сволочь!..
Чемпиона? Еще бы не слыхали... Так вот в позапрошлый месяц откопал Чемпион
где-то одного типа. Где он его откопал, чем его на крючок взял, я не знаю,
и настоящего его имени я тоже не знаю. У нас его звали Вельзевулом.
Правильно звали, жуткий тип... Сработал он нам всего два дела, но зато
дела были для простого человека ну никак не подъемные, и сработал он их
чисто, красиво... да вы и сами знаете. Второй Национальный банк - раз,
броневик с золотыми слитками - два. Знакомые дела, шеф, а? То-то! Дела эти
вы не раскрыли, а кого вы посажали, те в полной мере ни при чем, это вам
самим хорошо известно. В общем, сработал он нам эти два дела и вдруг решил
завязать. Почему - это вопрос особый, но Вельзевул наш рванул когти, и нас
намылили кого куда ему наперехват. Засечь его, взять на мушку и свистнуть
Чемпиону... Ну, а в крайнем случае было велено кончать Вельзевула на
месте. Вот я его и засек, и тут все мое чистосердечное признание.
открыли, а я-то грешил на этого фокусника, на Барнстокра. Во-первых, вижу
- магические штучки, разные фокусы. А во-вторых, подумал: если Вельзевул
захочет под кого-нибудь замаскироваться, то под кого? Чтобы без лишнего
шума... Ясно - под фокусника!
Барнстокр и Мозес - это небо и земля. Один - тощий, длинный, другой -
толстый, приземистый...
какой вид у него натуральный... Это вам надо понять, шеф. Вельзевул - он
ведь не простой человек. Он - колдун, оборотень! У него власть над
нечистой силой...
сам не видел... А вот, например, баба эта, с которой он разъезжает, кто
это, по-вашему, шеф? Я ведь своими глазами видел, как она сейф в две тонны
весом выворотила и несла по карнизу. Под мышкой несла. Была она тогда
маленькая, щупленькая, ни дать ни взять - ребенок, подросточек, вроде
Барнстокровой этой девчонки... а ручищи - во, метра два... да что там -
метра три длиной...
оживился.
голыми руками положил, шеф, а ведь вы мужчина рослый, умелый... Так сами
подумайте, кто мог меня таким манером скрутить, как младенца, и засунуть
под стол?
запомнил. И когда он увидел, что я сижу на крыше и живьем его из дома не
выпущу, он и наслал на меня свою бабу. Под моим же видом наслал... - В
глазах у Хинкуса всплеснулся пережитый ужас. - Матерь пресвятая, сижу я
там, а оно стоит передо мной, то есть я сам и стою - голый, покойник, и
глаза вытекли... Как я там со страха не подох, как с ума не сошел - не
понимаю. Три раза в отключку уходил, ей-богу... И, главное, пью и ведь не
пьянею, как на землю лью... Это надо же, - проник, значит, он, что у меня
в черепушке не того, не все в порядке, наследственное это у меня, от
папаши досталось. Тому, бывало, тоже всякое чудилось - как схватит ружье,
как начнет палить... Вот Вельзевул и решил: либо с ума меня свести, либо
запугать до потери сознания, чтобы я слинял у него с глаз долой. А когда
увидел, что не получается, ну, делать нечего, тут он силу и применил...
завязал? Когда броневик драли, сами знаете, охрану нам пришлось убрать.
Ребята погорячились, а получается вроде бы, что кровь-то на нем, на
Вельзевуле... А у него вся чародейская сила пропасть может, если он
человеческую жизнь погубит. Чемпион нам так и сказал. А то разве
кто-нибудь посмел бы его выслеживать? Да упаси бог!
несомненно психом. Но в его сумасшествии была своя логика. В рамках этого
сумасшествия все концы сходились с концами, и даже серебряные пули
находили свое место в общей картине. И все это каким-то странным образом
переплеталось с реальной действительностью. Сейф из Второго Национального
и в самом деле исчез удивительно, загадочно и необъяснимо - "растворился в
воздухе", разводили руками эксперты, и единственные следы, которые вели из
помещения, вели как раз на карниз. А свидетели ограбления броневика,
словно сговорившись, упорно твердили под присягой, будто все началось с
того, что какой-то человек ухватил броневик под днище и перевернул эту
махину набок... Черт его знает, как все это понимать.
