Чтение 34–й страницы книги ~Гиперболоид инженера Гарина~

Покуда я ждал в курительной...

- Я поднялась к себе. Сняла шляпу и плащ...

- Знаю.

- Откуда?

Рука Янсена задрожала за ее спиной. Зоя ответила ласковым движением.

- Я не заметила, что шкаф, которым была заставлена дверь в соседний
номер, отодвинут. Не успела я подойти к зеркалу, открывается дверь, и -
передо мной Роллинг... Но я ведь знала, что вчера еще он был в Париже. Я
знала, что он до ужаса боится летать по воздуху... Но если он здесь,
значит, для него действительно вопрос жизни или смерти... Теперь я поня-
ла, что он задумал... Но тогда я просто пришла в ярость. Заманить, уст-
роить мне ловушку... Я ему наговорила черт знает что... Он зажал уши и
вышел...

- Он спустился в курительную и отослал меня на яхту...

- В том-то и дело... Какая я дура!.. А все эти танцы, вино, глупос-
ти... Да, да, милый друг, когда хочешь бороться - глупости нужно оста-
вить... Через две-три минуты он вернулся. Я говорю: объяснимся... Он, -
наглым голосом, каким никогда не смел со мной говорить: "Мне объяснять
нечего, вы будете сидеть в этой комнате, покуда я вас не освобожу..."
Тогда я надавала ему пощечин...

- Вы настоящая женщина, - с восхищением сказал Янсен.

- Ну, милый друг, это была вторая моя глупость. Но какой трус!.. Снес
четыре оплеухи... Стоял с трясущимися губами... Только попытался удер-
жать мою руку, но это ему дорого обошлось. И, наконец, третья глупость:
я заревела...

- О, негодяй, негодяй!..

- Подождите вы, Янсен... У Роллинга идиосинкразия к слезам, его кор-
чит от слез... Он предпочел бы еще сорок пощечин... Тогда он позвал по-
ляка, - тот стоял за дверью. У них все было условленно. Поляк сел в
кресло Роллинг сказал мне: "В виде крайней меры - ему приказано стре-
лять". И ушел. Я принялась за поляка Через час мне был ясен во всех под-
робностях предательский план Роллинга. Янсен, милый, дело идет о моем
счастье... Если вы мне не поможете, все пропало... Гоните, гоните извоз-
чика...

Коляска пролетела по набережной, пустынной в этот час перед рассве-
том, и остановилась у гранитной лестницы, где внизу поскрипывало нес-
колько лодок на черномаслянистой воде.

Немного спустя Янсен, держа на руках драгоценную мадам Ламоль, нес-
лышно - поднялся по брошенной с кормы веревочной лестнице на борт "Ари-
зоны"

Роллинг проснулся от утреннего холода. Палуба была мокрая. Побледнели
огни на мачтах. Залив и город были еще в тени, но дым над Везувием уже
розовел.

Роллинг оглядывал сторожевые огни, очертания судов. Подошел к вахтен-
ному, постоял около него. Фыркнул носом. Поднялся на капитанский мостик.
Сейчас же из каюты вышел Янсен, свежий, вымытый, выглаженный. Пожелал
доброго утра. Роллинг фыркнул носом, - несколько более вежливо, чем вах-
тенному.

Затем он долго молчал, крутил пуговицу на пиджаке. Это была дурная
привычка, от которой его когда-то отучала Зоя. Но теперь ему было все
равно. К тому же, наверно, на будущий сезон в Париже будет в моде - Кру-
тить пуговицы. Портные придумают даже специальные пуговицы для кручения.

Он спросил отрывисто:

- Утопленники всплывают?

- Если не привязывать груза, - спокойно ответил Янсен.

- Я спрашиваю: на море, если человек утонул, значит - утонул?

- Бывает, - неосторожное движение, или снесет волна, или иная какая
случайность - все это относится в разряд утонувших. Власти обычно не су-
ют носа.

Роллинг дернул плечом.

- Это все, что я хотел знать об утопленниках. Я иду к себе в каюту.
Если подойдет лодка, повторяю, не сообщать, что я на борту. Принять
подъехавшего и доложить мне.

Он ушел. Янсен вернулся в каюту, где за синими задернутыми шторками
на капитанской койке спала Зоя.

В девятом часу к "Аризоне" подошла лодка. Греб какой-то веселый обор-
ванец, подняв весла, он крикнул:

- Алло... Яхта "Аризона"?

- Предположим, что так, - ответил датчанин-матрос, перегнувшись через
фальшборт.

- Имеется на вашей посудине некий Роллинг?

- Предположим.

Оборванец открыл улыбкой великолепные зубы:

- Держи.

Он ловко бросил на палубу письмо, матрос подхватил его, оборванец
щелкнул языком:

- Матрос, соленые глаза, дай сигару.

