Чтение 34–й страницы книги ~Восставшие из рая~

Он бежал, а вокруг возникали и разрушались дворцы, лил проливной
ливень и полыхала жаром полуденная пустыня, ревели толпы на площадях и
стонали от любви женщины со змеиными глазами...

Он бежал; он рубился в первых рядах панцирной пехоты, мерно взмахивая
прямым тяжелым мечом; он умирал на плахе под дубиной раскосого палача с
лицом доверчивого идиота; он слышал хруст собственных костей и шепот гурий
неведомого рая, истосковавшихся по неуемной мужской силе; он...

- Вилисса! - вскрикнул у него в голове невидимый и бесплотный Талька.
- Вилисса, я нашел его, только слышу слабо. Дядя Бакс, миленький, папе
плохо, ему тело нужно, настоящее тело, а она говорит, что без тебя
никак!.. Баксик, пожалуйста, не пропадай, держись за меня...

Он бежал.

Бежал сквозь сотни своих непрожитых жизней, сквозь смерть, любовь и
боль, сквозь миражи Переплета; бежал и кричал сорванным голосом:

- Талька-а-а! Я зде-е-есь! Я уже иду!.. Скажи Энджи, что я уже...

Плечом Бакс больно врезался в дерево, потом в другое, даже не успев
понять, что больше не просачивается через предметы, что он - настоящий;
дальше он сшиб что-то живое, хрипло вскрикнувшее при столкновении - и
замолотил кулаками наугад, куда попало, чувствуя жжение в разбитой губе,
кровь, текущую из носа...

...два сцепившихся тела катились по земле, и Переплет вокруг них
незаметно светлел.

Это было тогда, когда Анджей вышел из Пяти Углов, пнув дымящуюся
плошку - но разве в этом дело...

...Бакс закряхтел и с трудом сел, опасливо трогая себя за распухший
нос. В пяти шагах от Бакса струился бледный туман.

Переплет. С другой стороны.

Худой человек напротив Бакса зашевелился, охая и ругаясь, приподнялся
на локте и уставился на Бакса левым глазом.

Правый был изрядно подбит и заплывал синей опухолью.

- Ты чего? - обалдело спросил человек и закашлялся.

- Я? Я ничего... - машинально ответил Бакс. - А ты чего?

- Я? И я ничего...

Человек расхохотался, смешно морщась и похрюкивая от колотья в боку.

- Выпить хочешь? - отсмеявшись, спросил человек.

Бакс подумал и кивнул.

Прощаюсь

у края дороги.

Угадывая родное,

спешил я на плач далекий,

а плакали надо мною.

Ф.Г.Лорка

- И правильно сделал, - донеслось от плетня.

Все обернулись.

...у изгороди стоял Бредун.

Губы его были разбиты. На левой щеке подсыхала длинная царапина, и
один глаз скрылся в монументальной опухоли.

Он улыбался.

И Бредун улыбался, и зрячий хитрый глаз его тоже улыбался, и вся
нескладная фигура Бредуна излучала совершенно неуместное веселье.

- Правильно его дед тогда выпорол, - повторил Бредун, глядя уже на
Ингу и тыча пальцем в поперхнувшегося последними словами Черчека. - Дед
твой, Черч, умный мужик был, не в пример тебе... Тут со мной один попутчик
прибыл, так он дед твоего знает и подтвердит, что не в коня корм, и не в
деда внук...

Бредун повернулся к опушке леса и нетерпеливо махнул рукой. Движение
это заставило его согнуться чуть ли не пополам, он принялся хватать ртом
воздух - но Инге было не до страданий Бредуна.

Инга выронила забинтованную руку Йориса, так и не завязав
окончательно узел перевязки - Йорис зашипел, хотел было что-то сказать, но
сдержался - и стала всматриваться в человека, приближавшегося к хутору.

Слезы набегали ей на глаза, она моргала, стряхивая блестящие капли с
ресниц, и все равно видела плохо.

Или боялась увидеть.

Или боялась поверить в то, что видит.

Или просто боялась.

Бакс подошел к изгороди и остановился рядом с Бредуном.

- Слышь, Ганна, это ведь тот малый, что мне то самое отбил...
наиглавнейшее... - бросил Йорис Иоганне и добавил вполголоса, пристраивая
прокушенную руку на колене. - На Бредуна похож...

- Чем? - Иоганна чуть откинулась назад, уравновешивая свой непомерный
живот, потом взгляд ее перебежал с худого угловатого Бредуна на плотного
коренастого Бакса, чьи соломенные волосы торчали во все стороны; и брови
Иоганны удивленно поднялись вверх.

