распухли и что-то под мышками мешает свободно двигать руками. Он решил,
что это чума. И единственной его реакцией - он сам согласился с Риэ,
весьма безрассудной реакцией, - было то, что он бросился бежать к возвы-
шенной части города, и там, стоя на маленькой площади, откуда и моря-то
не было видно, разве что небо казалось пошире, он громко крикнул, призы-
вая свою жену через стены зачумленного города. Вернувшись домой и не об-
наружив ни одного симптома заражения, он устыдился своего внезапного по-
рыва. Риэ сказал, что он отлично понимает такой поступок. "Во всяком
случае, - добавил доктор, - желание так поступить вполне объяснимо"
бавил Риэ, когда Рамбер с ним прощался. - Спросил, знаю ли я вас. "А раз
знаете, - это он мне сказал, - так посоветуйте ему не болтаться среди
контрабандистской братии. Его засекли".
он неожиданно обернулся. Риэ отметил про себя, что впервые с начала эпи-
демии Рамбер улыбается.
можность.
ло его, Рамбера, что он, Рамбер, выбрал счастье и что он, Риэ, в сущнос-
ти, не имеет в своем распоряжении никаких веских аргументов против этого
выбора. В таких делах он чувствует себя не способным решать, что худо и
что хорошо.
счастья.
вместе. На следующей неделе Рамбер перебрался наконец в испанский домик.
Ему устроили ложе в общей комнате. Так как мальчики не приходили домой
обедать и так как Рамбера просили не выходить без крайней нужды, он це-
лыми днями сидел один или болтал со старухой испанкой, матерью Марселя и
Луи. Эта худенькая старушка, вся в черном, со смуглым морщинистым лицом
под белоснежными, до блеска промытыми седыми волосами, была на редкость
деятельна и подвижна. Она обычно молчала, и, только когда она смотрела
на Рамбера, в глазах ее расцветала улыбка.
бер отвечал, что имеется, конечно, некоторый риск, но он не так уж ве-
лик, а если ему оставаться в городе, они, чего доброго, вообще никогда
не увидятся.
поэтому.
аккуратно ходила к мессе.
же.
Трогал по дороге прибитые к стене веера или же считал помпоны на шерстя-
ном коврике, покрывавшем стол. Вечером возвращались мальчики. Разговор-
чивостью они не отличались, сообщали только, что еще не время. После
обеда Марсель играл на гитаре и все пили анисовый ликер. Казалось, Рам-
бер все время о чем-то думает.
заранее". Один из двух постовых, дежуривших с ними, заболел чумой, а
другого, который жил с заболевшим в одной комнате, взяли в карантин. Та-
ким образом, дня два-три Марсель и Луи будут дежурить одни. Нынче ночью
они сделают последние приготовления. Видимо, завтра удобнее всего. Рам-
бер поблагодарил. "Рады?" - спросила старушка. Он сказал, да, рад, но
сам думал о другом.
Сведения о чуме были неутешительны. Только одна старушка испанка не те-
ряла ясности духа. "Нагрешили мы, - говорила она. - Чего ж тут удив-
ляться". Рамбер по примеру Марселя и Луи скинул рубашку. Но это не помо-
гало, между лопатками и по голой груди струйками стекал пот. В полумраке
комнаты с плотно закрытыми ставнями их обнаженные торсы казались корич-
невыми, словно отлакированными. Рамбер молча кружил по комнате. Вдруг в
четыре часа пополудни он оделся и заявил, что уходит.
во.
зарете в верхнем городе. Перед лазаретом у караулки все по-прежнему топ-
тались люди. "А ну, проходи", - твердил сержант с глазами навыкате. Люди
проходили, но, описав круг, возвращались обратно. "Нечего тут ждать!" -
говорил сержант в пропотевшей от пота куртке. Такого же мнения придержи-
валась и толпа, но все же не расходилась, несмотря на убийственный зной.
Рамбер предъявил сержанту пропуск, и тот направил его в кабинет Тарру. В
кабинет попадали прямо со двора. Рамбер столкнулся с отцом Панлю, кото-
рый как раз выходил из кабинета.
и волглым бельем, сидел за черным деревянным столом Тарру; он засучил
рукава сорочки и вытирал скомканным носовым платком пот, стекавший в уг-
лубление на сгибе локтя.
гать.
читалась усталость. Его широкие сильные плечи ссутулились. В дверь пос-
тучали, и вошел санитар в белой маске. Он положил на письменный стол пе-
ред Тарру пачку карточек, сказал только "шесть" глухим из-за марлевой
повязки голосом и удалился. Тарру поднял глаза на журналиста и указал
ему на карточки, которые веером держал в руке.
ночь.
оперся ладонями о край стола.
поосторожнее.
ком утомительно.
ром. Простите меня, пожалуйста.
светло-зеленый цвет, и поэтому казалось, будто они идут по дну аквариу-
ма. У двойных застекленных дверей, за которыми нелепо суетились какие-то
тени, Тарру повернул и ввел Рамбера в крохотную комнату, сплошь в стен-
ных шкафах. Он открыл шкаф, вынул из стерилизатора две гигроскопические
маски, протянул одну Рамберу и посоветовал ее надеть. Журналист спросил,
предохраняет ли маска хоть от чего-нибудь, и Тарру ответил: нет, зато
действует на других успокоительно.
мотря на жару, все окна были наглухо закрыты. На стенах под самым потол-
ком жужжали вентиляторы, и их скошенные лопасти месили горячий жирный
воздух, гоня его над стоявшими в два ряда серыми койками. Из всех углов
шли приглушенные стоны, иногда прерываемые пронзительным вскриком, и все
эти звуки сливались в одну нескончаемую однообразную жалобу. Люди в бе-
лых халатах медленно двигались по палате под ярким до резкости светом,
лившимся в высокие окна, забранные решеткой. Рамберу стало не по себе в
этой душной до одури палате, и он с трудом узнал Риэ, который склонился
над распластавшейся на постели и стонущей фигурой. Доктор вскрывал бубо-
ны в паху больного, а две санитарки, стоя по бокам койки, держали того в
позе человека, подвергающегося четвертованию. Выпрямившись, Риэ бросил
инструменты на поднос, который подставил фельдшер, с минуту постоял не
шевелясь и глядя на больного, которому делали перевязку.
лал. Теперь надо только организовать третью дружину, инспекционную, раз
Рамбер уезжает.