Чтение 34–й страницы книги ~Дама в автомобиле в очках и с ружьем~

в Пон-Сент-Эспри часов в девять или половине десятого, и я условился
встретиться с ним около грузовой автостанции. Если хотите, я, когда пог-
ружусь, приеду к вам. Ну, хотя бы в Авиньон, это рядом. Идет?

- А в Париж вы разве не поедете?

- Почему не поеду? Поеду. С Маленьким Полем я договорюсь, он отпра-
вится вперед. А сам потом найду какого-нибудь дружка, и мы с ним нагоним
Поля. Но, может быть, вам тоскливо будет болтаться здесь до вечера?

Я покачала головой и сказала, что нет. Он назначил мне встречу в
Авиньоне, в пивном баре напротив вокзала, в половине одиннадцатого. Ухо-
дя, он сунул мне в руку свою красную клетчатую кепку. "В залог, чтобы вы
не забыли. Вот увидите, все уладится".

Я смотрела, как он шел к своему грузовику. На спине у него синело
большое пятно от пота, оно резко выделялось на светлом фоне рубашки. Я
нагнала его и схватила за руку. Я и сама не знала, что еще хотела ему
сказать. Как дура стояла перед ним и молчала. Он покачал головой и, как
тогда, на грузовой автостанции в Марселе, погладил ладонью мою щеку. На
ярком солнце он казался совсем смуглым.

- В половине одиннадцатого, идет? Знаете, что вам надо бы сделать до
этого? Во-первых, пойти в Авиньоне к врачу, чтобы вам сменили грязный
бинт. А потом сходите в кино, все равно на что, а если останется время -
еще в одно. И постарайтесь до моего возвращения ни о чем не думать.

- Почему вы такой? Я хочу сказать, что ведь вы меня не знаете, я от-
рываю вас от работы, а вы со мной такой милый, вы мне... Почему?

- Вы тоже очень милая, только вы этого не понимаете. И, кроме того, у
вас потрясающая кепка.

Я нахлобучила ее на голову.

Когда грузовик исчез из моих глаз где-то вдали, я приподняла своей
забинтованной рукой козырек кепки и поклялась себе так или иначе покон-
чить с этой историей прежде, чем встречусь с Жаном, а потом - пусть Бог
будет мне свидетелем - я помогу Жану стать миллиардером, ему и его другу
Батистену Лавантюру, даже если для этого мне придется всю свою жизнь ра-
ботать сверхурочно. Авиньон.

Солнце все еще светило прямо мне в глаза. Я увидела зубчатые крепост-
ные стены, начало длинной улицы, вдоль которой тянулись террасы кафе, а
флаги, вывешенные по случаю 14-го июля, образовали бесконечный пестрый
туннель. Я тащилась за машинами, которые ехали в два ряда, то и дело ос-
танавливаясь. Разглядывала разноязыкую толпу на тротуарах - немцы, анг-
личане, американцы - всех можно было отличить по виду, загорелые руки и
ноги, нейлоновые платья, такие прозрачные, что женщины казались голыми.
Приятная тень, когда я проезжала мимо домов, чередовалась с беспощадным
солнцем... Где я. Матушка, куда я попала?

Бульвар Распай выходил на эту же улицу, слева. Пока я поворачивала,
машины за мной устроили настоящий концерт. Я забыла имя хозяина гаража,
что назвала по телефону молодая женщина из Аваллона-Два-заката, и запом-
нила только, что он находится на этом бульваре. Я проехала метров трис-
та, попеременно вглядываясь в обе стороны бульвара. Наконец над ворота-
ми, выкрашенными в канареечный цвет, я увидела вывеску: "Венсан Коты,
концессионер "Форда", машины любых иностранных марок". Рядом находилась
гостиница "Англетер", у подъезда которой какая-то парочка с таким трудом
извлекала из своей спортивной машины чемоданы, что собака с обвислыми
ушами прервала свою прогулку, чтобы полюбоваться этим зрелищем.

Я остановилась у гаража. У ворот какой-то мужчина вынимал камеру из
покрышки. Он взглянув в мою сторону, увидел "тендерберд" и, когда я выш-
ла из машины, встал, разогнул спину и сказал с сильным провансальским
акцентом:

- Неужели опять поломка? Не может быть! Я подошла к нему, держа сумку
в правой руке, с кепкой на голове, в мятом костюме, который прилип к мо-
ему вспотевшему телу, подошла, стараясь не думать о том, какой у меня
жалкий, растерянный вид. Это был человек небольшого роста, в спецовке на
застегнутой до самого верха молнии, с выцветшими, почти желтыми глазами
и густыми светлыми взлохмаченными бровями. Я спросила:

- Вам знакома эта машина?

- Знакома ли она мне? Да она находилась у нас две недели, мы перебра-
ли весь мотор. Мало машин мне знакомы так же хорошо, как эта, уж по-
верьте мне. Что же теперь не ладится?

- Ничего, все в порядке.

- Может, не тянет?

- Да нет. Я хотела спросить... Вы знаете хозяина этой машины?

- Того мсье из Вильнева? Не очень. А что?

- Ему нужна копия счета, который вы ему дали. Можно ее получить?

- Ах, вот как! Ему нужна копия. А зачем? Он что, потерял счет? Вот
видите, на что приходится тратить время, вместо того чтобы работать. Пи-
ши и пиши без конца.

