действительно обнаруживаться, стать энергией, должна потребить или
превратить в свою форму соответствующее количество прежде бывшей (в другой
форме) энергии (так свет превращается из теплоты, теплота из механического
движения и т. д.), подобно этому и в нравственном мире подпавшего природному
порядку человека заключающаяся в душе его потенция добра может действительно
обнаружиться, только потребивши или превративши в себя уже существующую
наличную энергию души, которая в природном человеке есть энергия
самоутверждающейся воли, энергия зла, которая и должна {183}быть переведена
в потенциальное состояние для того, чтобы новая сила добра перешла,
напротив, из потенции в акт. Сущность добра дается действием Божиим, но
энергия его проявления в человеке может быть лишь превращением осиленной,
перешедшей в потенциальное состояние силы самоутверждающейся личной воли.
Таким образом, в человеке святом актуальное благо предполагает потенциальное
зло: он потому так велик в своей святости, что мог бы быть велик и во зле;
он поборол силу зла, подчинил ее высшему началу, и она стала основанием и
носителем добра. Потому-то народ иудейский, показывающий самые худшие
стороны человеческой природы, "народ жестоковыйный" и с каменным сердцем,
этот же самый народ есть народ святых и пророков Божиих, народ, в котором
должен был родиться новый духовный человек.
(Логоса, или Иеговы) с представителями иудейского народа - его патриархами,
вождями и пророками. В этих личных отношениях, составляющих религию Ветхого
Завета, замечается последовательность трех степеней. Первые посредники между
еврейским народом и его Богом, древние патриархи Авраам, Исаак и Иаков,
верят в личного Бога и живут этой верой; следующие за ними представители
иудейства, Боговидец Моисей, Давид, "муж по сердцу Иеговы"[13], и Соломон,
создатель великого храма, получают явные откровения личного Бога и стараются
провести эти откровения в общественную жизнь и религиозный культ своего
народа; в их лице Иегова заключает некоторый внешний завет или договор с
Израилем как лицо с лицом. Последний ряд представителей иудейства, пророки,
сознавая недостаточность этого внешнего союза, предчувствуют и возвещают
другое, внутреннее соединение Божества с душою человеческой в лице Мессии,
сына Давидова и Сына Божия, и этого Мессию они предчувствуют и возвещают не
как высшего представителя иудейства только, а и как "знамя языков"[14], как
представителя и главу всего возрожденного человечества.
определялась национальным характером иудеев, то время его должно было
зависеть и от общего хода истории. Когда идеальное откровение Слова в
эллино-римском мире было исчерпано и {184}оказалось недостаточным для живой
души, когда человек, несмотря на огромные дотоле невиданные богатства
культуры, нашел себя одиноким в пустом и скудном мире, когда везде явилось
сомнение в истине и отвращение от жизни и лучшие люди от отчаяния переходили
к самоубийству, когда, с другой стороны, именно вследствие того, что
господствовавшие идеальные начала оказались радикально несостоятельными,
явилось сознание, что идеи вообще недостаточно для борьбы с жизненным злом,
явилось требование, чтобы правда была воплощена в живой личной силе, и когда
внешняя правда, правда людская, государственная действительно
сосредоточилась в одном живом лице, в лице обожествленного человека,
римского кесаря,- тогда явилась и правда Божия в живом лице
вочеловечившегося Бога, Иисуса Христа.
духовного человека, второго Адама. Как под первым Адамом, натуральным,
разумеется не отдельное только лицо наряду с другими лицами, а всеединая
личность, заключающая в себе все природное человечество, так и второй Адам
не есть только это индивидуальное существо, но вместе с тем и универсальное,
обнимающее собою все возрожденное, духовное человечество. В сфере вечного,
божественного бытия Христос есть вечный духовный центр вселенского
организма. Но так как этот организм, или вселенское человечество, ниспадая в
поток явлений, подвергается закону внешнего бытия и должно трудом и
страданием во времени восстановлять то, что оставлено им в вечности, то есть
свое внутреннее единство с Богом и природою,- то и Христос, как деятельное
начало этого единства, для его реального восстановления должен низойти в тот
же поток явлений, должен подвергнуться тому же закону внешнего бытия и из
центра вечности сделаться центром истории, явившись в определенный момент -
в полноту времен. Злой дух разлада и вражды, вечно бессильный против Бога и
в начале времен осиливший {185}человека, должен в середине времени быть
осилен Сыном Божиим и Сыном Человеческим, как перворожденным всея твари[1],
для того чтобы в конце времен быть изгнанным изо всего творения,- вот
существенный смысл воплощения. Латинские богословы средних веков, перенесшие
в христианство юридический характер Древнего Рима, построили известную
правовую теорию искупления как удовлетворения по поручительству нарушенного
божественного права. Эта теория, как известно, с особенною тонкостью
обработанная Анзельмом Кантербурийским[2] и впоследствии в различных
видоизменениях сохранившаяся и перешедшая также и в протестантскую теологию,
не совсем лишена верного смысла, но этот смысл совершенно заслонен в ней
такими грубыми и недостойными представлениями о Божестве и его отношениях к
миру и человеку, какие равно противны и философскому разумению, и истинно
христианскому чувству. Поистине, дело Христово не есть юридическая фикция,
казуистическое решение невозможной тяжбы,- оно есть действительный подвиг,
реальная борьба и победа над злым началом. Второй Адам родился на земле не
для совершения формально-юридического процесса, а для реального спасения
человечества, для действительного избавления его из-под власти злой силы,
для откровения в нем на деле царства Божия.
