щим, не самозванным племянником и исчез - неизвестно куда. Решено было
немедленно перенесть тело покойника в монастырь, где и назначено было
отпевание. Все распоряжения приезжего отдавались кратко, сухо, строго,
но с тактом и приличием. Назавтра весь город собрался в монастырь при-
сутствовать при отпевании. Между дамами распространился нелепый слух,
что Марья Александровна лично явится в церковь и, на коленях перед гро-
бом, будет громко испрашивать себе прощения и что все это должно быть
так по закону. Разумеется, все это оказалось вздором, и Марья Александ-
ровна не явилась в церковь. Мы и забыли сказать, что тотчас по возвраще-
нии Зины домой ее маменька в тот же вечер решилась переехать в деревню,
считая более невозможным оставаться в городе. Там тревожно прислушива-
лась она из своего угла к городским слухам, посылала на разведки узна-
вать о приезжем лице и все время была в лихорадке. Дорога из монастыря в
Духаново проходила менее чем в версте от окошек ее деревенского дома - и
потому Марья Александровна могла удобно рассмотреть длинную процессию,
потянувшуюся из монастыря в Духаново после отпевания. Гроб везли на вы-
соких дрогах; за ним тянулась длинная вереница экипажей, провожавших по-
койника до поворота в город. И долго еще чернели на белоснежном поле эти
мрачные дроги, везомые тихо, с подобающим величием. Но Марья Александ-
ровна не могла смотреть долго и отошла от окна.
а через месяц узнали в Мордасове, что подгородная деревня Марьи Алек-
сандровны и городской дом продаются. Итак, Мордасов навеки терял такую
комильфотную даму! Не обошлось и тут без злоязычия. Стали, например,
уверять, что деревня продается вместе с Афанасием Матвеичем... Прошел
год, другой, и об Марье Александровне почти совершенно забыли. Увы! так
всегда ведется на свете! Рассказывали, впрочем, что она купила себе дру-
гую деревню и переехала в другой губернский город, в котором, разумеет-
ся, уже забрала всех в руки, что Зина еще до сих пор не замужем, что
Афанасий Матвеич... Но, впрочем, нечего повторять эти слухи; все это
очень неверно.
дасовской летописи, и кто бы мог подумать, что мне еще раз придется раз-
вернуть мою рукопись и прибавить еще одно известие к моему рассказу. Но
к делу! Начну с Павла Александровича Мозглякова. Стушевавшись из Морда-
сова, он отправился прямо в Петербург, где и получил благополучно то
служебное место, которое ему давно обещали. Вскоре он забыл все морда-
совские события, пустился в вихрь светской жизни на Васильевском острове
и в Галерной гавани, жуировал, волочился, не отставал от века, влюбился,
сделал предложение, съел еще раз отказ и, не переварив его, по ветренос-
ти своего характера и от нечего делать, испросил себе место в одной экс-
педиции, назначавшейся в один из отдаленнейших краев нашего безбрежнего
отечества для ревизии или для какой-то другой цели, наверное не знаю.
Экспедиция благополучно проехала все леса и пустыни и наконец после дол-
гого странствия, явилась в главном городе "отдаленнейшего края" к гене-
рал-губернатору. Это был высокий, худощавый и строгий генерал, старый
воин, израненный в сражениях, с двумя звездами и с белым крестом на шее.
