последней грани зрелости, но пылкой, как никогда в темноте
спальни, как никогда возбуждающей в своей воинственной обороне.
"Ты животное, -- говорила загнанная его преследованиями
Амаранта. -- Разве ты не знаешь, что жениться на тетке можно
только с разрешения папы римского?" Аурелиано Хосе обещал
отправиться в Рим, проползти на коленях через всю Европу и
поцеловать туфлю его святейшества, лишь бы Амаранта опустила
свои подъемные мосты.
-- Ведь от этого дети рождаются со свиными хвостами.
желания, он отправился в заведение Катарино. Там он нашел
дешевую ласковую женщину с обвисшими грудями, на время
успокоившую его страдания. Теперь он пытался одолеть Амаранту
напускным презрением. Проходя по галерее, где она строчила на
швейной машине, с которой управлялась удивительно ловко, он не
удостаивал ее ни одним словом. Амаранта почувствовала, будто у
нее гора с плеч свалилась, и вдруг, сама так и не поняв отчего,
снова стала думать о полковнике Геринельдо Маркесе, вспоминать
с тоской вечерние партии в шашки, и ей даже захотелось увидеть
полковника в своей спальне. Аурелиано Хосе и не представлял
себе, как много он потерял благодаря своей ошибочной тактике.
Однажды ночью, не в силах играть дальше роль безразличного, он
снова пришел в комнату Амаранты. Она отвергла его с
непоколебимой решительностью и навсегда задвинула щеколду на
двери.
Макондо в дом пришла пышнотелая, благоухающая жасмином женщина
с ребенком лет пяти. Женщина заявила, что это сын полковника
Аурелиано Буэндиа и она хочет, чтобы Урсула окрестила его.
Происхождение безымянного дитяти ни у кого не вызвало сомнения:
он был точно такой же, как полковник в те времена, когда его
водили смотреть на лед. Женщина рассказала, что мальчик родился
с открытыми глазами и взирал на окружающих с видом
превосходства и что ее пугает его обыкновение пристально, не
мигая, смотреть на предметы. "Вылитый отец, -- сказала Урсула.
-- Не хватает только одного: чтобы от его взгляда стулья сами
собой двигались". Мальчика окрестили именем Аурелиано и дали
ему фамилию матери -- по закону он не мог носить фамилию отца
до тех пор, пока тот его не признает. Крестным отцом был
генерал Монкада. Амаранта потребовала оставить ребенка ей на
воспитание, но мать не согласилась.
девушек в спальню к прославленным воинам, как пускают кур к
породистым петухам, но в течение этого года твердо убедилась в
его существовании: еще девять сыновей полковника Аурелиано
Буэндиа были доставлены к ней в дом для крестин. Старшему из
них, темноволосому странному мальчику с зелеными глазами,
который ничем не походил на отцовскую родню, было уже больше
десяти лет. Приводили детей разного возраста, разной масти, но
все это были только мальчики, и вид у них был такой одинокий,
что исключал сомнения в их родстве с Буэндиа. Из всей вереницы
Урсула запомнила только двоих. Один, очень крупный для своих
лет мальчишка, превратил в груду осколков ее цветочные вазы и
несколько тарелок -- руки его, казалось, обладали свойством
разбивать вдребезги все, к чему они прикасались. Другой был
блондин с материнскими серовато-синими глазами и волосами, как
у девочки, -- длинными и в локонах. Он вошел в дом, ничуть не
смущаясь, так, будто все здесь уже знал, будто здесь он и
вырос, направился прямо к ларю в спальне Урсулы и объявил: "Я
хочу заводную балерину". Урсула даже испугалась. Открыла ларь,
покопалась среди потрепанных, пропыленных вещей времен
Мелькиадеса и нашла завернутую в пару старых чулок балерину --
ее принес как-то раз Пьетро Креспи, и о ней давным-давно
забыли. Не прошло и двенадцати лет, как уже все сыновья,
которых полковник Аурелиано Буэндиа разбросал по тем землям,
куда его приводила война, получили имя Аурелиано и фамилии
своих матерей: сыновей было семнадцать. Первое время Урсула
набивала им карманы деньгами, а Амаранта порывалась оставить
мальчиков при себе. Но потом Урсула и Амаранта стали
ограничиваться каким-нибудь подарком и ролью крестных матерей.
