Чтение 34–й страницы книги ~Охота на скунса~

более смешным. Его темные глаза смотрели пристально и внимательно.

- Номер четыреста сорок второй, - сказала Маша. - На четвертом этаже.
Окна выходят на набережную.

- Спасибо. Это как раз то, что мне нужно. - Незнакомец улыбнулся,
продолжая внимательно смотреть на Машу.

- Возьмите ключи. - Она вынула их из ящика и подала незнакомцу.

- Еще раз огромное спасибо, - ответил тот и, забирая ключи, слегка
коснулся ее руки.

Ощущение от прикосновения обожгло, как будто его пальцы были горячими,
как огонь, или холодными, как лед. На миг девушке показалось, что у нее
закружилась голова. Но скоро это состояние прошло. Маша вывела на экран базу
данных гостиницы, затем откинулась в кресле, не понимая, зачем она это
сделала. Она снова оглядела совершенно пустой холл. В голову полезли
неожиданные мысли. Почему-то вспомнился университет, который она бросила на
третьем курсе. Язык более или менее выучила, а диплом, кому он нужен. "А
может быть, сходить в деканат, попробовать восстановиться? - подумала Маша.
- Меня же не за двойки отчислили, я сама ушла. Вполне могут восстановить". О
незнакомце, которого она только что совершенно бесплатно поселила в
прекрасный номер с видом на Неву, она даже не вспомнила.

***

Савва едва добрался до кровати. В ушах звенело от слабости. "Господи, ну
почему вот так всегда, - думал он. - Сколько сил ушло на эту девчонку... Она
ведь неплохая, просто привыкла плыть по течению, ориентиров надежных нет...
Это же мелочь. Но тут мелочь, там, а энергия уходит".

Больше сегодня он был не способен ни на что. Решительно ни на что. Не
смог бы даже вылечить мышь от насморка. Хотя у зверей такие хвори случаются,
что иной раз приходится выкладываться целиком. Кто их знает, какие у этих
мышей болезни.

Савва снял шляпу, куртку, ботинки и лег на кровать. Постепенно звон в
ушах затих. Он встал и, подойдя к окну, настежь распахнул его. В гостиничный
номер ворвался холодный сырой воздух города. И все же сквозь гарь и
автомобильные выхлопы в нем чувствовалось дыхание моря. Савва снял рубашку,
расставил руки в стороны и закрыл глаза, представляя себе Океан, это
огромное живое существо, прародителя всего сущего.

Сейчас бы еще постоять босыми ногами на земле, вмиг бы все
восстановилось. Но идти вниз он не стал, да и куда? На асфальтированную
набережную? Вот если бы в деревне... Хорошо всяким бабкам-колдуньям, которые
живут на лоне природы. Сидят себе в лесу у ручья под солнцем или на поляне,
залитой светом луны. Энергия восстанавливается мгновенно. Можно в прямом
смысле слова горы свернуть. А сталкиваться приходится с пьющим мужиком,
больными зубами, детской грыжей. "Хотя я, наверное, все упрощаю, как и
всякий человек", - подумал Савва.

В помещении стало совсем холодно, температура сравнялась с уличной. Но
Савва как будто и не чувствовал холода. Он открыл глаза, опустил руки и
закрыл окно. Теперь - горячая ванна и сон. К завтрашнему дню силы
восстановятся, и он станет сильным, как всегда.

В постели, засыпая, он снова, уже в который раз, попытался вспомнить,
углубляясь все дальше и дальше в свое прошлое. Скитания по городам, еще
дальше - непроходимая тайга, избушка в лесу, силки на животных, дружелюбные
сибирские лайки, Учитель. Савва видел, как старое доброе лицо склонилось над
ним, больным и умирающим. Но прежде, что было прежде? Ничего. Пустота. Как
будто он появился на свет уже взрослым, но беспомощным, как и полагается
новорожденному. А Учитель выхаживал его, как нянька. Но ведь было же и
раньше что-то, обязано, должно было быть! Но как его найти, это утраченное
прошлое?

Главное, постараться увидеть. Савва знал, что если он увидит свой дом, то
вспомнит его. А сколько он уже объехал городов! Во многих из них мерещилось
что-то знакомое: Хабаровск, Екатеринбург, Новосибирск. Но эти города не
показались родными. Еще более знакомой была Москва. Но стоило ему выйти на
перрон Московского вокзала в Санкт-Петербурге, как он понял, что прекрасно
помнит именно этот вокзал и этот перрон. Он бывал здесь не раз и не два. Но
когда, при каких обстоятельствах - этого он вспомнить не мог.

И теперь Савва ходил по улицам города и пытался вспомнить. Оказалось, что
он прекрасно знает о том, что Гостиный двор находится на Невском проспекте и
что там же есть вход в метро. Знакомой показалась и схема метро, знакомыми
были центральные улицы. Но это почти не приближало его к разгадке, потому
что центральные улицы он знал бы, даже если бы жил в любом из новых районов,
даже в области.