И пока датчанин раздумывал, чем бы в него запустить с борта, тот уже
отплыл и, приплясывая в лодке и кривляясь от неудержимой радости жизни в
такое горячее утро, запел во все горло.

Матрос поднял письмо, понес его капитану. (Таков был приказ.) Янсен
отодвинул шторку, наклонился над спящей Зоей. Она открыла глаза, еще
полные сна.

- Он здесь?

Янсен подал письмо. Зоя прочла:

"Я жестоко ранен. Будьте милосердны. Я боролся, как лев, за ваши ин-
тересы, но случилось невозможное: мадам Зоя на свободе. Припадаю к ва-
шим..."

Не дочитав, Зоя разорвала письмо.

- Теперь мы можем ожидать его спокойно. (Она взглянула на Янсена,
протянула ему руку.) Янсен, милый, нам нужно условиться. Вы мне нрави-
тесь. Вы мне нужны. Стало быть, неизбежное должно случиться...

Она коротко вздохнула:

- Я чувствую, - с вами будет много хлопот. Милый друг, это все лишнее
в жизни - любовь, ревность, верность... Я знаю - влечение. Это стихия. Я
так же свободна отдавать себя, как и вы брать, - запомните, Янсен. Зак-
лючим договор: либо я погибну, либо я буду властвовать над миром. (У Ян-
сена поджались губы, Зое понравилось это движение.) Вы будете орудием
моей воли. Забудьте сейчас, что я - женщина. Я фантастка. Я авантюрист-
ка, - понимаете вы это? Я хочу, чтобы все было мое. (Она описала руками
круг.) И тот человек, единственный, кто может мне дать это, должен сей-
час прибыть на "Аризону". Я жду его, и ждет Роллинг...

Янсен поднял палец, оглянулся. Зоя задернула шторки. Янсен вышел на
мостик. Там стоял, вцепившись в перила, Роллинг. Лицо его, с криво и
плотно сложенным ртом, было искажено злобой. Он всматривался в еще дым-
ную перспективу залива.

- Вот он, - с трудом проговорил Роллинг, протягивая руку, и палец его
повис крючком над лазурным морем, - вон в той лодке.

И он торопливо, наводя страх на матросов, кривоногий, похожий на кра-
ба, побежал по лестнице с капитанского мостика и скрылся у себя внизу.
Оттуда по телефону он подтвердил Янсену давешний приказ - взять на борт
человека, подплывающего на шестивесельной лодке.

Никогда не случалось, чтобы Роллинг отрывал пуговицы на пиджаке. Сей-
час он открутил все три пуговицы. Он стоял посреди пышной, устланной ши-
разскими коврами, отделанной драгоценным деревом каюты и глядел на стен-
ные часы.

Оборвав пуговицы, он принялся грызть ногти. С чудовищной быстротой он
возвращался в первоначальное дикое состояние. Он слышал оклик вахтенного
и ответ Гарина с лодки. У него вспотели руки от этого голоса.

Тяжелая лодка ударилась о борт. Раздалась дружная ругань матросов.
Заскрипел трап, застучали шаги. "Бери, подхватывай... Осторожнее... Го-
тово... Куда нести?" - Это грузили ящики с гиперболоидами. Затем все
утихло.

Гарин попался в ловушку. Наконец-то! Роллинг взялся холодными влажны-
ми пальцами за нос и издал шипящие, кашляющие звуки. Люди, знавшие его,
утверждали, что он никогда в жизни не смеялся. Неправда! Роллинг любил
посмеяться, но без свидетелей, наедине, после удачи и именно так, безз-
вучно.

Затем по телефону он вызвал Янсена:

- Взяли на борт?

- Да.

- Проведите его в нижнюю каюту и заприте на ключ. Постарайтесь сде-
лать это чисто, без шума.

- Есть, - бойко ответил Янсен. Что-то уж слишком бойко, Роллингу это
не понравилось.

- Алло, Янсен?

- Да.

- Через час яхта должна быть в открытом море.

- Есть.

На яхте началась беготня. Загрохотала якорная цепь. Заработали мото-
ры. За иллюминатором потекли струи зеленоватой воды. Стал поворачиваться
берег. Влетел влажный ветер в каюту. И радостное чувство скорости разли-
лось по всему стройному корпусу "Аризоны".

Разумеется, Роллинг понимал, что совершает большую глупость. Но не
было прежнего Роллинга, холодного игрока, несокрушимого буйвола, непре-
менного посетителя воскресной проповеди. Он поступал теперь так или ина-
че не потому, что это было выгодно, а потому, что мука бессонных ночей,
ненависть к Гарину, ревность искали выхода: растоптать Гарина и вернуть
Зою.

Даже невероятная удача - гибель заводов Анилиновой компании - прошла