или Лемер; а он, Дантес, моряк, смелый водолаз, так часто нырявший на
дно за коралловой ветвью, неужели не проплывет одной мили? Сколько на-
добно времени, чтобы проплыть милю? Час? Так разве ему не случалось по
целым часам качаться на волнах, не выходя на берег? Нет, нет, ему нужен
был только ободряющий пример. Все, что сделал или мог бы сделать другой,
сделает и Дантес.
зал правду, то отчаяние его сотоварища продлится недолго. - Что же вы
нашли?
наружная галерея?
этот раз вы сделаете расчет более тщательно. Мы выберемся на наружную
галерею, убьем часового и убежим. Для этого нужно только мужество, оно у
вас есть, и сила, - у меня ее довольно. Не говорю о терпении, - вы уже
доказали свое на деле, а я постараюсь доказать свое.
и на что я намерен употребить свою силу. Терпения у меня, по-видимому,
довольно: я каждое утро возобновлял ночную работу и каждую ночь - днев-
ные труды. Но тогда мне казалось, - вслушайтесь в мои слова, молодой че-
ловек, - тогда мне казалось, что я служу богу, пытаясь освободить одно
из его созданий, которое, будучи невиновным, не могло быть осуждено.
новным, с тех пор как мы встретились?
а вы предлагаете мне иметь дело с людьми. Я мог пробить стену и уничто-
жить лестницу, но я не стану пробивать грудь и уничтожать чью-нибудь
жизнь.
удержали бы вас?
стола, не надели его платья и не попытались бежать?
отвращение, что вы об этом даже не подумали, - продолжал старик, - в де-
лах простых и дозволенных наши естественные побуждения ведут нас по пря-
мому пути. Тигру, который рожден для пролития крови, - это его дело, его
назначение, - нужно только одно: чтобы обоняние дало ему знать о близос-
ти добычи. Он тотчас же бросается на нее и разрывает на куски. Это его
инстинкт, и он ему повинуется. Но человеку, напротив, кровь претит; не
законы общества запрещают нам убийство, а законы природы.
происходило в его уме или, лучше сказать, в его душе, потому что иные
мысли родятся в мозгу, а иные в сердце.
перебрал в уме все знаменитые побеги. Я увидел, что они удавались редко.
Счастливые побеги, увенчанные полным успехом, это те, над которыми долго
думали, которые медленно подготовлялись. Так герцог Бофор бежал из Вен-
сенского замка, аббат Дюбюкуа из Фор-Левека, а Латюд из Бастилии. Есть
еще побеги случайные; это - самые лучшие, поверьте мне, подождем благоп-
риятного случая и, если он представится, воспользуемся им.
занимал вас ежеминутно, а когда вас не развлекал труд, вас утешала на-
дежда.
рил его словам. Фариа заметил, что он сомневается.
ние, плод мыслей, изысканий и размышлений всей моей жизни, которое я об-
думывал в тени Колизея в Риме, у подножия колонны святого Марка в Вене-
ции, на берегах Арно во Флоренции, не подозревая, что мои тюремщики да-
дут мне досуг написать его в стенах замка Иф. Это "Трактат о возможности
всеединой монархии в Италии". Он составит толстый том in-quarto.
и плотным, как пергамент.
были книги?
вая их, я убедился, что сто пятьдесят хорошо подобранных сочинений могут
дать если не полный итог человеческих знаний, то во всяком случае все,
что полезно знать человеку. Я посвятил три года жизни на изучение этих
ста пятидесяти томов и знал их почти наизусть, когда меня арестовали. В
тюрьме, при небольшом усилии памяти, я все их припомнил. Я мог бы вам
прочесть наизусть Фукидида, Ксенофонта, Плутарха, Тита Ливия, Тацита,
Страду, Иорнанда, Данте, Монтеня, Шекспира, Спинозу, Макиавелли и Бос-
сюэ. Я вам называю только первостепенных.
по-итальянски, по-английски и по-испански; с помощью древнегреческого
понимаю нынешний греческий язык; правда, я еще плохо говорю на нем, но я
изучаю его.
возможными способами так, чтобы их было достаточно для выражения моих
мыслей. Я знаю около тысячи слов, больше мне и не нужно, хотя в словарях
их содержится чуть ли не сто тысяч. Красноречивым я не буду, но понимать
меня будут вполне, а этого мне довольно.
странного человека почти сверхъестественными. Он хотел поймать его на
чем-нибудь и продолжал:
книгу?
узнали о них, - из головных хрящей тех огромных мерланов, которые нам
иногда подают в постные дни. И я очень люблю среду, пятницу и субботу,
потому что эти дни приумножают запас моих перьев, а исторические труды
мои, признаюсь, мое любимое занятие. Погружаясь в прошлое, я не думаю о
настоящем; свободно и независимо прогуливаясь по истории, я забываю, что
я в тюрьме.
жили, по-видимому, незадолго до того, как я там поселился, но в течение
долгих лет его топили, и все ею стенки обросли сажей. Я растворяю эту
сажу в вине, которое мне дают по воскресеньям, и таким образом добываю
превосходные чернила. Для некоторых заметок, которые должны бросаться в
глаза, я накалываю палец и пишу кровью.
достиг конца коридора, прорытого аббатом Тут проход суживался, и в него
едва можно было пролезть ползком. Пол в камере аббата был вымощен плита-
ми; подняв одну из них, в самом темном углу, он и начал трудную работу,
окончание которой видел Дантес.
ваться по сторонам. С первого взгляда в этой камере не было ничего нео-
быкновенного.
тается еще несколько часов.
время с такой точностью.
окно, и на эти линии, вычерченные мною на стене. По этим линиям я опре-
деляю время вернее, чем если бы у меня были часы, потому что часы могут
испортиться, а солнце и земля всегда работают исправно.
из-за гор и опускается в Средиземное море, он всегда думал, что движется
солнце, а не земля. Незаметное для него двойное движение земного шара,
Березин Федор
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Сертаков Виталий