не смущало, что Гуг Хлодрик глядел с прищуром, недоверчиво, а Лива с
этим свалившимся им всем на головы русским Иваном вообще воспринимали
его поведанья как небылицы. Он знал многое, чего не знали они, Но он
знал и одну очень простую вещь - свою голову к чужим плечам не
пришьешь. Человек начинает понимать что-то, когда его прижмет, когда
ему необходимо это понять и вобрать в себя, а до того - он глух и нем.
Не мечите бисера перед... не рассказывайте о красотах земных слепому,
и не тщитесь поведать жестами о журчании ручья глухому. Все суета в
этом мире. Суета сует и всяческая суета.
Всякое знание добавляло новых страданий. А несчастный Цай настрадался
за десятерых.
пригрелись, у них там свой форпост в этой Вселенной, они могущественны
и непобедимы, у них какие-то дела, свои дела с Синдикатом... а он
причем?!
когда падал в ядро на микролифте. Но хрустальный лед развеял его
сомнения, точнее, прогнал призрачные надежды. Синдикат безжалостен.
Ему плевать, что один всю жизнь сидит в роскошных апартаментах с
девочками и выпивкой, а другого гоняют из огня в полымя, не давая
передышки. Синдикат - это тупая, бездушная машина. Это чудище обло,
огромно, озорно, стозевно и лайяй!
же такое Синдикат. Панический ужас, страх - перед кем? Перед
невидимкой?! Ну их всех к дьяволу!!!
на хрустально-ледяную толщу. Закрыл глаза. И почувствовал, как его
обволокивает чем-то вязким, пронизывающим, жгучим.
ничего не может им сказать, чего бы они не знали. Зачем все это?!
Почему именно он должен спускаться к ним? И почему к ним вообще надо
спускаться, если они везде и повсюду?! Биодискета помалкивает, не
вдавливает в его мозг очередную порцию информации. Может, он просто
жертва. Может, Синдикат отдал им его тело, его мозг, его душу, чтобы
они, там у себя, внизу могли спокойно и неторопливо поковыряться в
них?! Глупость! Может, это вообще не они? Может, это Восьмое Небо. Или
Система? Нет, упаси Боже, Система - это иная Вселенная, это гроб с
крышкой. Туда надо идти с эскадрой боевых звездолетов. Сотрудничать с
Системой - значит, работать против себя, заниматься саморазрушением.
Синдикат не станет себя убивать сам. Наоборот, Цай слышал, что
Синдикат не дает Системе войти во Вселенную, он стоит на внешних
рубежах. Синдикат жадный и прожорливый, он не отдаст своих зон и
территорий другим. Значит, Система отпадает.
категория.
ван Дау.
Внутренний голос реагировал мгновенно:
Общность не очень-то реагирует на образы и недомолвки, понятные
землянам и неземлянам Вселенной.
осветил мозги тысячами солнц. Это было невыносимо. Цай закричал вслух,
истерически, по-звериному:
пропал. Но он не перестал быть каналом. Они считывали через него нечто
такое, о чем человечество и иные цивилизации Вселенной не имели
понятия. Вот тебе и Общность! Цаю ван Дау представилась эта незримая
Общность какой-то фантастической, небывалой многоголовой гидрой,
неокомпьютерной суперсистемой со сказочным банком данных, системой, к
которой можно подключиться - и узнать тако-о-ое, чего не знает никто!
Ай да Синдикат! Ай да сукины дети! Прямо перед изуродованным лицом
карлика, чуть не задевая его хищными плавниками, будто не в толще
хрустального льда, а в светленькой пузырящейся водице проплыла
клыкастая гиргейская рыбина.
широко, смачно обмахнула черные набухшие губы мясистым языком.
Дьявольщина! Цай чувствовал, что жжение становится слабее. Но его все
равно опускало вниз. Зачем?! Чего они еще от него хотят?!
спросил он с недельным трепетом.
транслятора.
подлости, мерзости и гадости этой жизни. И все же временами сердце
сжималось в комок. Хотелось закрыть глаза, схватиться руками за голову
- и бежать, бежать, бежать подальше ото всех, бежать из этого мира зла
и боли, мира несправедливостей и горестей. Но убежать можно было
только из жими. Совсем. Цай ван Дау не был тряпкой, своими трехпалыми
скрюченными лапками, своей головой, своей железной волей он цепко
держался за кромку бытия.
Гуг-Игунфеяьд Хлодрик Буйный!
Отпрыск императорской фамилии Цай ван Дау уже не висел замороженным
трупиком в большой хрустальной льдине, опускающейся в саму
преисподнюю. Он стоял посреди добротной, усыпанной охапками сена
конюшни, сработанной из натуральнейшего земного душистого кедра.
человек с проседью в коротких волосах.
личностью на сверкающей наклейке, а в другой стакан - простой, почти
антикварный стакан мутного стекла. В руке у Гуга Хлодрика был зажат
такой же стакан, наполненный до краев. Оба сидели прямо на сене,
поджав ноги и уныло глядя в пол. Оба не обращали ни малейшего внимания
на двух прекрасных, но нервничающих текинцев без збруи.
водку. Поморщился. Утерся волосатой лапой. - Хотя какая там земля!.
Какой там пух! На этой проклятой Гиргее нет ни земли, Дил, ни пуха! Но
ежели он вернется живехоньким, я его разорву пополам, как разорвал
Била Аскина! Я ему башку-то отшибу!
возвращаются.
лучших, преданных друзей?! А ну, протри зенки!
черта не видит и не слышит! Хватит пить!
И это взбесило Цая. Он подскочил еще ближе и саданул ногой по стакану,
зажатому в руке Буйного. Взыграла болезненная кровь папаши - Филиппа
Гамогозы, полубезумного звездного рейнджера. Но нога прошла сквозь
стакан, сквозь руку. Цай еле удержал равновесие. И все понял. Эти двое
не видят его. И не слышат.
Буйный, - надо идти на выручку! Мы же не свиньи с тобой, чтоб торчать
в этом хлеву!
Черепнин Владимир
Эриксон Стивен
Маркеев Олег
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Шилова Юлия