пистолет заряжен серебряными пулями?
пулей оборотня не возьмешь. Чемпион с самого начала на всякий случай
подготовил серебряные бананчики, подготовил и Вельзевулу показал: вот,
мол, смерть-то твоя, имей, мол, в виду, не рыпайся.
сами остались...
как утром увидел Барнстокра, так прямо обалдел. Я ведь думал, их тут
давным-давно и след простыл... Тьфу, не Барнстокра, конечно... Но я-то
думал тогда, что Барнстокр... В общем, Вельзевул здесь, а почему он здесь
остался, этого я не знаю. Может быть, тоже не может через завал
перебраться?.. Он хоть и колдун, но не господь же бог. Летать, например,
он не умеет, это уж точно известно. Через стены проходить - тоже...
Правда, ежели подумать, баба эта его - или кто она там есть - любой завал
могла бы расковырять в два счета. Присобачил бы он ей вместо рук ковши,
как у экскаватора, и готово дело...
мере одна очень интересная деталь. Вельзевул у него не всемогущ.
Чувствуете, инспектор? Это очень важно. И очень странно. Казалось бы, в
фантазиях этих темных невежественных людей никаких законов и ограничений
быть не должно. Но они есть... А как, собственно, был убит Олаф?
ничегошеньки не знаю, шеф. Как на духу говорю. - Он прижал руку к сердцу.
- Могу только сказать, что Олаф - не наш, и ежели его действительно
прикончил Вельзевул, то не понимаю - зачем... Тогда вообще получается, что
Олаф не человек, а какая-нибудь погань, вроде самого Вельзевула... Я же
говорю, нельзя Вельзевулу людей убивать. Что он - враг себе, что ли?
инспектор?
свернутую шею, про пятна на лице, про аптечный запах. Рассказывая, я, не
скрываясь, наблюдал за Хинкусом. Хинкус дергался, ежился, бегал глазами и,
наконец, умоляюще попросил еще глоточек. Ясно было, что все это ему внове,
и пугает это его до содрогания. А Симонэ совсем нахмурился. Глаза у него
стали отсутствующими, обнажились желтоватые зубы-лопаты. Дослушав, он
тихонько выругался. Больше он ничего не сказал.
неважно. Не знаю, как я, а Хинкус был совсем зеленый и время от времени
осторожно ощупывал голову. Потом я оставил физика размышлять и снова
взялся за Хинкуса.
обличье...
Вельзевул хоть и колдун, но дурак. Всюду за собой таскает свой кованный
сундук. Таких во всем свете больше ни у кого нет. Мне одно и оставалось -
расспрашивать, куда этот сундук поехал. Второе - деньгам счету не знает...
Сколько из кармана достанет, столько и платит. Такие люди, сами понимаете,
нечасто попадаются. Где он проехал, там одни только о нем и разговоры. Не
фокус. В общем, выследил я его, я свое дело знаю... Ну, а что с
Барнстокром осечка получилась - ничего не скажешь: напылил мне в глаза
старикашка, чтоб ему пусто было. Леденцы эти его проклятые... А потом -
захожу я в холл, сидит он там один, думает, что никто его не видит, и в
руках у него куколка какая-то деревянная. Так что он с этой куколкой
делал, господи!.. Да, осечка тут у меня вышла, конечно...
всегда при нем. Это когда на дело надо идти, он ее откуда-то
раздобывает... Да и не женщина она вовсе, а тоже вроде оборотня... Куда
она девается, когда ее нет, этого никто не знает.
молодой уже человек, сижу здесь и с полной серьезностью обсуждаю с
полупомешанным бандитом всякие сказки насчет оборотней, чародеев и
колдунов... Я виновато оглянулся на Симонэ и обнаружил, что физик исчез, а
вместо него в дверях, прислонившись к косяку, стоит хозяин с винчестером
под мышкой, и я вспомнил все его намеки, все эти его разговорчики насчет
Куликов Роман
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Афанасьев Роман