"Мы выполняем свой долг уже тем, что крестим их, -- говорила
Урсула, записывая в особую книжечку фамилию и адрес очередной
матери, дату и место рождения ребенка. -- Аурелиано должен
иметь свою бухгалтерию в полном порядке, ведь ему же придется
решать их судьбу, когда он возвратится". Как-то раз за обедом,
обсуждая с генералом Монкадой эту вызывающую опасения
плодовитость, Урсула выразила желание, чтобы полковник
Аурелиано Буэндиа все-таки когда-нибудь вернулся и собрал всех
своих сыновей под одной крышей.
Монкада. -- Он вернется раньше, чем вы думаете.
во время обеда, заключалась в том, что полковник Аурелиано
Буэндиа уже находился в пути на родину, собираясь возглавить
самое долгое, решительное и кровавое восстание из всех поднятых
им до тех пор.
предшествовавшие первой войне. Петушиные бои, вдохновителем
которых являлся сам алькальд, были отменены. Начальник
гарнизона -- капитан Акилес Рикардо -- фактически взял на себя
и функции гражданской власти. Либералы объявили его
провокатором. "Вот-вот случится что-то ужасное, -- говорила
Урсула Аурелиано Хосе. -- Не выходи на улицу после шести
вечера". Мольбы ее были бесполезны. Аурелиано Хосе так же, как
в былые времена Аркадио, перестал принадлежать ей. Казалось,
что возвращение домой, возможность существовать без трудов и
забот пробудили в нем склонность к чувственным наслаждениям и
лень, отличавшие его дядю -- Хосе Аркадио. Страсть Аурелиано
Хосе к Амаранте угасла, не оставив на его сердце никаких
рубцов. Он словно плыл по воле волн: играл на бильярде, искал
спасения от своего одиночества у случайных женщин, шарил по
тайникам, где Урсула хранила свои накопления. И наконец стал
заглядывать домой только для того, чтобы переодеться. "Все они
одинаковы, -- жаловалась Урсула. -- Поначалу растут спокойно,
слушаются, серьезные, вроде бы и мухи не обидят, но стоит
только бороде показаться -- и сразу же их на грех тянет". Не в
пример Аркадио, который так и не узнал правду о своем
происхождении, Аурелиано Хосе разведал, что его матерью была
Пилар Тернера; она даже повесила ему у себя гамак -- для
послеобеденного сна. Они были не просто матерью и сыном, а
товарищами по одиночеству. В душе Пилар Тернеры угасли
последние искры надежды. Ее смех стал низким, как звучание
органа, груди опали от случайных, немилых ласк, живот и ляжки
постигла неизбежная для публичной женщины судьба, но сердце
Пилар Тернеры старилось без горечи. Толстая, суетная, как
впавшая в немилость фаворитка, она отказалась от карточных
гаданий, внушавших бесплодные надежды, и обрела тихую заводь,
утешаясь чужой любовью. Дом, где Аурелиано Хосе проводил
сиесту, был местом встреч соседских девушек с их случайными
возлюбленными. "Пусти меня к себе, Пилар", -- без церемоний
говорили они, уже войдя в комнату. "Сделайте милость, --
отвечала Пилар. И если при этом был еще кто-нибудь, объясняла:
-- Когда я вижу, что людям хорошо в постели, мне и самой
хорошо".
отказывала в просьбе, как никогда не отказывала бесчисленным
мужчинам, домогавшимся ее ласк до поздних сумерек ее зрелости,
хотя эти мужчины не приносили ей ни денег, ни любви и лишь
изредка -- удовольствие. Пять дочерей Пилар Тернеры, которые
унаследовали пламенную кровь матери, еще подростками разбрелись
по извилистым дорогам жизни. Из двух сыновей, выросших у нее в
доме, один погиб, сражаясь под знаменем полковника Аурелиано
Буэндиа, а другой, когда ему исполнилось четырнадцать лет, был
ранен и схвачен при попытке украсть корзину с курами в одном из
городков долины. Аурелиано Хосе оказался в известном роде тем
самым высоким смуглым мужчиной, которого в течение полувека
сулил Пилар Тернере король червей, но, как все прочие мужчины,
обещанные ей картами, он вошел в ее сердце слишком поздно,
когда смерть уже отметила его своим знаком. Пилар Тернера
прочла это в картах.
здесь. Кармелита Монтьель давно просит пустить ее к тебе.
словах матери.
"Кинжал Сорро" (*14) -- на самом деле это была трагедия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Перумов Ник
Андреев Николай
Орловский Гай Юлий