Чтение 34–й страницы книги ~Брайтонский леденец~

бассейн, он увидел на залитой светом поверхности воды свое собственное
отражение, дрожавшее от взмахов их рук, - узкие плечи, впалая грудь, и
вдруг почувствовал, что его остроносые коричневые ботинки скользят по
мокрому и блестящему кафелю.

Всю дорогу обратно подвыпившие Кьюбит и Дэллоу болтали; шоссе было едва
освещено. Малыш вглядывался вперед, в яркую полосу света, рассекавшую
темноту. Вдруг он с яростью сказал:

- Смейтесь сколько влезет.

- А что, ты не так уж плохо все проделал, - ответил Кьюбит.

- Смейтесь. Воображаете, что вы в безопасности. Но вы все мне
осточертели. Я решил развязаться с вами.

- Устрой-ка себе медовый месяц подлиннее, - посоветовал Кьюбит и
усмехнулся.

Низко паря над заправочной станцией, с надрывным голодным криком
пролетела сова, она взмахивала мохнатыми крыльями хищника и то появлялась
в свете фар, то улетала прочь.

- А я не собираюсь жениться, - отрезал Малыш.

- Знал я одного типа, - сказал Кьюбит, - так он до того перетрусил, что
даже руки на себя наложил. Пришлось отсылать обратно свадебные подарки.

- Я не собираюсь жениться.

- С людьми это частенько случается.

- Ничто не может заставить меня жениться.

- А жениться тебе все-таки придется, - вставил Дэллоу.

Из окна кафе для автомобилистов "Чарли, притормози здесь" выглянула
женщина, ожидавшая кого-то, - она даже не посмотрела на проезжавшую
машину.

- На-ка выпей, - предложил Кьюбит, он был пьянее, чем Дэллоу, - я
прихватил с собой фляжку. Теперь-то ты уже не можешь говорить, что не
пьешь, - мы ведь все видели, и Дэллоу, и я.

- Я не женюсь. Зачем мне жениться? - проговорил Малыш, обращаясь к
Дэллоу.

- Ты сам все затеял, - ответил Дэллоу.

- Что это он затеял? - спросил Кьюбит.

Дэллоу не ответил, только дружески опустил тяжелую руку на колено
Малыша. Малыш искоса посмотрел на его добродушную преданную физиономию, в
нем вспыхнула ненависть: чья-то верность может связать его, повлечь за
собой. Дэллоу был единственным человеком, которому он доверял, но он
ненавидел его, как будто Дэллоу был его строгим наставником.

- Ничто не заставит меня жениться, - неуверенно повторил он,
разглядывая ряды рекламных щитов, проносящихся мимо и освещенных
призрачным светом: "Пиво Гинее полезно для вас", "Попробуйте пиво
Уортингтон", "Сохраняйте юный цвет лица" - целая серия заклинаний.
Мелькали советы: обзаведитесь собственным домом, обручальные кольца
покупайте только у Беннета.

А в пансионе Билли ему сказали:

- Твоя девушка здесь.

С чувством безнадежного протеста он поднимался в свою комнату: вот он
войдет и скажет: "Я передумал. Я не могу на тебе жениться". Или, может
быть, так: "Адвокаты говорят, что это все-таки нельзя устроить..." Перила
все еще были сломаны, он глянул вниз, в глубокий пролет, туда, где недавно
лежало тело Спайсера. Как раз на этом месте стояли Кьюбит и Дэллоу и
смеялись над чем-то... Острый край сломанных перил оцарапал ему руку. Он
поднес ладонь ко рту и вошел в комнату. В голове его пронеслась мысль:
"Нужно быть спокойным, держать язык за зубами". Но ему казалось, что
выпитое в баре вино замарало его чистоту. Человек может избавиться от
порока так же легко, как и расстаться с добродетелью, - достаточно одного
дуновения, чтобы она испарилась.

Он посмотрел на Роз. На ней была шляпа, которая ему не нравилась, и она
сорвала эту шляпу с головы, как только он взглянул в ее сторону. Ей стало
страшно, когда он тихо сказал:

- Что ты здесь делаешь... в такое позднее время? - добавил он уже
возмущенно, надеясь, что между ними может вспыхнуть ссора, если он поведет
себя как нужно.

- Ты видел это? - умоляюще спросила Роз. В руках она держала местную
газету. Малыш до сих пор не потрудился прочесть ее. На первой странице
была фотография Спайсера, в смятении бегущего под железные сваи...
Репортерам больше повезло у фотографа, чем ему.

- Здесь сказано... это случилось... - пробормотала Роз.

- На лестнице, - прервал ее Малыш. - Я все время твердил Билли, чтобы
он починил эти перила.

