слабый дрожащий свет, мелькнувший в расщелине между двумя скалами, и
подумал, что Дима там. Дойдя до расщелины, он щелкнул зажигалкой, протянул
ее вперед и шагнул через похожий на порог каменный выступ. Скалы смыкались
над головой, образуя подобие высокой пещеры. Митя увидел впереди слабый
огонек, как будто у Димы в руках догорала спичка, и позвал:
вперед рука с быстро нагревающейся зажигалкой уперлась в непонятно как
оказавшееся здесь зеркало в тяжелой полукруглой раме из темного дерева.
Сэм, - я туда поеду и возьму корыто, а назад своим ходом. Тут я корыто
продам, а продам я его, Паша, круто. Они сейчас дорогие. И тогда у меня с
прибабахом на два новых выйдет.
набережной. Пальцы Сэма были вжаты в пластмассовые бока чемоданчика с
такой силой, что их ногти побелели, а лицо было покрыто маленькими
бусинками пота и до крайности сосредоточено; глядел он в сторону моря, но
явно видел на его месте что-то другое.
продали, вот с рублями, козлы, и остались. Ты ведь понимаешь, Паш, не на
голое место еду. А кстати, тебе охотничий билет нужен?
снимешь и... Ты подумай только, Паш, какая сильная вещь! Я сейчас оформляю
себе - четыре инстанции надо пройти, и везде взятки платишь. Выходит
примерно два с полтиной. И еще у меня одна мысль есть...
навозный шар, облепленный зелеными и желтыми листьями.
Наташей плохо. Вы не знаете, где тут пляж? А то в тумане не видно ничего.
вслед, прислушиваясь к путаному бормотанию Сэма.
Венгрию. Билет шестьдесят долларов, дорогой, но поехать стоит. И насчет
ружья тоже подумай - вещь очень сильная...
раскрыл чемодан, поплевал красным в стеклянную баночку и спрятал ее назад.
какая-то перспектива видна. Что случилось?
эволюции с переносом веса, полным оборотом жирного тела на сто восемьдесят
градусов и повисанием на руках.
приземлившись в траву, - в таких ситуациях надо вести себя жестко с самого
начала. Иначе обоим будет только хуже. Никогда не подавайте никаких
надежд.
летнего кафе.
взгляде на нее было ясно, что произошло что-то нехорошее. Сэм побледнел и
побежал вперед. Растолкав зрителей, он протиснулся вперед и замер.
нему пристало несколько мелких листьев и бумажек, а в самом его центре,
бессильно склонив голову, висела Наташа. Ее крылья были распластаны по
поверхности листа и уже успели пропитаться ядовитой слизью; одно было
отогнуто в сторону, а другое непристойно задрано вверх. Под ее закрытыми
глазами чернели синяки в пол-лица, а зеленое платьице, когда-то пленившее
Сэма своим веселым блеском, теперь потускнело и покрылось бурыми пятнами.
поправила челку на лбу. Усилие, видимо, оказалось для нее чрезмерным - ее
рука бессильно упала и впечаталась в ядовитый клей.
пришел. Видишь, как...
перед зеркалом тренировалась. Плиз чиз энд пепперони. Думала, уеду с
тобой...
балалайки.
там... Помнишь, как мы купаться ходили? А мама, представляешь, из своей
шторы мне новое платье сшила. Я и не знала даже, смотрю - на диване лежит.
Все говорила - Наташенька, поиграй мне еще на баяне, а то уедешь скоро
насовсем... Только ей не говорите... Пусть лучше думает, что я не
попрощавшись уехала...
капельки слез.
судьбы, лице. В ее руке была огромная алюминиевая кастрюля с красной
надписью "III отряд". Официантка поставила кастрюлю на землю, вытряхнула
туда остатки пищи из стоявших на столе тарелок, а потом одним движением
сильной и жестокой ладони сорвала со стола лист липучки с Наташей, смяла
его в маленький желтый комок и кинула следом. Сэма опять удержали на месте
чьи-то руки. Официантка прикрепила к столу свежую липучку, подхватила
кастрюлю и пошла к следующему столу. Граждане стали расходиться, а Сэм все
стоял на месте и глядел на свисающую со стола липкую желтую полоску.
равно не помочь. Идемте. Вам выпить надо, вот что. Пойдемте к Артуру, он
сейчас в домик к покойному Арчибальду переехал. Две цистерны поставил и
факс. Там тихо, уютно. Не смотрите только на эту липучку, я вас умоляю...
Сэм, дайте человеку пройти...
вроде серебристого плаща, край которого волочился по земле - а может быть,
это были сложенные за спиной тяжелые длинные крылья.
в стороны, и навстречу поплыла длинная пустынная набережная. Далеко
впереди стоял шезлонг, в котором полулежал еще один навозный шар,
рыжевато-черный. Когда шезлонг оказался ближе, стало видно, что это
толстый рыжий муравей в морской форме; на его бескозырке золотыми буквами
было выведено "Iван Крилов", а на груди блестел такой огород орденских
планок, какой можно вырастить только унавозив нагрудное сукно долгой и
бессмысленной жизнью. Держа в руке открытую консервную банку, он слизывал
рассол с американской гуманитарной сосиски, а на парапете перед ним стоял
переносной телевизор, к антенне которого был прикреплен треугольный белый
флажок. На экране телевизора в лучах нескольких прожекторов пританцовывала
стрекоза.
вперед. Стрекоза несколько раз подпрыгнула, расправила красивые длинные
крылья и запела:
черные ленточки с выцветшими якорями, стал быстро наливаться темной
кровью.
чешуйка и, качнувшись под ветром, приземлилась на покрытый облетевшими
листьями бетон. Она была размером примерно с ладонь, с одного края
лиловая, расщепленная на несколько темнеющих к концу хвостов, а с другого
- белая, плавно сходящаяся в сияющую точку.