Чтение 34–й страницы книги ~Двойная осторожность~

- Как остроумно! Короче, дни большого и толстого разгильдяя минова-
ли. Ты присутствуешь при рождении большого и толстого почтенного трактирщи-
ка.

Он зачерпнул большую ложку мороженого, отпил вдогонку немного бренди
и вытер получившиеся белые усы тыльной стороной кисти.

На нем была его обычная рабочая одежда: рубашка с расстегнутым воро-
том, серые фланелевые штаны без стрелки, старые теннисные туфли. Редеющие
темные волосы взлохмачены, одна прямая прядь падает на ухо. Надо заметить,
что Фрисби вечерний не сильно отличался от Фрисби утреннего. Поэтому я ре-
шил, что борода ему респектабельности не добавит. Особенно пока растет.

- Не найдется ли у тебя парочки помидоров? - спросил я.

- Тех, итальянских?

- На обед?

- Ага.

- Касси тебя не кормит.

- Это не ее обязанность.

Он покачал головой, возмущаясь нашей домашней неустроенностью. Инте-
ресно, а если бы у него самого была жена, кто бы из них готовил? Я заплатил
за пиво и помидоры, пообещал привести Касси полюбоваться его бакенбардами и
поехал домой.

Нет, жизнь решительно была прекрасна, как я и сказал Касси. В тот мо-
мент я был бесконечно далек от мира ужасов, в котором жил Банан.

Я остановил машину перед домом и пошел по дорожке, неся в одной руке
приемник, пиво и помидоры, а другой роясь в кармане в поисках ключей.

Ну кто же мог ожидать, что на меня вдруг набросится мужик, размахива-
ющий бейсбольной битой? Я услышал шум и едва успел обернуться в его сторо-
ну. Плотная фигура, разъяренное лицо, вскинутая рука... Я даже не успел
осознать, что он собирается меня ударить, как он меня ударил.

И удар был сокрушительный. Я растянулся на земле, уронив приемник,
банки с пивом и помидоры. Рухнул ничком, головой в клумбу с анютиными глаз-
ками, и лежал в полубессознательном состоянии: я чувствовал запах земли, но
думать я не мог.

Грубые пальцы схватили меня за волосы и приподняли мою голову. Сквозь
полузабытье до меня донесся хриплый голос, пробормотавший какую-то бессмыс-
лицу:

- Ах ты, твою мать! Не тот!

Он внезапно выпустил мои волосы и довершил свое дело вторым ударом.
Но я этого уже не заметил. Я просто больше ничего не помнил.

Следующее, что я помню, это что кто-то старается меня поднять, а я
изо всех сил пытаюсь ему помешать.

- Ну ладно, - произнес чей-то голос, - лежи тут, если тебе так
больше нравится.

Я чувствовал себя бесформенной кучей, которая вращается в простран-
стве. Меня еще раз попытались поднять, и внезапно все встало на свои места.

- Банан... - пролепетал я, узнав его.

- А кто же еще? Что случилось-то?

Я попытался встать, пошатнулся и растоптал еще несколько многостра-
дальных анютиных глазок.

- Пошли в дом, - сказал Банан, подхватив меня под руку. Он довел
меня до двери и обнаружил, что она закрыта.

- Ключи... - промямлил я.

- Где они?

Я вяло махнул рукой. Банан отпустил меня и отправился их разыскивать.
Я прислонился к косяку. Голова трещала. Банан нашел ключи, вернулся ко мне
и с беспокойством сказал:

- Да ты весь в крови!

Я поглядел на свою рубашку, вымазанную красным. Пощупал ткань.

- В ней семечки, - сказал я.

Банан пригляделся повнимательнее.

- А-а, это твой обед! - сказал он с видимым облегчением. - Ну,
пошли.

Мы вошли в дом. Я рухнул в кресло и подумал, что теперь понимаю, что
такое мигрень и как это плохо. Банан принялся открывать все подряд буфеты и
наконец жалобно спросил, есть ли у нас бренди.

- Неужели не можешь подождать до дома? - спросил я без малейшего
упрека.

- Так для тебя же!

- Кончилось.

Банан не стал настаивать - должно быть, вспомнил, что это он опорож-
нил бутылку неделю назад.

- Может, чаю сделаешь? - спросил я.

- Сделаю, - безропотно ответил он и пошел готовить чай.

