которой золотом были напечатаны семь цифр радиотелефона и всего три буквы -
ИСА.
и, резко повернувшись, зашагал к своим машинам. Только сев в "семерку",
Челищев почувствовал, что рубашка у него на спине абсолютно мокрая от пота.
Релаксация наступила не у него одного. Гусь матерился, как заведенный.
Доктор заливался смехом, делясь впечатлениями:
тебе назад пихать начал, подумал - все, жопа, сейчас мочилово начнется,
начал уже колечко у "эфки" тянуть, а тут вы ржать начали!
был словно разочарован чем-то, смотрел в темноту на отъезжающие чеченские
машины и еле слышно мычал какой-то мотивчик...
буквально как белка в колесе.
выполнения важного правительственного задания. Столько похвал в свой адрес
Челищев не слышал, наверное, за все годы работы в прокуратуре, и он смог в
полной мере оценить справедливость поговорки о том, что доброе слово и кошке
приятно... Всем участвовавшим в разборке браткам были выплачены изрядные
премии, что, естественно, подняло авторитет Челищева в их глазах (деньги-то
получать все любят, особенно когда они чистыми приходят, не через кровь).
Сергею же, кроме всего прочего, были торжественно вручены ключи от
новенького "вольво-940" и уже закатанный в пластик техпаспорт на его имя.
Челищев, никогда раньше не имевший своей машины (а тем более такой
шикарной), радовался, как ребенок, и, казалось, готов был даже спать в своей
"вольво". Тем более что спать ему хотелось постоянно: Виктор Палыч свалил на
Сергея чуть ли не все рабочие стрелки группировки Адвоката. Только теперь
Челищев начал осознавать истинные масштабы империи Антибиотика. Встречаясь в
день по семь-восемь раз с различными бизнесменами и бандитами из организации
Виктора Палыча и других сообществ, Челищев понимал, что Антибиотик
сознательно "светит" его, но, с другой стороны, он получал огромное
количество важнейшей информации - кто кого "держит", кто кому платит, кто с
кем на долях, а также - кто какое место занимает в сложной иерархии
бандитского Петербурга. Несмотря на то, что почти все стрелки были мирными,
они забирали массу нервной энергии, и Сергей приходил домой каждый день лишь
за полночь (после обязательного вечернего доклада Виктору Палычу), у него
хватало сил лишь на то, чтобы выкурить сигарету и упасть лицом в подушку,
иногда даже не раздеваясь. Катерину он почти не видел - начался декабрь, и,
как это всегда бывает под конец года, у нее накопилась масса финансовых
вопросов, требующих немедленного решения, к тому же она начала работать с
воспрянувшим к жизни Либманом, который буквально фонтанировал разными
проектами и идеями. Либман долго не мог поверить, что его рабство у чеченов
закончилось, он плакал, говорил Сергею и Кате, что он их должник на всю
жизнь, и не только он, но и дети его, а однажды сделал даже попытку
поцеловать Сергею руку. Сергей возмутился и руку свою у Миши отнял, но в
душе ему, конечно, была очень приятна благодарность "Эйнштейна", и он поймал
себя на мысли, что если бы Либман пришел со своими проблемами в прокуратуру,
то, скорее всего, они бы не только не были решены, но еще и усугублены. Эта
мысль грела, давала некое моральное оправдание резким переменам в жизни
Челищева, и все равно он время от времени чувствовал себя волком, несущимся
вместе с чужой стаей по офлажкованным дорожкам. Впрочем, размышлять об этом
серьезно времени не было совсем, поток событий, подхвативший Сергея,
становился все более стремительным.
заставили два события, пришедшиеся на один день. Однажды он, Доктор,
Дима-Караул со своими ребятами и Гусь возвращались со стрелки с "пермскими",
где перетирался сложный вопрос относительно долей с одной известной меховой
фирмой. Развалившийся на заднем сиденье Гусь меланхолично смотрел в окно и
вдруг с криком:
затормозил, и Гусь выскочил из машины. Челищев недоуменно оглянулся и
увидел, как Гусь подскочил к какой-то молодой мамаше, прогуливавшейся с
коляской, и выдернул из коляски огромную красно-желтую погремушку. Женщина
замерла от ужаса, а довольный Гусь, потряхивая погремушкой и не обращая
внимания на надрывавшегося в коляске ребенка, направился обратно к машине.
