совершаю столь интимный акт мысли или чувства? Ведь все это безразлично
предмету, его "сущности", и миллионы раз было, переживалось людьми,
конечными и случайными существами! (И где они сами с их "шумом и яростью"?)
проблема места или "мировой вместимости" меня с моим "собственным"
состоянием ("малым", но никаким самым мощным и большим разумом не
восполнимым и не заместимым), с уникальной и в то же время универсальной
невербальной очевидностью того, что делается во мне самом и из меня
"говорит" в терминах моего необходимого и неустранимого, хотя и случайного,
существования в мысли. Все остальное - как, например, регрессия в
бесконечное прошлое или прогрессия в бесконечное будущее, откуда для
"сейчас" ничего получить нельзя, - уничтожает выделенный и поляризующий
момент "настоящего" (даже если сместить его на сотни лет назад или на сотни
лет вперед, он - все тот же!). Потому что я, "отмеченный", не могу
втиснуться в такой мир, в котором все забито прошлым или неопределенной
прогрессией воображения (предвидения которого сами - предел), заполнено
"уже-человеком", так называемой второй природой, знаково-культурными
механизмами, культурно-историческими напластованиями расписанных,
размеченных и готовых значений, заложены ли они в языке, которым мы
пользуемся с детства и в котором место предмета уже занято его названием и
"сущностью", или - в памяти как безразличной способности. Память тоже
занимает место - было и осознавалось какое-то событие, мы его в какой-то
момент неправильно, хотя и устойчиво, ассоциировали с другим событием, а
время мчалось, и ждать, пока случится действительная связь, не могли, ибо мы
живем во временном цейтноте. И все - сцепилось! И теперь мы помним, как если
бы знали то, чего в действительности так никогда и не узнали. Это буквальное
воспроизведение хода мысли Декарта. А сейчас наложите на него все тот же
образ: место занято. Сказал же один умный психолог, что память - это то, в
силу чего в нашем сознании нет чего-то другого. Занятое место в сознании и
есть память, в смысле отрицательного ее определения.
качестве знающего A (есть рефлексивное условие памяти об A), а в
действительности A. как оно есть, не было мною узнано, я знаю лишь то, что
знаю или помню с детства, из книг, из знания самого себя как эмпирической
истории "души". Кстати, эти почти буквальные декартовские формулы совпадают
с мыслями Марселя Пруста, с его idee fixe, что нечто, испытываемое сейчас,
когда-то не было понято и поэтому не было пережито (ибо, чтобы пережить,
надо понять). А не будучи понято, оно как бы и не случилось, и прошлое,
которое так и не стало прошлым, еще нужно превратить в прошлое, пережив его.
Совпадение понятно: и Декарт, и Пруст - французские бойцы-энтузиасты, и их
честолюбие - вызов миру, в котором человек его воссоздает с самим собой, в
его началах, или сам... воскресает.
кстати, такую веру называет "экспериментальной"), чтобы поместить свое
"видение" (прозрачное для "я - существую") и себя как живое, целостное
существо там, где, казалось бы, все занято ответами и образами-оболочками,
которые можно получить рассудочно-удачной комбинацией из всей массы уже
имеющихся слов и значений для любых предметов. Он как бы могучими плечами
мгновения-одновременности с "естественным светом" раздвигает вязкую,
слипшуюся тяжесть мира - будь то детство, язык, память или же схоластическая
сумма всей учености его времени. Ибо познания нет (как нет и воления), если
я не займу собой своего места (с риском и ответственностью) для познания
того, что сам вижу и переживаю, собственного состояния, того, что я знаю
только из себя или чему могу дать родиться. Это развитие своего сознания в
целях познания и события Поль Валери удачно назвал системой эготизма. связав
с Декартом еще одного прекрасного француза, а именно - Стендаля. Термины
"собственный", "я" и т.п. употребляются Декартом в эготическом
(стендалевском) смысле слова, и в этом заложен глубокий метафизический
смысл.
место и занявший его, держит понимание или то, что я называл "рацио",
способен развить рацио как аподиктическую возможность, свойственную самому
миру. Иными словами, мировая вместимость меня самого, с уникальностью мною
видимого и очевидно мыслимого, означает и мою вместимость мира, достаточную
емкость моего владения собой и миром. Но в то же время мир уже заполнен, и
без нашей индивидуации все его точки связаны и соединены тем, что мы уже
знаем (догматически, не критически). Как же образуется зазор, чтобы я мог в
него протиснуться и занять свое место в мире?
