Чтение 34–й страницы книги ~Сочинитель~

по-мартовски теплым - одно удовольствие в такие вечера гулять по южным
городам... Откуда взялась эта чертова "Волга", едва не отправившая Вадима
Петровича на тот свет? Этого Кораблев так никогда и не узнал, да и в тот
самый момент он не думал - случаен наезд или закономерен? Василий
Михайлович в невероятном прыжке успел отшвырнуть Гончарова в сторону, а
сам, подброшенный вверх бампером "Волги", уже без сознания упал на мостовую
- годы все-таки брали свое, реакция ослабела...

Гончаров потратил сумасшедшие деньги, чтобы поставить Василия Михайловича
на ноги и восстановить ему здоровье... Он не загружал своего
ангела-хранителя ничем,- хотя и сам переживал не лучшие времена. В августе
1988 года Вадим Петрович почти насильно отправил Кораблева на дорогой и
престижный по тем временам курорт в Болгарию... Море и солнце помогли
Василию Михайловичу поправиться, он никогда не отдыхал в таком комфорте и в
такой полной расслабленности.

Вернувшись на Родину, Кораблев узнал, что Вадим Петрович погиб в Москве в
автомобильной катастрофе. Василий Михайлович приехал в столицу, нашел
могилу Гончарова и долго сидел на ней, разглаживая не успевший еще
слежаться Дерн руками. Тогда, на кладбище, он с волчьей тоской понял, что
снова остался абсолютно один в этом беспощадном мире...

Василий Михайлович был профессионалом, поэтому даже не пытался расследовать
гибель Вадима - в случайное ДТП [ДТП - дорожно-транспортное происшествие]
он не верил, но искать заказчика не стал. Зачем? Кораблев не сомневался в
том, что Гончарова убрала Система, правила которой Вадим Петрович попытался
либо нарушить, либо истолковать по-своему...

Кораблев уехал в Ленинград, дооформил запущенные еще Гончаровым бумаги на
инвалидность и зажил совершенным отшельником в своем кавголовском доме. К
людям его не тянуло, а самым верным другом стал для Кораблева пес-кавказец
по кличке Арамис. Большой нужды в деньгах Василий Михайлович не испытывал,
потому что в свое время откладывал кое-что на черный день, но - чтобы
занять себя хоть чем-нибудь, начал разводить кроликов... Так и летели дни
за днями - Кораблев много читал, работы по дому хватало. В общем, жил он
спокойно и без приключений, философски принимал надвигающуюся старость. С
годами Василий Михайлович все чаще думал о Боге и о том, что ожидает его за
последней чертой, которая, увы, с каждым днем становилась все ближе и
ближе. Кораблев начал даже захаживать в церковь, но пройти обряд крещения
не решился - полагал, что слишком много на нем висит смертных грехов...

Совесть не то, чтобы очень уж терзала Василия Михайловича, но - беспокоила,
и довольно часто... Нет, дело было даже не в том, что являлись к нему по
ночам души тех, кому он помог покинуть наш суетный мир - в конце концов,
как ни странно, за всю свою жизнь Кораблев ведь никогда никого не убил по
собственному желанию и по своей инициативе, он был всего лишь исполнителем,
орудием в руках других людей... Грызло Василия Михайловича то, что никому,
ни одному человеку на свете он не дал счастья, не подарил всего себя...
Женщины? Их было много, а любил он все-таки только одну-единственную - ту,
из-за которой и вышвырнули его из Конторы... Ей его любовь оказалась не
нужна - по крайней мере не сменила она на нее устроенный быт жены дипломата
в ранге посланника... Кораблев не осуждал ее - что он мог дать своей
любимой? Рай в шалаше, который быстро бы сменился ночными слезами по
утраченному дворцу? Розы не растут в тундре, сколько их туда ни высаживай...

Вадим... Да, Вадим был, наверное, единственным дорогим человеком для
Василия Михайловича - а ведь и его не уберег... Нет, себя Кораблев за
смерть Гончарова не упрекал - понимал, что все равно ничего изменить бы не
сумел, но все-таки... Трудно жить с памятью о том, как балдел на курорте
как раз тогда, когда в Москве убивали того, кто был тебе дорог, как младший
брат.

Часто Василий Михайлович, сидя на крылечке в обнимку со своим Арамисом,
думал о том, что если Бог желает кого-то наказать - он наказывает
одиночеством...

Между тем внешний мир стремительно менялся - выходили на поверхность
теневые дельцы и обеспечивавшие их команды, начиналась грызня за деньги,
валявшиеся под ногами нищего народа самой богатой в мире страны - все чаще
на улицах российских городов гремели выстрелы и взрывы, люди все больше
привыкали к тому, что "коммерсанта век не долог, и потому так сладок он". В
обществе вдруг жарко заговорили о киллерах и ликвидаторах, о синдикатах
наемных убийц...