- Но ты говорил, что с ним расправились на скачках. Ведь как раз он-то
и...

Он взглянул на нее с напускным спокойствием.

- Оставил у тебя карточку? Это ты хочешь сказать? Может, он и знал
Хейла. Он водился с массой всяких типов, о которых я и понятия не имел. Ну
и что с того? - Он уверенно повторил свой вопрос под ее молчаливым
взглядом: - Ну и что же с того? - Он знал, что ум его может распознать
любое предательство, но она была хорошей девочкой, ее защищала собственная
порядочность; были вещи, которых она не могла себе даже и представить, ему
казалось, что он видит, как мысли ее приходят в смятение, погружаясь в
бездонную пучину страха.

- Я думала... я думала... - пробормотала она, глядя поверх его головы
на сломанные перила лестницы.

- Что ты думала!

Пальцы его с бешеной ненавистью вертели в кармане маленькую бутылочку.

- Не знаю. Я не спала всю ночь. Видела такие сны.

- Какие еще?

Она со страхом посмотрела на него.

- Мне приснилось, что ты умер.

- Я молодой и прыткий, - рассмеялся он, с отвращением вспомнив стоянку
автомобилей и приглашение в "ланчию".

- Ты ведь больше не собираешься здесь оставаться?

- А почему бы и нет?

- Я подумала, что... - начала она, опять уставившись на перила, и
добавила: - Я боюсь...

- Нечего тут бояться, - сказал он, сжимая в руке бутылочку с серной
кислотой.

- Я боюсь за тебя, - объяснила она. - Ох, я знаю, что для тебя я пустое
место. Знаю, что у тебя есть адвокат, машина, приятели. Но этот дом. - Она
беспомощно умолкла, пытаясь выразить те чувства, которые вызвала в ней его
жизнь, - с ним были связаны разные странные события и катастрофы:
незнакомец с карточкой, драка на бегах, злосчастное падение с лестницы. Ее
лицо вдруг стало твердым и решительным, и в Малыше внезапно возник слабый
порыв чувственного влечения. - Тебе нужно выбраться отсюда. Ты должен
жениться на мне, как обещал.

- Сейчас окончательно выяснилось, что нельзя. Я говорил со своим
адвокатом. Слишком уж мы молоды.

- Ну, это меня не беспокоит. В конце концов, это ведь не настоящее
замужество. Регистрация ничего не значит.

- Убирайся откуда пришла, - грубо оборвал он, - шпионка ты несчастная.

- Не могу, - ответила она, - меня выгнали.

- За что это? - Ему показалось, что у него на руках захлопнулись
наручники. В нем вспыхнуло подозрение.

- Я нагрубила клиентке.

- Из-за чего? Какой клиентке?

- Ты что, не догадываешься? - спросила она и запальчиво продолжала: - В
конце концов, кто она такая? Вмешивается... Пристает... тебе-то уж,
наверное, известно.

- Никогда в жизни не знал ее, - ответил Малыш.

Всю свою осведомленность, извлеченную из грошовых романов, вложила Роз
в этот вопрос:

- Она что, ревнует? Это та самая?.. Понятно, что я хочу сказать? - В ее
взволнованном вопросе прозвучало запрятанное в душе, словно орудие,
замаскированное на военном корабле, чувство собственности. Она
принадлежала ему как стол или стул; но и стол владеет нами тоже - на нем
остаются отпечатки наших пальцев.

Он принужденно засмеялся:

- Кто, она? Да она мне в матери годится.

- Тогда чего она хочет?

- Откуда мне знать?

- Как ты думаешь, нужно мне пойти с этим в полицию? - Она протянула ему
газету.

Простота или коварство вопроса поразили его. Можно ли считать себя с
ней в безопасности, если она так плохо представляет, насколько сама уже
замешана в темные дела?

- Тебе нужно действовать осторожно, - предостерег он и тут же подумал с
тупым безразличием, смешанным с отвращением (целый день он был как в аду):
"Мне все-таки придется на ней жениться?.." Он выдавил из себя улыбку -
мышцы снова становились послушными - и сказал: - Видишь ли, тебе незачем
над всем этим задумываться. Я все-таки женюсь на тебе. Есть способы обойти
закон.

- А зачем нам соблюдать законы?

- Не хочу никаких кривотолков. Меня устраивает только женитьба, -
ответил он с напускным возмущением. - Мы поженимся по-настоящему.

- Настоящим-то это не будет, что бы мы ни сделали. Священник в соборе
Святого Иоанна... он говорит...

- Нечего тебе попов слушать, - прервал он, - они не разбираются в жизни
так, как я. Взгляды меняются, жизнь идет вперед... - Слова его разбивались