метафизического априори и быть способным обосновывать и держать необходимые
связи в мире - состоит в том, что это вхождение в мир на свое место, без
которого нет новых смыслов существования (или вообще нет смысла), есть
преобразование самого себя. Слово "я" во всех декартовских рассуждениях, в
которых фигурирует "ego cogito, ego sum", означает, во-первых, как мы теперь
понимаем, обнаружение факта незаместимого существования самого себя в мысли
и, во-вторых, что это незаместимое существование есть существование себя
преобразованного. На незаместимое место становится переосмысленное и
преобразованное Я. То есть, вглядываясь в самого себя, не преобразованного,
нельзя прийти в нужную точку, а преобразовав себя - можно. По какой-то
кривой мы быстрее приходим к той точке, к которой по прямой, казалось бы
более короткой, прийти не можем. И самое главное: если случился акт
существования Я в мысли и мыслью, то назад вернуться уже невозможно. Нельзя
говорить о случившемся, используя определения и внешние сравнения предметов,
и доказывать существование. Доказательство Декартом существования
показывает, что доказывать уже ничего не надо. Между Я и существованием нет
никакого интервала, нет никаких событий. Существование уже слилось со мной,
и я не могу вернуться в точку, откуда начиналось преобразование меня.
Поэтому Декарт и говорил, что положение "я мыслю - я существую" истинно
каждый раз, когда я его думаю я высказываю (или не высказываю).
Следовательно, то не разновидность теоретического аргумента, который
поддается экспликации и изложению. Мы даже вдова, этого случившегося,
уловить не можем. Ведь если оно случилось, если мы как мыслящие встали на
свое, никем другим не занятое, место аподиктического Существования в мысли,
то тем самым случилось (и есть в акте) "партикулярное естество". То есть -
о-существилось бытие, и доказывать ничего не нужно. Это во-первых, и,
во-вторых, нельзя вербально дублировать бытие описанием, ибо, в-третьих, из
мысли не вытекает никакое бытие. Бытие не порождается мыслью. Декарт вовсе
не выводил признак бытия или существования из мышления, из возможности нечто
мыслить. Наоборот, он доказывал, что бытие нельзя выдумать и вымыслить, оно
не порождается мышлением; когда оно случилось, мы не можем вернуться назад
(поскольку между мышлением и существованием нет интервала), чтобы
доказывать, расчленять, разъяснять. "Мы - есть" - это тавтология, в
плодотворном смысле этого слова, онтологическое уравнение в бытии и
понимании.
дела, что будет как бы выводом из предшествующего. Понятие того, о чем мы
сейчас размышляем, в каком-то смысле не есть понятие. Это скорее, конечно,
символ, соотносясь с которым и сопрягаясь с действием которого, мысля его
как понятие мы развиваемся как живые существа или перерождаемся, но не
познаем. Это не Я, которое мы представляем наглядно и думаем, что у нас есть
некое "я". На самом деле для философа никакого "я" как реальной структуры,
укорененной в онтологии сознания, нет, а есть лишь действительная,
эмпирически существующая (в смысле философского умозаключения)
псевдоструктура, вторичное образование, называемое "я".
психики) осознавания, когда совершается не процесс познания нами чего-то, а
процесс нашего собственного развития в соотнесении с тем, что я называю
символом. Мы развиваемся вместе с нашим пониманием как условием и частью
самого бытия. Развитие. - реальный факт в мире, и с нами он тоже, как это ни
странно, случается. Иногда и мы, грешные, развиваемся. Но процесс развития,
повторяю, - это не процесс познания внешних вещей, а процесс, в котором
действует бытийная сила. Он и есть бытие. Развитие рождает само, фактом и
действием бытия, к которому мы причастны и в котором участвуем, и заменить
его актом мысли нельзя, так же как нельзя рожать мыслью. Декарт утверждал,
что мыслью нельзя породить даже мысли. В этом заключается смысл того, что я
говорил выше: нужно телесно втиснуться между глыбами мира, встать на
ожидающее тебя место, и тогда - впереди тебя рождается мысль. Поэтому
приходится себя преобразовывать, и это вполне реальный и, очевидно,
физический процесс, где слово "физика" имеет, конечно, условный смысл, но
применяем мы именно его.
в чем заключается этот процесс? Ранее мы уже установили, что феномен
осознавания - это в некотором смысле вертикаль или перпендикуляр к нашему
горизонтальному, линейному взгляду. Экспликация этого феномена означает
элиминацию зависимости сознания от того, как оно выполняется тем или иным
конкретным физическим или психическим устройством. Мы осмысленно оперируем
понятием сознания, независимо от того факта, что оно является специфической
функцией нервной системы; мы уже знаем, что сознание имеет большую
размерность и не укладывается в пределы такой функции. Когитальные акты, с
точки зрения философии Декарта (и нашей), вообще таковы, что не предполагают
реального физического носителя, выделенного непроницаемыми
чувственно-телесными границами, некоего специального агента, специального
индивидуально-психического ментального механизма. Но тем не менее в таком
построении понятия сознания какая-то физико-подобная, действующая основа
все-таки предполагается, имплицирована и открывает линии дальнейшего
философского развития, вполне развернувшиеся в XX веке. Эта основа - не
"тело" в физическом, дискретно локализуемом смысле (как видимым образом
выделенная единица с замкнутым на нее индивидуально-психическим механизмом,
будь то даже марсианское тело или "тело" какого-нибудь другого воображаемого
фантастического существа). Но какая-то особого рода физика в таком
Ковальчук Вера
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Майер Стефани
Контровский Владимир
Курылев Олег