Чтение 34–й страницы книги ~Мастер и Маргарита~

сделать даже китайская прачечная, и годов ему было не меньше
пятидесяти. Плотный рубчатый шелк, гораздо более тяжелый, чем
чесуча, расшитый в пастельных тонах с пропущенной кое-где
настоящей золотой нитью. Девять золотых, филигранной работы
пуговиц. Высокий ворот и широкие рукава. Драконы мерцали и
переливались нежными цветами, не более яркими, чем бока и
поперечные линии лосося или радужной форели, а облаченный в
халат восточный джентльмен казался каким-то небожителем. Джуди
могла бы, пожалуй, убить его, чтобы завладеть этим одеянием,
стоившим к тому же никак не меньше трехсот фунтов.

Мистер Бленкинсоп пребывал в благодушном, хотя и не
обязательно дружественном расположении духа. Начать разговор он
предоставил мистеру Фринтону.

- Добрый вечер.

- Доброго вечера и вам, сэр.

- Надеюсь, Никки не нарушил вашего покоя, - сказал майор
авиации. - Вы оказали нам любезность, придя сюда.

- Это удовольствие для меня.

- Присаживайтесь.

Мистер Бленкинсоп уселся на кухонный стул, взмахнув своей
мантией, словно садящийся на престол кардинал, и без всякого
выражения уставился на присутствующих.

- Дети говорят, что рассказали вам обо мне.

- Совершенно верно.

- Сам бы я этого делать не стал.

- Тут наши взгляды совпадают.

- Но поскольку они это сделали, я полагаю, нам следует
поговорить.

- Да, это было бы приятно.

- Еще приятнее было бы, - сказал мистер Фринтон, - если бы
оставили ваши маньчжурские штучки.

- Как прикажете.

Они кружили друг около друга, как кружат при встрече псы из
разных деревень, не зная, можно ли довериться незнакомцу. Они
прожили бок о бок на много лет больше, чем прожили здесь
близнецы, прожили в обстановке, в которой скрытые микрофоны и
подслушивание телефонных разговоров показалось бы детской
игрой. Здесь никто не ведал, как много или как мало известно
кому бы то ни было другому, и что этот другой собирается
делать. Там, где предательство может оказаться невольным,
сведясь к передаче мыслей, доверительность невозможна. Спасти
их могло одно лишь молчание.

- Дети сказали мне, что вы хотите остановить Хозяина.

- Да.

- Почему?

"Я пас".

- Мне будет проще, если вы назовете причину, - сказал мистер
Фринтон. - После всего сказанного, нам приходится быть
откровенными.

- Я предпочел бы обойтись без откровенностей.

- Отлично.

- Тем не менее тот факт, что я желал бы остановить его,
остается фактом.

- Верно. Фактом остается также и то, что вы знаете обо мне
очень много, а я о вас очень мало. Вы полагаете, что мы могли
бы действовать заодно?

- Это, как мне кажется, лучше, чем действовать наперекор
друг другу.

- Вы готовы ответить на мои вопросы?

- Ваше сознание легче прочесть, чем мое.

- Я, насколько это возможно, держусь подальше от его покоев.

- И все же вы их посещаете.

- Я стараюсь при этом думать о посторонних предметах.

- Вы очень мало об этом знаете.

- Понятно.

- А с другой стороны, мистер Фринтон, те же самые
обстоятельства, что побуждают вас к откровенности, и меня не
оставляют равнодушным. Я постараюсь, как смогу, ответить на
ваши вопросы, если только это не будет грозить мне опасностью.
Я просто обязан сделать это. Не мы с вами являемся хозяевами
положения.

- Вы принимали какие-нибудь меры, чтобы остановить его?

- Таких мер попросту не существует.

- Вы сказали детям, что моя идея насчет того, чтобы его
застрелить, безнадежна.

- Вы и сами это сознаете.

- И все-таки, в чем причина? - спросил майор авиации, делая
еще один заход. - Если бы вы объяснили мне, почему вы хотите
остановить его, мне было бы легче довериться вам.

- Если я назову вам причину, - безмятежно произнес мистер
Бленкинсоп, - вы откажетесь иметь со мной дело.

- Стало быть, это дурная причина.

- Если любая причина, которая вас не устраивает,
представляется вам дурной, тогда да, дурная. Что такое
"дурная"?

- Понятно.

Похоже было, что мистера Фринтона разговор этот чем-то
развеселил.

- Во всяком случае, об одном вы высказались вполне
определенно, - сказал он. - Что несколько проясняет атмосферу.

- Я рад, что вы так считаете.

- Как я понимаю, у нас с вами разные причины для того, чтобы
сделать одно и то же, и нам не следует действовать наперекор
друг другу, но, если верить вам, дело это вполне
неосуществимое. Куда мы можем двигаться от этой исходной точки?

- Оно не столь уж неосуществимо.

- А именно?

- Мистер Фринтон, боюсь вы недооценивали ум доктора
Мак-Турка. Нет, с вашего разрешения, я, пожалуй, назвал бы это
качество хитроумием.

- Сам он, похоже, его переоценил.

- Эта опасность подстерегает любого из нас.

- Что же в нем было такого уж хитроумного?

- Он умел выбрать оружие, хотя и не знал, как с ним
обращаться.

- О каком оружии вы говорите?

Китаец учтиво повел рукой (снова украсившейся накладными
ногтями) - и указал ею на Никки.

- Я отказываюсь, - в третий или четвертый раз повторил
мистер Фринтон, - использовать в качестве орудия детей.

- Других орудий в нашем распоряжении не имеется.

- Это невозможно.

- В таком случае, невозможно и осуществление нашей затеи.

- Даже помимо соображений морали, эта идея дика с... с
практической точки зрения. Вы можете вообразить спускающего
курок двенадцатилетнего мальчика?

- Дети способны гораздо на большее, чем вам представляется.

- Он и из пистолета-то никогда не стрелял. Тебе приходилось
стрелять? Да любой, кому удается с десяти футов попасть во
чтонибудь из пистолета, - это уже без малого Буффало Билл. Или
вы полагаете, что у школьника хватит выдержки подкрасться к
Хозяину сзади и выстрелить в упор, когда целым отрядам
анархистов никак не удается ухлопать какого-нибудь эрцгерцога?
Если он воспользуется моим револьвером, он целых полминуты
провозится, пытаясь обеими руками спустить курок, и в конце
концов пальнет либо в воздух, либо в себя самого, а то и просто
забудет снять его с предохранителя... И откуда он духу-то
наберется? Дети для подобных дел не годятся.

- Ваши представления о детях делают вам честь, мистер
Фринтон.

- Пусть даже он единственный, чьи намерения невозможно
предугадать, он все равно выдаст себя, едва начав действовать.
И с чего вы взяли, что Хозяин так и простоит для его удобства
спиной к нему целых полминуты, пока он будет возиться с
оружием, даже если у него хватит смелости решиться на это, - а
обернется Хозяин, что тогда?

- Доктор Мак-Турк ни о каких пистолетах и не помышлял.

Но майор авиации не слушал.

- Ты бы смог это сделать, а, Никки? Представь себе, как это
выглядит на практике. Да нет, это все равно, что просить
сыграть в теннис человека, в жизни не видевшего ракетки.

- Если вы скажете мне, чтобы я это сделал, - медленно,
храбро и совершенно осознанно ответил своему герою мальчик, -
я, пожалуй, попробую.

- Пф!

Мистер Бленкинсоп терпеливо осведомился:

- Вы уже покончили с огнестрельным оружием?

- И что с того?

- Доктор подумывал относительно яда.