- Чем похож-то?

- Рожей, - услужливо пояснил Йорис, поразмыслил и добавил для
верности, - разбитой рожей...

Инга сделала шаг вперед, после другой, третий, и наконец
остановилась. Так они и стояли, разделенные хрупкой перегородкой плетня -
Жена и Друг, Живая и Неживой. Оставшаяся и Вернувшийся.

- Ну как вы там? - тихо спросила Инга. - Как Таля? Устроились
ничего?..

- Нормально, - тем же тихим спокойным тоном ответил Бакс. - Живем на
хуторе, вроде этого, у тамошнего старого хрена, тоже, - Бакс махнул в
сторону молчащего Черчека, - вроде этого... Только тот еще старше... и еще
хреновее...

- Кормят как?

Инга попыталась плотно сжать губы, но слова произносились сами -
сухие, как осенние листья, банальные, как разговор по междугороднему
телефону.

- Неплохо кормят, - Бакс часто-часто заморгал, и Инга с ужасом
увидела слезу, пробивающую себе путь сквозь заросли Баксовой щеки.

- Неплохо кормят... оладьи дают, со сметаной... Пиво у них хорошее,
густое... и люди приятные, культурные люди... и луна в небе есть. Выйдешь
ночью во двор, жизни порадуешься, повоешь на луну от счастья и спать
пойдешь...

Бакса качнуло, он ухватился за плетень, и Инга, не раздумывая,
опустила свою ладонь поверх его руки.

И вздрогнула.

Рука Бакса была ледяной и влажной, будто бутылка пива, только что
вынутая из холодильника. Только пивные бутылки не дрожат такой мелкой и
лихорадочной дрожью.

- Времени у нас мало, - вмешался Бредун, переставший улыбаться. - И
даже не у нас, а у него времени мало. Обратно ему надо. Переплет он
прошел, а сюда его уже я приволок. И обратно отведу, иначе загнется он
здесь. Навсегда и без вариантов. Через эту дверь живые не ходят... а если
и ходят, то ненадолго. Ты, баба, отпусти его, не трожь, смерть - она
заразная, еще подхватишь сдуру...

Инга машинально отпрянула и тут же устыдилась своего порыва - но Бакс
отошел назад и стал, широко расставив ноги и сжав кулаки, словно собирался
врасти в эту землю, которая не хотела его носить.

- Бакс, родной... - прошептала Инга.

И замолчала.

- Я его сейчас обратно отведу, - Бредун ободряюще похлопал Ингу по
плечу. - Он мне все рассказал, а я вернусь и вам тоже все-все расскажу.
Только не знаю - хорошо это или плохо...

- Что? - выдохнула Инга. - То, что вы расскажете?

- Да нет... То, что я вообще встрял в вашу историю. Я ведь из
Неприкаянных. Из самых что ни на есть...

Инга ничего не поняла. Она обернулась и увидела бледного, как смерть,
Черчека; Иоганну, закусившую губу и нервно теребящую концы платка; Йориса,
напрягшегося, как тетива натянутого лука...

- Ну, чего вылупились?! - грубо прикрикнул на них Бредун. - Или не
догадывались? Ведьмаки липовые...

Как ни странно, его грубость подействовала успокаивающе. Йорис
опустил глаза и откинулся на спинку скамейки, Иоганна бросила мучить
платок, и лишь Черчек неотрывно смотрел на Бредуна.

- Умен был мой дед, Сарт-Верхний, - пробормотал старик, покачивая
косматой головой из стороны в сторону. - Твоя правда... С душой порол
меня, неразумного, чтоб с тобой не якшался - да, видать, не впрок порка
пошла... Эх, дед!.. деда...

Инга повернулась к Черчеку, хотела что-то сказать, осеклась, а когда
она снова глянула туда, где только что стояли Бакс и Бредун - их и след
простыл. Лишь пыль курилась на опустевшем месте.

- Ай, Бредун...

Певучий говор Иоганны неожиданно испугал Ингу. Она замерла,
вслушиваясь в полуплач-полупесню, так напоминающую причитания или
заупокойную молитву, а Иоганна все не смолкала, все бросала слова на
ветер...

- Ай, Бредун... ай, далекая дорога, мчится конь, не зная страха, над
равниной вместе с ветром - конь мой пегий, месяц красный... и глядит мне
прямо в очи смерть с высоких башен... ай, Бредун...