приставив револьвер к его виску, грозил ему смертью.
сквозняк рассеял пороховой дым и позволил им различить, что
делается внутри бара.
тоне уже не было заносчивости. Это был просто жалобный шепот:
перестают говорить, а через неделю никто даже и не вспоминает о
происшедшем, за исключением, конечно, участников и их близких.
уважаемые и занимающие видное положение в обществе. Если же
дуэлянты -- неизвестные бедняки или приезжие, одного дня бывает
достаточно, чтобы предать забвению их подвиги. Они остаются
жить лишь в памяти противников -- чаще одного, уцелевшего, и
еще, пожалуй, в памяти неудачливого зрителя, получившего
шальную пулю или удар ножа, предназначавшийся не ему.
разыгравшихся прямо на мостовой, где ни в чем не повинные,
беззаботно гулявшие горожане бывали ранены или даже убиты в
результате этих своеобразных дуэлей.
возмещали бы материальные убытки,-- на эти происшествия смотрят
обычно как на "несчастные случаи". Несмотря на то что Кассий
Колхаун, так же как и Морис Джеральд, сравнительно недавно
появился в поселке,-- причем Морис только время от времени
приезжал в форт,-- их дуэль вызвала необычайный интерес, и о
ней говорили в течение целых девяти дней. Неприятный,
заносчивый нрав капитана и таинственность, окружавшая
мустангера, вероятно, послужили причиной того, что эта дуэль
заняла совершенно особое место: об этих двух людях, об их
достоинствах и недостатках говорили много дней спустя после их
ссоры и горячее всего там, где пролилась их кровь,-- в баре
гостиницы.
друзей; на стороне его противника были только немногие.
Большинство остались довольны исходом дуэли: несмотря на то что
Колхаун только недавно переехал в эти края, своей дерзкой
наглостью он успел восстановить против себя не одного
завсегдатая бара. Все считали, что молодой ирландец хорошо его
проучил, и говорили об этом с одобрением.
знал; его больше не видели в гостинице "На привале", но причина
его отсутствия была понятна: тяжелые, почти смертельные раны
надолго приковали его к постели.
как у его противника, он тоже был прикован к постели. Ему
пришлось остаться в гостинице Обердофера -- в скромном номере,
потому что даже слава победителя не изменила обычного
небрежного отношения к нему ее хозяина.
Его нельзя было никуда перевозить. Лежа в неуютном номере, он
мог бы позавидовать заботам, которыми был окружен его раненый
соперник. К счастью, с мустангером был Фелим, иначе положение
его было бы еще хуже,
верный слуга.-- Сущее безобразие -- впихнуть джентльмена в
такую конуру! Такого джентльмена, как вы, мистер Морис. И еда
никуда не годится, и вино. Хорошо откормленный ирландский
поросенок, наверно, отвернулся бы от того, чем тут нас кормят.
И как вы думаете, что этот старый Доффер говорил внизу...
безразлично, дорогой Фелим, что говорил Обердофер внизу, но
если ты не хочешь, чтобы он слышал, что ты говоришь наверху, то
умерь, пожалуйста, свой голос. Не забывай, дружище, что
перегородки здесь -- это только дранка и штукатурка.
вас болтают? А мне наплевать, что меня слышат. Все равно этот
немец обращается хуже некуда. Я все-таки скажу -- вам это нужно
знать.
что заставит вас заплатить не только за номер, за еду и стирку,
но и за все разбитые бутылки, зеркала и за все, что было
поломано и разбито в тот вечер.
Ведь это подлость! Только проклятый немец мог такое придумать!
Пусть платит тот, кто заварил эту кашу, а не вы, потомок
Джеральдов из Баллибаллаха!
за все?
синица в руках и что он не выпустит вас, пока вы всего не
заплатите.
лучше он подает счет журавлю в небе. Я согласен уплатить
половину причиненных убытков, но не больше. Можешь ему это
передать при случае. А по совести говоря, Фелим, не знаю, как я
даже это смогу сделать... Наверно, много вещей было перебито и
переломано. Мне помнится, что-то здорово дребезжало, когда мы
дрались. Кажется, разбилось зеркало или часы, или что-то в этом
роде...
было на часах. Говорят, что оно стоит двести долларов. Враки!
Наверно, не больше половины.
что тебе придется съездить на Аламо и привезти все наши
сокровища. Чтобы уплатить этот долг, мне необходимо будет
расстаться со своими шпорами, серебряным кубком и, быть может,
с ружьем.
ружья?
лассо нам поможет.
подает нам старый Доффер! У меня всякий раз после обеда болит
живот.
появилась неопрятная фигура -- женщина или мужчина, трудно было
сразу сказать; в жилистой руке она держала плетеную корзинку.
по-видимому, уже знал, что перед ним служанка.
корзинку.
посмотри, что там.
несколько бутылок вина и прохладительных напитков, уложенных
среди всевозможных сладостей и деликатесов -- изделий кондитера
и повара. Не было ни письма, ни даже записочки, однако изящная
упаковка не оставляла сомнений, что посылка приготовлена
женской рукой.
мнению Фелима, чтобы определить, во что все это обошлось. Но на
самом деле мустангер думал совсем о другом -- он искал записку.
визитной карточки. Щедрость этого подарка, который, надо
сказать, был очень кстати, не оставлял сомнений, что его
прислал богатый человек. Но кто же это мог быть?
вставал прекрасный образ, и мустангер невольно связывал его с
неизвестным благодетелем. Неужели это была Луиза Пойндекстер?
верить, что это так, и, пока он верил, сердце его трепетало от
счастья.
его уверенности осталась лишь неопределенная, призрачная
надежда.
разговаривая сам с собой, не то обращаясь к хозяину. --
Гертруда сказала, что это джентльмен. Видно, добрый джентльмен.
Но только кто?
кто-то из офицеров форта? Хотя сомневаюсь чтобы кто-нибудь из