зубы Ельсиновский, легко было догадаться, что обструкцию устроил он. К
сожалению, у меня так и не хватило времени отомстить ему как следует.
своего шефа-академика с требованием добыть и привезти снежные монолиты с
глубины шести метров! Это на Востоке, где один метр выпилишь -- семь потов
прольешь... Лишь Терехов воспринял прикаа как философ.
кандидаты!
станции и категорически запретили механикам-водителям приближаться на
машинах к заповедному месту -- науку устраивает лишь стерильно чистый снег.
В первый же день работы Гена растянул руку, сильно страдал от боли, но
остался верен себе: притащил якобы с карьера старую, разорванную дамскую
перчатку и шумно демонстрировал свою "находку".
Востоке выпадает в год лишь несколько сантиметров осадков, то ясно, что
перчатка потеряна лет сто назад! Гера, почему молчит твоя рация? Беги,
возвести миру: "Загадка станции Восток! Перчатка неизвестной дамы
девятнадцатого века!"
невдалеке прогромыхать тягачу, как они выскакивали наверх и дружно грозили
нарушителю кулаками. А что творилось, если посетитель осмеливался закурить
или, страшно сказать, бросить окурок в районе карьера! Такой человек
обзывался Геростратом, Савонаролой, лжеученым, гусем лапчатым и позорным
пятном, а в заключение выталкивался в шею подальше от священного научного
объекта. А на ослепительно белые двухпудовые снежные монолиты геохимики
старались не дышать. Они упаковывали драгоценный снег сначала в
полиэтиленовые, а затем в бумажные мешки и надписывали: взят с такой-то
глубины, там-то и тогда-то. Один мешок надписал я, внеся тем самым некоторый
вклад в развитие геохимии. А что? Быть может, именно в моем мешке оказались
космические частицы, которые позволят ученым еще более успешно карабкаться
по каменистым тропам науки.
Арнаутов решил остаться на год! В последнее время он мучительно колебался,
вспоминая своего трехлетнего Вовочку и красавицу жену Олечку, день рождения
которой мы отмечали всем коллективом, но капля долбит камень, и Гену
уговорили. Сидоров срочно связался по радио с Гербовичем, получил "добро", и
Гена вместе с добровольными помощниками сел писать заявление на имя своего
академика. У меня сохранился первый вариант этого документа, отразивший
легкомысленное настроение помощников:
дежурств по камбузу, а также учитывая необходимость обыграть Ельсиновского в
настольный теннис, считаю целесообразным оставить меня на зимовку. Кроме
того, прошу установить в актовом зале института мой мраморный бюст. Целую.
Арнаутов".
волнением ждать ответа.
что ли, не хватило...
Николаевич Баранов, выполняя свое обещание, повел меня в святая святых
станции -- магнитный павильон. Мы спустились в глубь Антарктиды по
шестнадцати ступеням и оказались в тоннеле длиной в несколько десятков
метров. Передвигаться по нему можно было лишь в полусогнутом состоянии, а
длиннющий Баранов -- тот вообще выполнял цирковой номер, изгибая до мыслимых
пределов позвоночник.
сколько труда и так поглотил этот храм. Пилили снег вручную и вытаскивали
его бадьями!
приборами. В этом царстве вечного холода нет ни одного железного предмета,
только медь и латунь.
магнитным полюсом! Тот находится в районе французской станции Дюмон-Дюрвиля
и... дрейфует со скоростью около одного километра в год. Нам же повезло --
наш полюс теоретический и посему остается на месте.
магнитных линий, которые где-то здесь должны перекрещиваться, но не
обнаружил их, а спросить постеснялся: чего доброго, еще за невежду примут.
здесь данные о магнитном поле Земли уникальны, они в значительной степени
облегчили и советским и зарубежным ученым понимание ряда процессов. Каких
именно -- не имею ни малейшего представления. Ведущие специалисты
антарктической экспедиции не раз пытались втолковать мне сущность магнитного
поля, но почему-то приходили в ярость, когда после их получасовой лекции я
спрашивал, за какие команды они болеют. Вообще я заметил, что некоторые
весьма даже уважаемые научные деятели развиты как-то односторонне. Фарадей,
Эйнштейн, Планк, Курчатов -- этих они знают назубок, а спросите их, кто
такие Лев Яшин или Всеволод Бобров, изобразят из себя вопросительный знак.