воплощение, неизбежно ответить на два вопроса: 1) о возможности самого
воплощения, то есть реального соединения Божества с человечеством и 2) о
способе такого соединения.
смотреть на Бога только как на отдельное существо, пребывающее где-то вне
мира и человека. При таком взгляде (деизма) вочеловечение Божества было бы
прямым нарушением логического закона тождества, то есть делом совершенно
немыслимым. Но точно так же невозможно воплощение и с той точки зрения
(пантеизма), по которой Бог есть только всеобщая субстанция мировых явлений,
универсальное "все", а человек лишь одно из таких явлений. При этом взгляде
вочеловечение противоречило бы аксиоме, что целое (все) не может быть равно
одной из частей своих: Богу здесь так же нельзя стать человеком, как воде
целого океана нельзя, оставаясь всей водою, быть вместе с тем {186}одною из
каплей этого океана. Но есть ли необходимость понимать Бога или как только
отдельное существо, или как только общую субстанцию мировых явлений?
Напротив, самое понятие Бога как всецелого или совершенного (абсолютного)
устраняет оба односторонние определения и открывает путь иному воззрению, по
которому мир, как совокупность ограничений, будучи вне Бога (в этих своих
границах), как вещественный, вместе с тем существенно связан с Богом своею
внутреннею жизнью, или душою, которая состоит в том, что каждое существо,
утверждая себя в своей границе как это, вне Бога, вместе с тем не
удовлетворяется этою границею, стремится быть и всем, то есть стремится к
внутреннему единству с Богом; соответственно этому, по нашему воззрению, и
Бог, будучи сам по себе трансцендентным (пребывающим за пределами мира),
вместе с тем по отношению к миру является как действующая творческая сила,
водящая сообщить мировой душе то, чего она ищет и к чему стремится,- то есть
полноту бытия в форме всеединства, водящая соединиться с душою и родить из
нее живой образ Божества. Этим определяется уже и космический процесс в
природе материальной, оканчивающийся рождением натурального человека, и
следующий за ним исторический процесс, подготовляющий рождение человека
духовного. Таким образом, это последнее, то есть воплощение Божества, не
есть что-нибудь чудесное в собственном смысле, то есть не есть нечто чуждое
общему порядку бытия, а, напротив, существенно связано со всей историей мира
и человечества, есть нечто подготовляемое и логически следующее из этой
истории. Воплощается в Иисусе не трансцендентный Бог, не абсолютная в себе
замкнутая полнота бытия (что было бы невозможно), а воплощается Бог-Слово,
то есть проявляющееся вовне, действующее на периферии бытия начало, и его
личное воплощение в индивидуальном человеке есть лишь последнее звено
длинного ряда других воплощений, физических и исторических,- это явление
Бога во плоти человеческой есть лишь более полная, совершенная теофания в
ряду других неполных подготовительных и преобразовательных теофаний. С этой
точки зрения, появление духовного человека, рождение второго Адама не более
непонятно, чем появление человека природного на земле, рождение первого
Адама. И то и другое было новым, небывалым фактом в мировой жизни, и то и
другое представляется {187}в этом смысле чудесным; но это новое и небывалое
было подготовлено всем прежде бывшим, составляло то, чего желала, к чему
стремилась и шла вся прежняя жизнь: к человеку стремилась и тяготела вся
природа, к Богочеловеку направлялась вся история человечества. Во всяком
случае, когда говорится о возможности или невозможности вочеловечения
Божества, то главное дело в том, как понимается и Божество и человечество;
при том понятии Божества и человечества, которое дано в этих чтениях,
воплощение Божества не только возможно, но и существенно входит в общий план
мироздания. Но если факт воплощения, то есть личного соединения Бога с
человеком, имеет свои основания в общем смысле вселенского процесса и в
порядке божественного действия, то этим еще не решается вопрос о способе
этого соединения, то есть об отношении и взаимодействии божественного и
природного человеческого начала в богочеловеческой личности, или о том, что
есть духовный человек, второй Адам?
природою, что предполагает в человеке три составных элемента: божественный,
материальный и связующий оба, собственно человеческий; совместность этих
трех элементов и составляет действительного человека, причем собственно
человеческое начало есть разум (ratio), то есть отношение двух других. Если
это отношение состоит в прямом и непосредственном подчинении природного
начала божественному, то мы имеем первобытного человека - прототип
Контровский Владимир
Орловский Гай Юлий
Влодавец Леонид
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Шилова Юлия