Словно какая-то пружина выкинула Сергея на улицу.
вывернул ему кисть, выбил игрушку и отшвырнул его к "мерседесу".
Челищева закрыла розовая пелена ненависти, он начал пританцовывать на месте,
еле слышно шепча:
Сергеем ему сейчас не справиться. А может быть, он шкурой почувствовал
чудовищную силу заряда ненависти, исходившей от Челищева... Как бы то ни
было, Гусь сплюнул, развернулся и, бормоча ругательства, пошел прочь.
Проходя мимо какой-то припаркованной "девятки". Гусь пнул ногой ее заднюю
дверь и, не обращая внимания на завывшую сигнализацию, стал ловить такси
посреди улицы.
ребенком и положил игрушку в коляску. Молодая мама глянула на него дикими
глазами и, не сказав ни слова, толкая коляску перед собой, бросилась бежать.
кашлянул, когда Челищев сел в машину:
боксе все мозги отбили, у него даже справка из "дурки" есть. Но он пацан
правильный, проверенный...
городской администрации и бандитов парикмахерского салона на Литейном, где
Челищев оставил свою машину перед стрелкой, сухо попрощался и вышел.
уехал,
"вольво", когда заметил, как переходит Литейный знакомая фигура в джинсах и
потертой куртке бычьей кожи.
Здорово, Степа! За тобой и не угнаться... Ты куда пропал? Не звонишь...
встрече. - Ты, говорят, крутым стал...
тебя, по слухам, покидало по сводным бригадам - сначала Москва, потом
Ижевск... Хищения в особо крупных поднимали?
разглядывая "прикид" Сергея и его машину.
Литейного, как бедные родственники... Давай зайдем в кафешку, перекусим,
посидим, поговорим... Я так рад, что тебя встретил! Степа не разделил
энтузиазма Сергея и словно вылил на него ушат воды:
стороны баррикад.
и схватил Маркова за рукав куртки. Степан стряхнул руку Сергея и
отстранился.
всех... Давай, лижи дальше бандюгам штиблеты, служи исправно... А мои
телефоны забудь!
дома.
Степа! Я же... Ты же... Степа!
Сергея начали оборачиваться люди. Он лихорадочными движениями достал
сигарету, прикурил, сделал пару затяжек и тут же смял сигарету в кулаке, не
чувствуя боли ожога. Трясясь от обиды, Сергей прыгнул в "вольво" и рванул с
места с чудовищной скоростью, не обращая внимания на шарахнувшиеся в разные
стороны машины...
какую-то странную тупую боль, какую раньше никогда не чувствовал. Под вечер
Сергей поехал к Степанычу, твердо решив серьезно поговорить с Антибиотиком.
Правда, он сам толком не понимал, о чем хочет говорить, чувствовал только,
что что-то нужно менять, иначе он сорвется... Но Антибиотик опередил его и
на этот раз.
Палыч. Антибиотик, не давая сказать Сергею и слова, заговорил сам:
не порвали... Можешь ничего не объяснять, я сам все прекрасно понимаю,
последние недели у тебя выдались тяжелые, нервные, но, самое главное, - не
бесполезные... Мы тут с Катериной Дмитриевной потолковали - надо тебе на
немного хотя бы профиль работы поменять, а то так и до нервного срыва
недалече... Тем более и объективная необходимость есть - надо Екатерине с
крестником твоим, Либманом, помочь. Ты же за него теперь отвечаешь.
Катерина с тревогой смотрела на него, успокаивающе улыбаясь...
проект получается по поставкам компьютеров через Прибалтику. И заказчики уже
есть, и поставщики, с деньгами вот только туговато - на первом этапе в этот
проект вкладывать много надо, зато получить можно в два, два с половиной, а
Суворов Виктор
Орлов Алекс
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Русанов Владислав