Чтение 34–й страницы книги ~Свидание с Петербургом~

улыбочкой: вот обману сейчас жаркое... вот одурачу каплуна...

Еще утром Белов договорился об аудиенции с Шавюзо, а вечером он уже
сидел в жестком кресле китайской гостиной и смотрел на загадочные древние
пейзажи, где иероглифы были выписаны не ме-нее тщательно, чем леса и горы,
на лакированные тарелочки с аистами и невесомые, почти прозрачные чашки.
Лесток изволил опаздывать... Может, он вообще в отсутствии и Шавюзо своей
властью решил задержать его до прихода хозяина. Шавюзо, как хо-рошая гончая,
нюхом чует, что может быть небезынтересно дядюшке. Уже сорок минут истекло,
как Саша начал рассматривать китайскую красоту.

Дверь неслышно отворилась, и тут же раздался вкрадчивый голос:

-- Мой юный друг! Я чрезвычайно рад нашей встрече. Что приве-ло вас в
мой дом?

Лесток был роскошен в ярком шлафроке. Ба... да это не шлаф-рок, а
китайское платье с драконом на спине. "Сейчас пойдет у нас разговор, как
китайская пытка,-- подумал Саша,-- я буду говорить без остановки и
вертеться, как уж на сковороде, а он капать словами, словно на выбритое
темя. Как взять этого драко-на за рога?.."

-- Я пришел просить вас о помощи в чрезвычайно деликатном деле. Имя
ваше было упомянуто в приватном разговоре с великой княгиней. Более того, их
высочество сказали, что вы единствен-ный человек, к коему стоит обратиться
по моему делу.

Легкое удивление, словно непроизвольное движение пухлой руки, и никаких
вопросов, только вежливое: продолжайте, продолжайте... Экая бархатная
беседа, словно не о живом человеке речь, а о кус-те сирени за окном, что так
восхитительно, ах, ах, благоухает.

Саша коротко и четко рассказал о том, как Никита Оленев, "вы наверняка
помните, бывший гардемарин", ушел на свидание к великой княгине, а дальше --
только догадки.

Главное, не сказать лишнее, но это очень трудно, когда, же-лая придать
рассказу достоверность, приходится вспоминать какие-то подробности. Меньше
всего Саше хотелось в этом кабинете на-зывать имя Софьи, но как иначе
убедишь Лестока, что разговор с опальной Екатериной действительно состоялся.

Сейчас главное заставить Лестока задавать вопросы, по ним можно будет
хотя бы приблизительно определить осведомленность лейб-медика в этом деле.

-- Естественно, я обратился в полицию. Были предприняты неко-торые
попытки розыска. Попытки... не более, которые ни к чему не привели.
Полицейские чиновники высказали предположение, что Оленев утонул. Но теперь
есть твердые сведения, что он жив. Мой друг арестован и содержится под
стражей в неизвестном нам мес-те.-- Саша умолк, твердо решив, что, как бы ни
было тяжело молча-ние, первым он рта не раскроет.

Лесток это понял, подобрал длинные рукава своего роскошного кимоно и
спросил рассеянно: "А не выпить ли нам токайского?" Глаза его смеялись, но
смотрели куда-то мимо Саши, при этом он имел вид недоуменный или озадаченный
-- не сразу поймешь, во вся-ком случае ему было весело. Потом он достал
табакерку и принялся нюхать табак, оглушительно чихая и прикрываясь большим
фуляром с вышитыми в уголке ирисами. Про Сашу он словно забыл.

Вино наконец принесли. Лесток его пригубил и тут же отставил.

-- А каким образом случилось, что сей молодой гардемарин возымел
наглость посетить великую княгиню?

-- Они некоторым образом знакомы. Во время длинной дороги в Россию
Никита Оленев оказался случайным попутчиком неких графинь Рейнбек.

-- Понятно. Но с чего вдруг Оленеву взбрело на ум именно сей-час
продолжать знакомство?

-- Оленев совсем недавно вернулся из Геттингенского универси-тета. На
последнем балу после весьма длительного перерыва он встретился с великой
княгиней. Очевидно, она назначила ему встречу.

Лесток стал серьезен. Саша хорошо изучил этого человека во время старых
допросов, когда он мальчишкой-гардемарином стоял навытяжку перед Лестоком и
беззастенчиво врал. Но как пять лет назад он не понял, верил ли лейб-медик в
его вранье, так и теперь он не знал -- поверил ли он его правде. Похоже,
Лесток только изобра-жает на лице серьезность, пока разговор не затронул его
за живое.

-- Мой юный друг, вы уже не тот мальчик, с которым я беседовал
когда-то. Помните виньетку из незабудок в вашей личной тетрад-ке?--Лесток
словно подслушал его мысли.--Тогда вы могли позво-лить себе наивность.
Тогда... не сейчас. Супруга ваша занимает чрезвычайно высокое положение, и
жизнь двора для вас сейчас не тайна. Не мне говорить вам, что случайный
мужчина, появивший-ся в покоях великой княгини, подлежит немедленному
аресту. Та-кова воля их величества Елизаветы Петровны.

-- Да, конечно... Можно предположить несчастный случай, на-пример,
чей-то донос сделал их тайную встречу явной.