совместительству почтмейстер Востока Гера Флоридов, вываливал из мешка на
стол груду писем.
работой...
умилялся, возмущался, смеялся и плакал. Ну и корреспонденция! На что только
не шли филателисты, чтобы заполучить в свои коллекции штемпель станции
Восток! Как засвидетельствовал Гера, письма делятся на четыре группы.
всей вашей колоссальной занятости, поставить свою печать на мой конверт. Я
так буду вам благодарна! Дженни Харрйс, Бирмингем, Великобритания"
Удовлетворено.
антарктической экспедиции со штемпелем станции Восток. Штемпели надлежит
ставить..." (дается указание, как и в каком углу конверта синьор А. Родригес
из Каракаса желает видеть печать). Отклонено -- фирменные конверты весьма
дефицитны.
Лазарева, выдающимся героям Антарктиды, обитателям полюса холода, обращаются
юные филателисты города Куйбышева! Просим не отказать в нашей просьбе и
поставить печати на прилагаемые марки. Миша, Таня, Капа, Витя".
Удовлетворено.
почтовый штемпель я спрашивать Вы послать меня почтовый штемпель базис
Восток. Благодарить вы преданный Вам успех ваш экспедиция. Баккер,
Голландия". Удовлетворено.
дружеского вечера не припомню. И сама обстановка была праздничная -- мы
отмечали 150-летие открытия Антарктиды русскими моряками. И дела на станции
шли хорошо, и -- это, наверное, самое главное -- ребята притерлись друг к
другу: группа еще недавно малознакомых людей превратилась в коллектив. В
этот вечер все словно оттаяли. Произошел тот долгожданный переход из
количества в качество, когда оказавшиеся под одной крышей самые разные люди
стали друзьями.
потребность в дружеском общении. Сейчас мне уже трудно воссоздать картину
всего вечера, но помню, что толчок заключительной и самой интересной части
разговора был дан размышлениями об акклиматизации. Еще конкретнее -- речь
зашла о моем срыве.
килограммов, но на самочувствие не жаловался -- организм перестроился.
Дыхание по-прежнему было затруднено, донимала и сухость воздуха, но сон
наладился, появилась работоспособность -- словом, грех жаловаться. И вот,
забыв про наставления бывалых восточников и потеряв бдительность, я слишком
энергично (для себя) поработал пилой на заготовке снега, и все началось
сначала. Сорвался.
акклиматизации пока еще непостижимы, -- размышлял Сидоров. -- В Восьмую
экспедицию произошел такой случай. Прилетел ионосферист, опытный полярник,
уже дважды зимовавший на Востоке. Все шло нормально, и вдруг начал синеть и
таять на глазах, а через несколько дней слег. Страшно переживал, но делать
нечего: пришлось отправить в Мирный. Прибыл ему на смену дублер, высокий
крепкий парень, кровь с молоком -- и через неделю свалился. Врач настоял на
немедленной эвакуации, и в качестве ионосфериста из Мирного прилетел
начальник геофизического отряда. На двенадцатый день он так исхудал, что мы
просто были в панике -- как бы не произошел трагический исход. Пришлось и
этого дублера эвакуировать...
акклиматизируешься, -- подтвердил Зырянов. -- Зато уедешь и никогда не
забудешь ни трудностей этой жизни, ни друзей, которых здесь приобрел.
Борис Сергеев. -- А "вирус Востока"? Запиши, доктор, в свой отчет, что
восточники поголовно заражены "вирусом дружбы". Наш Восток "трижды полюс" --
если учесть еще и полюс дружбы!
произнесены высокие и торжественные, приличествующие скорее собранию, чем
обычному разговору, но никому от этого не стало неловко. Наверное, задели
Земляной Андрей
Лондон Джек
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Шилова Юлия
Чернецов Андрей