Чтение 34–й страницы книги ~Эссе (сборник)~

-- Да! -- закричали все. -- Мы согласны с тобой.

-- Знаю, друзья мои, -- по-отечески улыбнулся старец. -- Я
хочу лишь сказать, что нам надобно делать. Всех, кого мы не
сумели нынче похоронить, нужно перенести в большой храм Солнца,
высоко в горы, где еще лежит снег. Там они будут в целости и
сохранности, а тем временем мы добудем для них цветов. Есть
лишь один человек, который может дать нам так много цветов в
это время года, -- наш король. Придется кого-то послать к нему
с просьбой о помощи.

И вновь все закивали и загомонили:

-- Да, да, к королю!

-- Истинно так, -- продолжал старейшина, и каждый был
награжден чудесной улыбкой, просиявшей на белобородом лице. --
Но кто же будет нашим посланцем? Он должен быть юн и крепок,
ведь перед ним долгий путь, и ему надо дать лучшего коня. Наш
посланец должен быть также хорош собой и светел сердцем, и
чтобы этот свет был виден в глазах его, тогда и король поймет
его сердцем. Ему не придется тратить много слов, глаза могут
сказать больше. Лучше послать человека совсем еще юного, самого
пригожего отрока общины. Хватит ли, однако, у него сил на такое
путешествие? Вот теперь вы помогите мне, друзья мои. И если
кто-то из вас возьмется за это поручение или если вы найдете
такого, дайте мне знать.

Старец замолчал и обвел своим ясным взором столпившихся
вокруг людей, но никто не шелохнулся, никто не подал голоса.

Когда же он повторил свой вопрос еще и еще раз, из толпы
навстречу ему шагнул юноша лет шестнадцати, совсем еще мальчик.
Опустив глаза в землю и покраснев от смущения, он приветствовал
старейшину.

Тот взглянул на него и тотчас же понял, что лучшего
посланца найти невозможно. Но все-таки с улыбкой спросил:

-- Прекрасно, что ты вызвался стать нашим гонцом. Но как
же так вышло, что из множества людей решился ты один?

Юноша поднял глаза на старца и сказал:

-- Если никто не хочет, позвольте идти мне.

В толпе кто-то выкрикнул:

-- Отправьте его, отче! Мы его знаем! Он из нашей деревни,
у него смело весь сад, это был лучший цветник во всей округе!

-- Ты так печалишься о своих цветах?

-- Да, печалюсь, -- совсем тихо проговорил мальчик. -- Но
не из-за этого я вызвался ехать к королю. У меня был очень
хороший друг и молодой красивый конь, мой любимец. Оба они
погибли от землетрясения и лежат в нашем святилище. Нужны
цветы, чтобы совершить погребение.

Вытянув руки, старец благословил его. Быстро был сыскан
лучший конь, и, вскочив ему на спину, мальчик легонько хлопнул
его по загривку и кивнул на прощание провожавшим. Выехав из
деревни, он помчался прямо по затопленным и опустошенным полям.

Целый день был он в седле. Чтобы скорее попасть в далекую
столицу и повидать короля, он выбрал более короткий путь, через
горы, и вечером, когда уже стало смеркаться, повел коня в
поводу по крутой тропе среди скал и деревьев.

Большая темная птица -- он никогда не встречал таких --
летела чуть впереди, и он следовал за ней, покуда птица не
опустилась на крышу какого-то храма с открытым входом. Оставив
коня пастись у леса, мальчик прошел меж деревянных колонн и
оказался в довольно немудреном святилище. Алтарем служил
простой обломок скалы, это был кусок какой-то неизвестной в
этих краях черной породы, и на нем был виден загадочный знак
неведомого мальчику божества: сердце, терзаемое когтями хищной
птицы.

Он выказал божеству свое глубокое почтение и принес ему в
дар голубой колокольчик, который сорвал и воткнул в петлицу еще
у подножия скалы. Потом прилег в углу храма, так как очень
устал и давно хотел спать.

Но сон, незваным гостем посещавший его каждый вечер, на
сей раз не шел к нему. Колокольчик ли на обломке скалы, а может
быть, сам этот черный камень или какой-то иной источник издавал
незнакомый и до боли глубокий запах; жуткий символ божества
призрачно мерцал в темноте святилища, а на крыше сидела
диковинная птица и время от времени мощно била огромными
крыльями, и можно было подумать, что это ветер, шумящий в
кронах деревьев.