-- У Бестужева достаточно шпионов. Вам известна история с Андреем
Чернышевым? Он угодил под арест только за то, что слиш-ком часто беседовал с
великой княгиней в аллеях парка, а может, и не только беседовал, и не только
в аллеях-- Зачем мы будем гадать? Я не видел великой княгини почти две
недели. Бедная девочка...-- Тон Лестока был искренен и сострадателен, но у
Саши опять воз-никло ощущение, что мысли Лестока заняты чем-то другим.-- И
какой помощи вы хотите от меня?

-- Восстановить справедливость. Я уверен -- Никита Оленев ни в чем не
виновен.

-- И как, по-вашему, я должен восстанавливать справедливость?

-- Ну, я не знаю. Если Оленева нельзя освободить росчерком пера --
тогда побег. Но для этого надо знать, где его содержат.

Лесток неопределенно пожевал губами, крамольная Сашина идея его не
смутила.

-- Где служил ваш друг?

-- В Иностранной коллегии.

-- Ну, ну...-- Лицо Лестока приняло странное выражение, словно он
блефовал, но решил продолжать игру до конца, потом рассмеялся, звонко
щелкнул пальцами.-- Я помогу вам. Может быть, это безумие, но просьба
великой княгини для меня закон. Только побег чрезвы-чайно сложное
предприятие. Это не под силу осуществить одному человеку. Помнится, вас было
трое. Один в тюрьме, вы передо мной,-- он принялся загибать пальцы,-- а
третий?

-- Вы имеете в виду Корсака? Мичман Корсак командирован в Регервик на
строительство порта.

-- Но ведь ему положен отпуск? -- Лесток неожиданно под-мигнул.

Такой удачи, право слово, Саша не ожидал.

-- Отпуск -- это прекрасно. Алешка давно рвется домой!

-- Вот и славно. Вы освободите друга, а мы тем временем устро-им так,
что Корсак поплывет куда-нибудь в Гамбург или в Вене-цию. На том же корабле
уплывет из России Никита Оленев. Как вам эта идея?

-- Замечательная идея! Но захочет ли Оленев плыть за границу? Он ведь
ни в чем не виноват, а фактически будет лишен родины.

-- На нашей родине,--Лесток подчеркнул слово "нашей", мол, забудьте,
что я был когда-то французом,-- не бывает невиновных. Арестован -- значит
виновен. А когда предстоит выбор между Си-бирью и Европой, то, как
подсказывает мне опыт, люди всегда выби-рают последнее. И еще...-- Он поднял
палец, видя, что Саша пытается вставить слово.

Однако он не сказал, что именно "еще", а встал с кресла и пошел вдоль
стен, внимательно, словно заново, рассматривая ки-тайские безделушки.
Зеленый дракон на его круглой спине распла-стался по-лягушачьи и зорко
следил за Сашей красным глазом. А давно ли Оленев служит в Иностранной
коллегии? В каком подот-деле? Не у Веселовского ли? Оленев, помнится,
внебрачный сын князя Оленева? Ах, усыновлен по всем правилам? А папенька в
Лондоне? Видите, как все хорошо складывается? Вопросы Лесток задавал как бы
между прочим, а сам обдумывал что-то, собирая лоб в гармошку.

Наконец он сел, улыбнулся дружелюбно.

-- Так вот, мой юный друг. Услуга за услугу. На том же самом корабле
отплывет некий человек. Все его документы будут оформле-ны подобающим
образом. Но я бы не хотел, чтобы эту тайну знал кто-либо, кроме нас двоих.

-- Конечно, ваше сиятельство.

-- Итак, первая задача выяснить, где обретается ваш друг Оле-нев. Как
только я выясню это, немедленно найду вас через моего секретаря. Но если мне
понадобится ваша шпага,-- Лесток сделал роскошный жест рукой,-- я могу на
вас положиться? -- Он при-стально посмотрел на Сашу.

-- Да, ваше сиятельство.-- Саша встал, почувствовав, что время,
отпущенное для аудиенции, истаяло.

На улице прыскал мелкий дождичек, что было вполне кстати, чтобы
остудить горячий лоб и пылающее воображение. Это что же получается, черт
подери! Они теперь в одной упряжке с Лестоком? А хоть бы и с Лестоком.
Главное, Никиту освободить!

Саша обогнул решетку палисадника и вышел на набережную. Ка-кой-то
человек, немолодой, озабоченный, обогнал его и чуть ли не бе-гом спустился
по откосу к воде. Там стояла причаленная лодка, и мужчина стал отвязывать
веревку. Саша обратил внимание на этого человека не из-за лодки, а из-за
некой небрежности в костюме. Камзол его, старый, но отутюженный и украшенный
новыми галуна-ми, был порван сзади, словно мужчина где-то зацепился за
гвоздь и вырвал кусок ткани, что называется, с мясом. Через дыру
прогля-дывала необычайно яркая, оранжевая подкладка.

Саша мог поручиться, что уже видел сегодня этого человека, он также
неимоверно куда-то торопился, оранжевая подкладка тогда горела, как
маленький факел. Но где, когда? Он вспомнил Никитин закон парности и
усмехнулся. Мужчина меж тем прыгнул в лодку и теперь короткими, сильными
гребками выводил ее на середину ре-ки. Поразмысли Саша еще минуту, он бы
непременно вспомнил, что видел мужчину у дома Лестока два часа назад, и это
открытие сыгра-ло бы немаловажную роль в его жизни.

Но голова у Саши была занята совсем другим. Еще во время бе-седы в
лаковой гостиной он заострил внимание на кое-каких дета-лях и теперь пытался
поймать за хвост ускользающую мыслишку. Ах, да... Что толковал Лесток о