получил в Удел Княжение Северское. Они заключили мир на берегах Свини (где
ныне Березна) в присутствии Мстислава, Владимирского Князя, который,
одобрив условия, спокойно возвратился в Волынию.
области и некоторых городов Черниговской. Переяславль, Новгород, Смоленск,
Туров, область Горынская и вся западная Россия имели тогда Государей
особенных, независимых, и достоинство Великого Князя, прежде соединенное с
могуществом, сделалось одним пустым наименованием. Киев еще сохранял
знаменитость, обязанный ею, кроме своего счастливого положения, торговле,
множеству избыточных обитателей, богатству храмов, монастырей: скоро
утратит он и сию выгоду, лишенный сильных защитников.
падению, возникает новая под сению Властителя, давно известного мужеством
и великодушием.
из Вышегорода (не предуведомив отца о сем намерении). Феатр алчного
властолюбия, злодейств, грабительств, междоусобного кровопролития, Россия
южная, в течение двух веков опустошаемая огнем и мечом, иноплеменниками и
своими, казалась ему обителию скорби и предметом гнева Небесного.
Недовольный, может быть, правлением Георгия и с горестию видя народную к
нему ненависть, Андрей, по совету шурьев своих, Кучковичей, удалился в
землю Суздальскую, менее образованную, но гораздо спокойнейшую других. Там
он родился и был воспитан; там народ еще не изъявлял мятежного духа, не
судил и не менял государей, но повиновался им усердно и сражался за них
мужественно. Сей Князь набожный вместо иных сокровищ взял с собою
Греческий образ Марии, украшенный, как говорят Летописцы, пятнадцатью
фунтами золота, кроме серебра, жемчуга и камней драгоценных; избрал место
на берегу Клязьмы, в прежнем своем Уделе: заложил каменный город
Боголюбов, распространил основанный Мономахом Владимир, украсил зданиями
каменными, Златыми и Серебряными вратами. Как нежный сын оплакав кончину
родителя, он воздал ему последний долг торжественными молитвами, строением
новых церквей, Обителей в честь умершему, или для спасения его души; и
между тем, как народ Киевский злословил память Георгия, священный Клирос
благословлял оную в Владимире.
единодушно признали Андрея Государем. Любимый, уважаемый подданными, сей
Князь, славнейший добродетелями, мог бы тогда же завоевать древнюю
столицу; но хотел единственно тишины долговременной, благоустройства в
своем наследственном Уделе; основал новое Великое Княжение Суздальское,
или Владимирское, и приготовил Россию северо-восточную быть, так сказать,
истинным сердцем Государства нашего, оставив полуденную в жертву бедствиям
и раздорам кровопролитным.
оттуда в Суздальскую область, или был изгнан Юрием Ярославичем,
Святополковым внуком, который, происходя от старшей ветви Княжеского Дому,
имел право на самую область Киевскую. Изяслав, желая доставить Удел
Владимиру Мстиславичу, соединился с Князьями Волынскими, Галицким,
Смоленским и приступил к Турову. Юрий искал мира, но мужественно
оборонялся, и чрез 10 недель многочисленное войско осаждающих удалилось,
потеряв большую часть коней своих от заразы.
едва ли уступали тогда Новогородцам в своевольстве. Мы упоминали о
несчастии князя Рогволода Борисовича, изгнанного ими без всякой
основательной причины: Святослав Черниговский дал ему вспомогательную
дружину, и жители Друцка с великою радостию приняли его, выслав Глеба
Ростиславича, ограбив дом, Бояр, друзей сего последнего. Отец Глебов, видя
опасное волнение и в самом Полоцке, старался задобрить граждан ласками,
дарами и, взяв с них новую присягу, осадил Друцк.
клятву жить с ним в братстве и нарушил оную вместе с вероломными
Полочанами, которые, думая загладить измену изменою, послали сказать ему:
"Князь добрый! Мы виновны, свергнув тебя с престола и разграбив твое
имение: не помни зла и возвратися к нам: выдадим тебе Ростислава
Глебовича". Он согласился с ними; но Ростислав, уведомленный об их
замысле, ходил вооруженный, носил латы под одеждою и смелостию вселял
боязнь в злодеев. Наконец они устыдились своей робости и звали Князя,
жившего за городом, в собрание народное, будто бы для дел государственных.