Он принял экспедицию важно и чинно и пригласил всех составляющих ее чи-
новников к себе на бал, дававшийся в тот же самый вечер по случаю именин
генерал-губернаторши. Павел Александрович был этим очень доволен. Наря-
дившись в свой петербургский костюм, в котором намерен был произвести
эффект, он развязно вошел в большую залу, хотя тотчас же немного осел
при виде множества витых и густых эполет и статских мундиров со звезда-
ми. Нужно было откланяться генерал-губернаторше, о которой он уже слы-
шал, что она молода и очень хороша собою. Подошел он даже с форсом и
вдруг оцепенел от изумления. Перед ним стояла Зина, в великолепном
бальном платье и бриллиантах, гордая и надменная. Она совершенно не уз-
нала Павла Александровича. Ее взгляд небрежно скользнул по его лицу и
тотчас же обратился на кого-то другого. Пораженный Мозгляков отошел к
сторонке и в толпе столкнулся с одним робким молодым чиновником, который
как будто пугался самого себя, очутившись на генерал-губернаторском ба-
ле. Павел Александрович немедленно принялся его расспрашивать и узнал
чрезвычайно интересные вещи. Он узнал, что генерал-губернатор уже два
года как женился, когда ездил в Москву из "отдаленного края", и что взял
он чрезвычайно богатую девицу из знатного дома. Что генеральша "ужасно
хороши из себя-с, даже, можно сказать, первые красавицы-с, но держат се-
бя чрезвычайно гордо, а танцуют только с одними генералами-с"; что на
настоящем бале всех генералов, своих и приезжих, девять, включая в то
число и действительных статских советников; что, наконец, "у генеральши
есть маменька-с, которая и живет вместе с нею, и что эта маменька-с при-
ехала из самого высшего общества-с и очень умны-с" - но что и сама ма-
менька беспрекословно подчиняется воле своей дочери, а сам генерал-гу-
бернатор не наглядится и не надышится на свою супругу. Мозгляков заик-
нулся было об Афанасье Матвеиче, но в "отдаленном краю" об нем не имели
никакого понятия. Ободрившись немного, Мозгляков прошелся по комнатам и
вскоре увидел и Марью Александровну, великолепно разряженную, размахива-
ющую дорогим веером и с одушевлением говорящую с одною из особ 4-го
класса. Кругом нее теснилось несколько припадавших к покровительству
дам, и Марья Александровна, по-видимому, была необыкновенно любезна со
всеми, Мозгляков рискнул представиться. Марья Александровна немного как
будто вздрогнула, но тотчас же, почти мгновенно, оправилась. Она с лю-
безностью благоволила узнать Павла Александровича; спросила о его петер-
бургских знакомствах, спросила, отчего он не за границей? Об Мордасове
не сказала ни слова, как будто его и не было на свете. Наконец, произне-
ся имя какого-то петербургского важного князя и осведомясь о его здо-
ровье, хотя Мозгляков и понятия не имел об этом князе, она незаметно об-
ратилась к одному подошедшему сановнику в душистых сединах и через мину-
ту совершенно забыла стоявшего перед нею Павла Александровича. С саркас-
тической улыбкой и со шляпой в руках Мозгляков воротился в большую залу.
Неизвестно почему, считая себя уязвленным и даже оскорбленным, он решил-
ся не танцевать. Угрюмо-рассеянный вид, едкая мефистофелевская улыбка не
сходили с лица его во весь вечер. Живописно прислонился он к колонне
(зала, как нарочно, была с колоннами) и в продолжение всего бала, нес-
колько часов сряду, простоял на одном месте, следя своими взглядами Зи-
ну. Но увы! все фокусы его, все необыкновенные позы, разочарованный вид
и проч. и проч. пропало даром. Зина совершенно не замечала его. Наконец,
взбешенный, с заболевшими от долгой стоянки ногами, голодный, потому что
не мог же он остаться ужинать в качестве влюбленного и страдающего, во-
ротился он на квартиру, совершенно измученный и как будто кем-то приби-
тый. Долго не ложился он спать, припоминая давно забытое. На другое же
утро представилась какая-то командировка, и Мозгляков с наслаждением
выпросил ее себе. Он даже освежился душой, выехав из города. На беско-
нечном, пустынном пространстве лежал снег ослепительною пеленою. На
краю, на самом склоне неба, чернелись леса.
нел. Павел Александрович задумался, потом замечтался, а потом и заснул
себе преспокойно. Он проснулся уже на третьей станции, свежий и здоро-
вый, совершенно с другими мыслями.
---------------------------------------------------------------------------
Маккефри Энн
Конан-Дойль Артур
Конан-Дойль Артур
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Земляной Андрей