Он провел меня через гараж, где трудились несколько механиков, в ка-
кую-то застекленную клетку. Там сидели две женщины в желтых халатах. Мы
все вчетвером принялись просматривать конторскую книгу. Со мной они были
очень любезны и не выразили мне никакого недоверия. Одна из женщин, брю-
нетка лет тридцати с высокой белоснежной грудью, видневшейся в глубоком
вырезе ее халата, поняв по моему произношению, что я парижанка, расска-
зала, что она пять лет жила в Париже, неподалеку от площади Нации, но ей
там "не понравилось", так как парижане какие-то дикари, каждый живет в
своей скорлупе. Наконец я собственными глазами прочитала в конторской
книге, что некий Морис Коб оставил "тендерберд" в этом гараже в конце
июня, чтобы отремонтировать. Бог его знает, какой-то там опрокидыватель
и коробку передач. Забрал он машину 10 июля вечером, заплатив наличными
723 франка.

Первой заподозрила неладное та женщина, которая болтала со мной, ког-
да я сказала, что хочу видеть того, кто имел дело с хозяином машины. Она
сразу нахмурилась и, поджав губы, спросила меня:

- А, собственно говоря, чего вы хотите от Роже? Вы просили счет, да?
Вы его получили? Что же еще? И вообще, кто вы такая?

Но тем не менее они послали за ним. Это был довольно высокий и пухлый
молодой человек с лицом, перемазанным маслом. Он обтирал его на ходу
грязной тряпкой. Да, он хорошо помнит мсье Коба, тот пришел за своим
"тендербердом" в пятницу вечером. Часов в десять, а может, в половине
десятого. Он утром звонил из Парижа, чтобы справиться, готова ли машина
и застанет ли он кого-нибудь в гараже вечером.

- Если я правильно понял, он приехал сюда на праздники. Он мне ска-
зал, что у него в Вильневе вилла. А что именно вы хотите узнать?

Я не нашлась, что ответить. Они вчетвером окружили меня, и внезапно я
почувствовала, что мне не хватает воздуха в этой конуре. Брюнетка прис-
тально разглядывала меня с ног до головы. Я сказала: "Ничего, спасибо,
благодарю вас", - и поспешно вышла.

Пока я проходила через гараж, они смотрели мне вслед, я ощущала это,
и мне было так неуютно под их взглядами, так хотелось побежать, что у
ворот я споткнулась о валявшуюся покрышку и выполнила фигуру высшего пи-
лотажа - коронный номер Дани Лонго", - двойную петлю с приземлением на
все четыре конечности. Вислоухая собака у гостиницы "Англетер" облаяла
меня как сумасшедшая, призывая всех на помощь.

Серые аркады, узкие улочки, вымощенные крупным булыжником, дворы, в
которых сушится белье, а потом на большой площади, украшенной для вечер-
него гулянья гирляндами разноцветных лампочек, свадьба - вот чем встре-
тил меня Вильнев. Я остановила машину, чтобы пропустить свадебный кор-
теж. Невеста, высокая брюнетка с непокрытой головой, держала 6 правой
руке красную розу. Подол ее белого платья был в пыли. Все выглядели из-
рядно выпившими. Когда я пробивалась через эту толпу к бистро, которое
находилось на другой стороне улицы, двое мужчин схватили меня за руки и
стали уговаривать потанцевать на свадьбе. Я сказала: нет, нет, спасибо -
и с трудом вырвалась от них. Посетители бистро высыпали на улицу и под-
бадривали жениха, в зале не осталось никого, кроме белокурой женщины,
которая сидела за кассой, умиленная собственными воспоминаниями. Она и
рассказала мне, как проехать на виллу Сен-Жан, что на шоссе Аббей. Я вы-
пила стакан фруктового сока, купила пачку сигарет "Житан", достала одну
и закурила. Я не курила тысячу лет. Кассирша спросила меня:

- Вы дружны с мсье Морисом?

- Нет. То есть, да.

- Вот я и смотрю, что он одолжил вам свою машину.

- А вы его знаете?

- Мсье Мориса? Немножко. "Здравствуйте", "до свидания". Иногда они с
моим мужем вместе охотятся. А он сейчас здесь?

Я не знала, что ответить. Впервые мне пришло в голову, что мужчина в
багажнике "тендерберда" может быть и не Морис Коб, а кто-то другой. Я
неопределенно тряхнула головой, что могло означать и "да" и "нет". Потом
расплатилась, поблагодарила ее и вышла на улицу, но она окликнула меня и
сказала, что я забыла на стойке сдачу, кепку, сигареты и ключи От маши-
ны.

Вилла Сен-Жан - это чугунные ворота, за ними длинная дорожка розового
асфальта, и в конце ее - большой приземистый дом с черепичной крышей,
который я увидела, подъезжая, сквозь заросли виноградника и кипарисы. На
этом шоссе были еще виллы, они возвышались над Вильневом, словно сторо-
жевые посты какой-то крепости, но я не встретила ни одного человека, и
только когда я уже стояла у ворот, освещенных заходящим солнцем, чей-то
голос за моей спиной заставил меня обернуться:

- Мадемуазель, там никого нет. Я заходила уже три раза.

По ту сторону дороги, перегнувшись через каменную ограду, стояла мо-
лоденькая блондинка лет двадцати. Лицо у нее было довольно красивое,
треугольной формы, и очень светлые глаза.

- Вы к мсье Морису?

- Да, к Морису Кобу.

- Его нет дома. (Девушка провела пальцем по своему курносому носику.)