"Вчера я был у вас, - ответствовал Ростислав: - для чего же вы не говорили
о делах?" - однако ж поехал в город. Верный Отрок Княжеский остановил его:
ибо народ уже снял с себя личину, грозно вопил на Вече и лил кровь Бояр,
преданных Глебовичам. Ростислав, соединив дружину, удалился в Минск к
брату Володарю; а Рогволод, подкрепленный силою Князя Смоленского, отнял
Изяславль у Всеволода Глебовича и предписал мир его брату: остался Князем
Полоцким, дал Всеволоду Стрежев, Изяславль Брячиславу Васильковичу и
восстановил тишину кратковременную. Володарь, третий сын Глебов, воевал
тогда с Литвою:
Князьями. Поводом к сему разрыву служил знаменитый Воевода первого, Иоанн
Берладник. Князь Галицкий, ненавидя и боясь сего брата двоюродного,
изгнанного Владимирком, умел склонить на свою сторону не только
Венгерского Короля с Поляками, но и многих Князей Российских, желая, чтобы
они вместе с ним убедили Изяслава выдать ему Иоанна. Гнушаясь делом столь
жестоким, великий князь отвечал их Послам в Киеве, что он никогда на то не
согласится. Иоанн же, бесчеловечно гонимый, хотел мстить Ярославу
Владимирковичу: ограбил несколько богатых судов на Дунае, нанял 6000
Половцев и вступил в Галицию; но скоро был оставлен сими хищниками, ибо не
дозволял им опустошать земли и щадил доброхотствующих ему жителей. Сведав,
что Ярослав вооружается, Великий Князь предложил Святославу Ольговичу
тесный союз и два города, Мозырь и Чечерск. Тут Святослав оказал
бескорыстие великодушное.
области Черниговской; но сердце мое ненавидит злобу между родными. Если
враги несправедливые угрожают тебе войною, то они будут и моими врагами.
Сохрани меня Бог от мздоимства в таком случае: не хочу никаких городов и
вооружаюсь". Пировав три дня, они дали знать Князю Галицкому, что готовы
соединенными силами отразить его нападение. Ярослав успокоился; но Великий
Князь вздумал сам объявить ему войну за Иоанна Берладника: ибо многие
Галичане звали сего Воеводу в землю свою, уверяя, что народ толпами
устремится под его знамена и что сын Владимирков не любим гражданами.
Святослав Ольгович не хотел идти; удерживал Великого Князя; представлял
ему, что Иоанн не сын, не брат их; но пылкий Изяслав с угрозами
ответствовал в Василькове Послу Черниговскому: "Скажи брату, что он, по
возвращении моем из Галича, волею и неволею может отправиться назад в
Новгород Северский!" Добродушный Святослав с горестию видел
несправедливость своего родственника, желая ему добра и мира Государству.
"Богу открыто смирение души моей, - сказал он Вельможам: - я не искал
управы мечом, когда Изяслав, вместо целой области Черниговской, дал мне
только семь городов, опустошенных Половцами и населенных псарями. Он еще
не доволен, и за миролюбивый, благоразумный совет грозится, вопреки святой
клятве, выгнать меня из Чернигова! Но Провидение карает вероломных". Оно в
самом деле наказало брата его. Галицкий, соединясь с Волынскими Князьями,
Изяславичами и дядею их, Владимиром Андреевичем, предупредил Великого
Князя и занял Белгород. Изяслав обступил их с войском многочисленным:
одних Половцев было у него с лишком 20000. Указывая на сильные полки свои,
он с гордостию требовал, чтобы союзники вышли из города. Но Берендеи и
Торки изменили ему; начальники их тайно велели сказать Мстиславу: "Князь!
От нас все зависит. Если будешь нам другом, как отец твой, и дашь каждому
по доброму городу, мы оставим Изяслава". Они сдержали слово: в глубокую
полночь зажгли шатры свои и с грозным воплем ускакали в город.
Пробужденный ночною тревогою, Великий Князь сел на коня; увидел измену и
бежал за Днепр вместе с Владимиром Мстиславичем, его другом; Половцы
также: многие из них утонули в Роси; других пленили Юрьевцы и Берендеи.
Ростиславу, что они единственно для него завоевали престол Киевский и
будут ему послушны как старшему. Мстислав требовал только, чтобы
низверженный Митрополит Климент снова управлял церковию Российскою: "ибо
Константин (говорил он) клял память отца моего". Но Ростислав не хотел
слышать о Клименте, избранном, по его мнению, беззаконно. Наконец
согласились, чтобы не быть Митрополитом ни тому, ни другому и призвать
нового из Царяграда. Изгнанный Мстиславом, Константин уехал в Чернигов и
скоро преставился, удивив современников и потомство странностию своего
завещания. Он вручил запечатанную духовную Святителю Черниговскому,
Антонию, и требовал, чтобы сей Епископ клятвенно обязался исполнить его
последнюю волю. Антоний в присутствии Князя Святослава срезал печать и с
изумлением читал следующее: "Не погребайте моего тела: да будет оно
извлечено из града и повержено псам на снедение!" Епископ не дерзнул
нарушить клятвы; но Князь, страшась гнева Небесного, велел на третий день
привезти тело Митрополита в Чернигов и с честию предать земле в Соборной
церкви, подле гроба Игоря Ярославича. Летописцы рассказывают, что в сии
три дня, ясные для Чернигова, была ужасная буря и молния в Киеве; что
одним громовым ударом убило там семь человек и ветер сорвал шатер
Ростислава, стоявшего тогда в поле близ Вышегорода; что сей Князь старался
молитвами в церквах умилостивить Небо и что вдруг настала тишина, когда
совершилось погребение Митрополитова тела.
успевали хоронить ни людей, ни скота; от смрада бесчисленных трупов нельзя
было ходить по городу, ни в окрестностях. Летописцы не говорят о
происхождении, свойстве и наружных знаках сей язвы, которая свирепствовала