Случилось так, что среди ночи мальчик поднялся и, выйдя из
храма, начал разглядывать птицу. Она взмахнула крыльями и
посмотрела на него.

-- Почему ты не спишь? -- спросила птица.

-- Не знаю, -- ответил мальчик. -- Может быть, потому, что
я познал страдание.

-- Что же за страдание ты познал?

-- Мой друг и мой любимый конь погибли.

-- Разве это самое страшное? -- насмешливо спросила птица.

-- Ах нет, большая птица, это просто прощание, но не тем я
опечален. Плохо то, что мы не можем похоронить моего друга и
моего прекрасного коня, ведь у нас нет больше цветов.

-- Бывает кое-что и похуже, -- сказала птица, недовольно
зашумев крыльями.

-- Нет, птица, худшего не бывает. Захороненный без
жертвенных цветов не может родиться вновь по желанию своего
сердца. А кто хоронит близких и не совершает торжественного
обряда, тому во сне являются их тени. Ты же видишь, я больше не
могу спать, ведь оба умерших остались без цветов.

Изогнутый клюв приоткрылся, и послышался резкий, шершавый
голос:

-- Вот и все, что ты познал, дитя малое. А слышал ли ты
когда-нибудь о великом зле? О ненависти, смертоубийстве, о
ревности?

Мальчику показалось, что эти слова он слышит во сне. И,
сделав усилие одолеть дремоту, он скромно ответил:

-- Знаешь, птица, я что-то припоминаю. Об этом говорится в
древних преданиях и сказках. Но в жизни такого не бывает, или,
может быть, подобное и случалось разок-другой в те давние
времена, когда мир еще не знал ни цветов, ни божеств. Стоит ли
думать об этом?

Птица тихо и отрывисто рассмеялась. Затем гордо
подобралась и сказала:

-- И вот ты отправился к королю. Не показать ли тебе
дорогу?

-- О, это в твоих силах! -- радостно крикнул он. -- Да,
если ты и впрямь не против, я прошу тебя об этом.

Тут большая птица неслышно опустилась на землю, развела
свои крылья и велела мальчику оставить коня у храма, а самому
лететь к королю. Посланец сел на нее верхом.

-- Закрой глаза! -- приказала птица. И он послушался, и
по-совиному бесшумно и мягко они начали полет сквозь черноту
неба, и только свист холодного воздуха касался слуха мальчика.
А они все летели и летели, и так целую ночь.

Лишь с наступлением раннего утра закончился их полет. И
тогда птица крикнула: "Открой глаза!" И тут он увидел, что
стоит на краю леса, а под ним -- залитая утренним светом
равнина, и этот свет едва не ослепил его.

-- Здесь, на краю леса, ты снова найдешь меня! -- крикнула
птица. Стрелой взмыла она в высокое небо и исчезла в его
синеве.

Странная картина предстала взору мальчика, едва он ступил
на широкую равнину. Все вокруг было как-то сдвинуто и
неправдоподобно, и он не мог понять, во сне или наяву видит эту
равнину. Луга и деревья были такими же, как и в его родных
местах, и так же играл сочной травой ветер, но во всем этом
была какая-то безжизненность, угадывалось отсутствие человека и
всякой живой твари, садов и строений, как будто и здесь еще
недавно земля содрогалась в муках. Всюду в беспорядке валялись
и громоздились обломки домов, сломанные сучья и поваленные
деревья, порушенные изгороди и орудия труда. И вдруг он увидел
лежащего среди поля мертвеца. Он был не погребен и уже
обезображен страшным налетом тления. От ужаса и отвращения у
мальчика перехватило дыхание: он никогда не видел ничего
подобного. Лицо мертвого человека было не прикрыто и наполовину
исклевано птицами. Отведя глаза в сторону, мальчик нарвал
зеленых листьев, отыскал несколько полевых цветов и прикрыл ими
лицо покойника.

Невыразимо тяжелый и леденящий душу запах тягуче стелился
по всей равнине. И еще один мертвец, распластавшийся на траве,
и ворон, кружащий над ним, и лошадиный труп без головы, и кости
людей или животных. И все это было открыто палящему солнцу, и
некому было подумать о жертвенных цветах и погребении. Какая-то
немыслимая беда сгубила всех людей в этой стране, с ужасом
подумал мальчик, боясь даже взглянуть на иных мертвецов, не то
чтобы прикрыть их лица цветами. Объятый страхом, с
полузакрытыми глазами он брея наугад, и со всех сторон обступал