Пока я пил получившийся нектар, Банан рассказал, что увидел машину,
удаляющуюся от моего дома со скоростью миль восемьдесят в час. Машина была
того самого мужика, который про меня спрашивал. Банан поначалу был озада-
чен, потом забеспокоился и в конце концов решил сходить посмотреть, все ли
в порядке.

- Гляжу, ты лежишь, словно подстреленный жираф.

- Он меня ударил, - сказал я.

- Да что ты говоришь!

- Бейсбольной битой.

- Так ты его видел.

- Видел. Буквально секунду.

- А кто это был?

- Понятия не имею, - я отхлебнул чаю. - Бандит какой-то.

- Много взял?

Я поставил чашку и похлопал себя по заднему карману, в котором всегда
носил маленький бумажник. Бумажник был на месте. Я достал его и заглянул
внутрь. Денег там было немного, но ничего не пропало.

- Непонятно, - сказал я. - Чего он хотел?

- Он тебя спрашивал, - напомнил Банан.

- Спрашивал. - Я потряс головой - и очень зря: череп словно прон-
зило сотней мелких кинжальчиков. - А что именно он сказал?

Банан поразмыслил:

- Насколько я помню, он спросил: "Где живет Дерри?"

- А ты бы его узнал? - спросил я.

Банан задумчиво покачал головой.

- Вряд ли. В смысле, у меня осталось только общее впечатление: не
молодой, не старый, грубоватый выговор, но я был занят и особенного внима-
ния не обратил.

Как ни странно, я помнил своего обидчика куда лучше, хотя видел его
всего одно мгновение. У меня перед глазами стояла застывшая картинка, слов-
но мгновенный снимок. Плотный, коренастый мужчина, желтоватая кожа, чуть
седеющие волосы, пронзительный взгляд, темные мешки под глазами, и на краю
снимка - размытая полоса: опускающаяся бита. Насколько верен этот снимок и
узнаю ли я его, если встречу, я не знал.

- Ты в порядке? - спросил Банан. - Я могу уйти?

- Конечно.

- А то Бетти дочистит этот виноград и будет пялиться в потолок, -
сказал Банан. - Эта старая корова работает по правилам. То есть это она
так говорит. По правилам, понимаешь ли! Ни в каком профсоюзе она не состо-
ит, так сама себе изобрела эти треклятые правила. И правило номер один сос-
тоит в том, что она ничего не делает, пока я ей не скажу.

- А зачем ей это?

- А чтобы я больше платил. Она хочет купить пони, чтобы кататься
верхом. А ей уже под шестьдесят, и верхом ездить она не умеет.

- Иди, - сказал я улыбаясь. - Со мной все в порядке.

Он немного виновато направился к двери.

- Если тебе поплохеет, позвони доктору.

- Ладно.

Он отворил дверь и выглянул в сад.

- У тебя на клумбе банки с пивом валяются.

Он добавил, что подберет их, и вышел. Я с трудом поднялся с кресла и
последовал за ним. Когда я дополз до двери. Банан стоял, держа в руках три
банки с пивом и помидор и пристально глядя в гущу фиолетово-желтых цветов.

- В чем дело? - спросил я.

- Твой приемник...

- Я его только что починил.

- Да? - он посмотрел на меня. - Жалко...

Что-то в его тоне заставило меня проковылять по дорожке, чтобы пос-
мотреть. Ну да, конечно. Приемник лежал на клумбе - вернее, то, что от не-
го осталось. Корпус, динамик, шкала, микросхемы - все было добросовестно
раздолбано вдребезги.

- Жуть какая, - сказал Банан.

- Это он от злости, - сказал я. - Бейсбольной битой.

- Но зачем?!

- По-моему, - медленно сказал я, - он принял меня за кого-то дру-
гого. После того, как он меня ударил, он вроде как удивился. Я помню, как
он выругался.

- Буйный темперамент! - сказал Банан, глядя на приемник.

- Ага.

- Позвони в полицию, - сказал он.

- Ладно.

Я взял у него банки с пивом и коротко махнул рукой. Банан поспешно
зашагал к дороге. Потом я постоял некоторое время, глядя на обломки прием-
ника и думая о том, как выглядела бы моя голова, если бы он не остановился
после второго удара. От этих мыслей мне стало немного не по себе.

Я зябко передернул плечами, ушел в дом и, невзирая на головную боль,
сел писать еженедельный отчет для Люка Хоустона.