увидеть красную молнию, что выплеснулась у него из груди. На полдороге она ударила о точно такую же, разве что цветом понежнее, которая сверкнула из груди Моряны. В воздухе запахло озоном.

Николай ощутил странный щем в груди и сладкую боль в сердце. Хватая ртом воздух, как кистеперая рыба во время первого рейда по суше, он протянул руки к девушке...

В этот миг грянул гром, в горнице потемнело. Между Николаем и Моряной оказалась Тещща!.. Разъяренная, изрыгающая огонь и дым, в правой руке она держала короткое копье с широким лезвием, похожим на гигантскую бритву. Тещща похудела, глаза ввалились, зло сверкали из черных ям на сморщенном лице. Дышала она с хрипом.

-- Твое дело победило,-- прошипела она люто.-- Но ты... останешься здесь!

Она коротко взмахнула копьем. Спасения не было: с трех шагов ни увернуться, ни промахнуться, а по замаху Николай успел понять, что ведающая Ведами не родилась сразу ведуньей...

Отточенное лезвие неслось ему в грудь, как вдруг мелькнуло легкое тело, рядом с Тещщей оказалась Моряна. Копье очутилось в ее руке.

-- Матушка,-- выдохнула она,-- не надо...

-- Это же враг! -- взвизгнула Тещща.-- У нас не будет другой возможности! Мы повергнуты, мы прячемся в норы... Убить его, убить!!!

Моряна сломала копье о колено и обломки швырнула в окно. Тещща изумленно смотрела на девушку, потом перевела ненавидящий взгляд на Николая:

-- Околдовал девку, проклятый... Тьфу-тьфу! Сгинь, нечистая сила!

Полыхнул огонь, запахло серой, и Тещща исчезла. Моряна снова вспрыгнула на подоконник. Николай протянул к ней руки, но девушка теперь почему-то пугливо отводила глаза. Лицо у нее было виноватое и несчастное...

Через мгновение внизу радостно заржал жеребец. Часто постучали копыта и стихли, а в другое окно со двора еще громче донеслись удалые песни воинов, гостей и работников посольств, среди которых особенно громко звучали голоса представителей южных стран.

Николай высунул голову в окно, успел проводить легкую всадницы взглядом. Чародейский меч в сердце? Это она всадила свой меч ему в грудь и там оставила! Сладкая боль, щемящая боль, не утихай... А начнет утихать, он повернет рукоять, растравляя рану.

На необъятном дворе при свете факелов продолжалось пиршество. Обглоданные кости и туши кабанов сбрасывали под столы, где дрались за сахарные кости огромные псы, на скатертях появлялись новые жареные туши кабанов. В кубки лилось крепкое кипрское.

Оказывается, хитрый Чугайстыр не только наладил контрабанду, но и сам давил виноград в собственных давильнях...

Гремели песни. Сперва боевые, захватнические, потом пели про коней, ибо какой же скиф без верного друга -- коня? "Распрягайте, хлопцы, коней...", "Ой, при лужку, при лужку..." Когда души размякли, пели про любовь, по ее последствия. И про страдания от любви, когда нас не любят...

Вдруг Николай услышал спокойный доброжелательный голос:

-- А ты молодец, Николай.

Николай резко обернулся. В комнате возник и медленно шел к нему Арпоксай. Снова повеяло добротой и силой, но сейчас Николай не мог оторваться от глаз Арпоксая. Из них струился ровный и ласковый свет.

-- Арпоксай,-- пролепетал Николай потрясенно,-- ты знаешь... кто я?

Арпоксай кивнул. Он взял Николая под руку, и они медленно пошли по анфиладе горниц.

-- Ты поступил мудро,-- признался Арпоксай.-- Честно говоря, от тебя этого не ожидали. К тому же проклятая старуха здорово спутала нити, вздумав подменить Колоксая...

-- Арпоксай, а ты... сторонник Даны или Апии?

Арпоксай дружески сжал локоть Николая.

-- Я из братства Тайных Волхвов.

-- Они за кого?

-- За прогресс. Так называется в твоем мире? Мы исповедуем религию, что все люди рождены из крови солнечного Прабога. Потом долго жили в грязи и скотстве, забыли о солнечной породе, теперь долго и трудно карабкаются вверх к богам... В конце-концов встанут с ними вровень. А пока поклоняются ложным идолам.

-- А какие не ложные? -- спросил Николай осторожно.

Арпоксай открыто и широко улыбнулся:

-- Не знаю... Культ Апии, как и культ Даны, только ступенька... А стоя на крыльце, много ли рассмотришь в тереме?

-- А много вас? -- спросил Николай.

На лицо Арпоксая набежала тень:

-- Очень мало. Лишь самые знающие, проникшие в суть вещей, входят в круг. А как много таких, что встали бы вровень да растрачиваются на пустяки, вроде приобретения сокровищ, власти, женщин! Становятся царями, завоевателями... Нищие духом! Так и не доросшие до Великого Знания...

Внезапно он замолчал, лицо его стало отстраненным. Николай тоже прислушался, но кроме пьяных выкриков со двора ничего не услышал.

-- Не делай этого,-- проговорил Арпоксай раздельно. Он неподвижными глазами смотрел в пространство.-- Ты погубишь так весь народ... За сорок лет скитания в пустыне вымерли все твои соратники. У тебя осталась жалкая горстка молодежи...

Николай благоговейно задержал дыхание. У Тайного Волхва был сеанс гиперсвязи.

-- Иди на север,-- продолжал Арпоксай настойчиво.-- Там благословенная страна, люди мирные, добрые. Приютят, помогут. У них богатые города, тучные нивы. Если вы не совсем озверели в пустыне, вас встретят ласково... Нет-нет, заслона не опасайтесь! Пока доберетесь, все главные силы уйдут в Малую Азию, там сейчас горячая точка. Проскользнете беспрепятственно. Могучая Троя, что закрывает вам путь, падет не скоро, успеете добраться и поселиться в благодатном крае...