Сначала Савва хотел объехать все станции метро, решив, что какая-то из
них может показаться ему более знакомой, чем другие. Однако первая же
попытка проехать в метро закончилась плачевно. Савва чуть не упал в обморок
на первом же перегоне, он физически не мог находиться под землей, в
лабиринте, лишенном солнечного света и свежего воздуха. Энергия выходила из
него, как газ из проколотого воздушного шарика. И сам Савва превращался в
беспомощную тряпицу. Поэтому мысль исследовать метро пришлось оставить.

Тогда он просто обзавелся картой и теперь проделывал странную и
кропотливую работу, какую до него вряд ли кто делал: он решил пройти по всем
без исключения улицам города, надеясь, что вспомнит ту, на которой жил,
когда увидит ее.

Во сне ему приснилась тайга. Рядом были какие-то люди, чьих лиц он не
помнил и не знал, кто они и зачем приехали сюда. Савва всегда старался
вспомнить свои сны, надеясь, что они ему что-нибудь подскажут, но они если и
подсказывали, то так, что он не умел их разгадать.

Житие святого Антония (окончание)

В разгар весны Антоний неожиданно объявил:

- Осенью ты меня похоронишь. Первого октября днем. Савва привык принимать
каждое его слово, но в это сначала верить не пожелал.

- Знаю, что говорю. Иначе я б тебя отпустил искать свой дом. А так - ты
со мной должен жить, чтобы меня похоронить, как я тебе закажу.

К тому времени Антоний уже объяснил Савве, кто он и откуда тут взялся.
Это случилось после того, как ему всю ночь снились неясные, тревожные сны.
Являлись люди со знакомыми лицами, которых он, как ни силился, не мог
узнать. Проснулся Савва вконец разбитым, и дед, едва взглянув на него, сразу
отметил:

- Эвон тебя как!

Он прикоснулся к его плечу, и Савва, ощутив знакомый легкий
полуожог-полуукол, мгновенно почувствовал облегчение.

- Старая жизнь наружу просится, а выхода ей нет, - сказал тогда дед.

Савва давно привык не удивляться ничему и не задавать деду пустых
вопросов.

- Я тебя, парень, летом вытащил из-под скалы. А также и от смерти уволок,
- начал рассказ дед. - А кто ты был раньше - этого даже я не знаю. Но знаю,
что зла в душе не имел, потому как сразу предложил прохожему старику кашицу,
от себя оторвал. Похоронишь меня так, как я тебе покажу, а после - хочешь,
живи тут. Место, сам видишь, доброе. А то и на девке женись, дело молодое.
Правда, тайная сила от тебя будет уходить. Ежели человек женатый, у него все
другое. А не захочешь - гуляй по свету, ищи старую жизнь. Только и тут есть
одна опасность. Был бы я рядом, когда ты встретишься со своим быльем, я бы и
помог. Одного же тебя старое может так ударить, что ты снова в смерть
вернешься, а то оглохнешь или ослепнешь. В старую жизнь нужно постепенно
входить, это одному сделать трудно.

***

В следующие недели они занимались обычными делами: проверяли лечебные
растения на лесных полянах, работали в огороде, ловили понемногу в реке
рыбу, заготавливали дрова, а заодно старик обучал Савву печальному
погребальному обряду.

Он хотел, чтобы жилец отпел его по-православному, как это когда-то делал
отец. И Савва учил молитвы, запоминал ритуал.

- Упокой, Боже, раба Твоего, и учини его в рай, идеже лицы святых, и
праведницы сияют, яко светила: усопшего раба Твоего упокой, презирая его все
согрешения, - повторял Савва вслед за дедом поначалу малопонятные слова,
которые, проникая в душу, приобретали неожиданный глубокий смысл.

Перед этим Антоний совершил над ним таинство крещения. Насколько он знал,
это таинство при отсутствии священника мог совершить любой христианин, так
же как и произносить заупокойные молитвы.

Савва деду верил и потому смотрел на него как на приговоренного, с
тревогой, пытаясь узреть в нем признаки болезни. Но старик был, как прежде,
здоров и крепок. По его словам, он вообще никогда не болел, кроме тех дней,
что были сразу после убийства родителей, когда его подобрал шаман.

***

Однако за неделю до назначенного срока дед сам себе сколотил гроб из
лично оструганных досок, а в предпоследний день сентября в солнечную погоду
вырыл за домом, ближе к берегу, могилу. Большой крест из кедра они сбили
вместе.

Когда приблизились сумерки, дед лег в гроб, поворочался, а потом, с
удивлением посмотрев на Савву, вдруг приподнялся.

- Почуял? - спросил он, увидев, что и Савва озирается с тревогой. -
Молодец. Ну, теперь скажи, что видишь.

- Непонятное что-то. Кто-то к нам торопится... - Савва стал старательно
всматриваться в туманные свои ощущения. По воздуху?

- Ну-ну, - удовлетворенно подбодрил дед. - Правильно сказал, по воздуху.
Что еще видишь? Ты вглядывайся, вглядывайся.