Однажды Василий Михайлович даже увидел по телевизору в какой-то московской
программе интервью с неким деятелем, утверждавшим, что он-де -
"ликвидатор-чистильщик", работающий по договору. У этого "чистильщика" было
заретушировано мозаикой лицо и изменен голос. Жаль, что телевизионщики не
смогли еще и мозги парню подчистить! Таких глупостей, каких наговорил он в
пятиминутном интервью, Кораблеву слышать еще не доводилось - старик хохотал
перед телевизором так, как еще ребенком смеялся на фильме "Волга-Волга"...
Вообще, Василий Михайлович любил просматривать газеты и журналы,
интересуясь, в основном, криминальной тематикой - у него появилось даже
что-то вроде хобби: если в статье давалось подробное описание гибели
очередного бизнесмена или авторитета, старик пытался "восстановить" работу
неизвестного "коллеги" и понять, кто он - профи или так, из бандитов... В
ряде случаев Василий Михайлович по некоторым незначительным и даже вовсе
незаметным даже для подготовленного читателя нюансам определял - этого
бедолагу "сработала" Контора и никто другой...

Однажды Кораблев подумал, что смог бы зарабатывать очень приличные деньги -
времечко наступало лихое и кровавое, человеку с его опытом и навыками
обрадовался бы любой крупный воротила. Да только не хотел Василий
Михайлович возвращаться к прежней работе - зачем? Деньги? Так старику много
не надо... Приключения и ощущение остроты жизни? Авантюры будоражат кровь
опять-таки молодым, а старики... Старики живут воспоминаниями... Кораблев
был уверен в том, что доживет свой век тихо, спокойно и не беря новых
грехов на душу.

Может быть, так бы оно все и было, если бы не подъехала утром 10 октября
1993 года к его дому белоснежная "девятка" с питерскими номерами,
старательно, но не очень умело залепленными грязью. Из машины вышла
брюнетка лет тридцати пяти в мешковатых потертых штанах и синей нейлоновой
куртке - явно с чужого плеча. Глаза брюнетки закрывали "сплошные" темные
очки. Кораблев взял Арамиса за ошейник и с удивлением рассматривал женщину
- гостей он никак не ждал. Между тем брюнетка подошла к калитке и, сильно
картавя, спросила:

- Простите, могу я видеть Василия Михайловича Кораблева?

Старик прищурился, внимательно осмотрел гостью еще раз и ответил:

- Его сейчас нет... А что ему передать? Кто его спрашивал?

Брюнетка закусила губу, чуть склонила голову к правому плечу - и именно в
этот момент Василий Михайлович узнал ее - несмотря на прошедшие годы и
измененную внешность.

- Очень жаль,- вздохнула брюнетка.- Очень жаль... Я... Меня зовут Светланой
Игоревной... А передать... Я хотела ему передать привет от Вадима Петровича
Гончарова...

Кораблев хоть и узнал женщину, но все равно внутренне сжался, услышав имя
Вадима. Светлана Игоревна, значит... Старик внутренне усмехнулся, посадил
Арамиса на цепь и пошел открывать калитку:

- Заходите... Светлана Игоревна. Кораблев - это я. Вы уж извините, что не
сразу признался, люди здесь разные ходят... Давайте-ка в дом зайдем, я
чайку поставлю - как раз пряничков свежих вчера купил - там и поговорим
по-людски...

Женщина, назвавшаяся Светланой Игоревной, молча прошла в дом, присела на
табуретку У кухонного стола, а Василий Михайлович засуетился с чайником и
чашками, вовсю изображая из себя радушного хозяина.

- Чай для русского человека - это первое дело. Куда мы без чая-то... Да, а
как Вадим Петрович-то? Давно я о нем ничего не слышал.

Брюнетка замерла. Кораблев стоял к ней спиной и не мог видеть, как она вся
сжалась за столом. Василий Михайлович проверял не личность гостьи - он
прекрасно понял, кто пришел к нему в дом... Старик хотел "снять реакцию"
брюнетки, посмотреть, как она среагирует на якобы неосведомленность его
относительно смерти Гончарова. Женщина либо поняла, что ее проверяют, либо
просто не хотела юлить - вздохнув, она глухо ответила:

- Вадим Петрович погиб в сентябре восемьдесят восьмого... Я думала - вы
знаете...

Кораблев ничего не сказал, молча поставил чашки на стол, высыпал пряники на
тарелку - тут и чайник поспел, он был как раз теплым, недавно кипевшим...
Разлив чай по чашкам, старик сел на свой край стола, снова взглянул на
гостью - несмотря на то, что в кухне было темновато, она так и не сняла
темные очки... "Светлана Игоревна" сидела спокойно, но во всей ее фигуре
чувствовался какой-то надлом, какая-то постоянно живущая внутри боль.

- Вы попейте чайку-то, пока горячий... А что же просил передать мне Вадим
Петрович, царствие ему небесное?

Женщина ответила сразу и без запинки:

- Он просил передать извинение за то, что случилось в апреле восемьдесят
третьего... За то, что доверился людям без чести и совести...

Старик медленно кивнул. Все правильно - стало быть, именно ей Вадим все же
решил передать этот пароль... Тогда, летом восемьдесят восьмого, отправляя
Кораблева в Болгарию, Гончаров попросил Василия Михайловича - на всякий
случай - о возможности в самой экстренной ситуации "делегировать" близкому
и надежному человеку свой голос, свое право Хозяина. А пароль такой Вадим
выбрал тоже не случайно. Чтобы не сомневался Кораблев в том, что придет к
нему человек надежный - специально заложил в условную фразу память о том
давнем "проколе"... Со дня смерти Гончарова минуло пять лет - Василий
Михайлович уже уверился, что унес Вадим тот пароль с собой в могилу. Ан
нет... Ей, стало быть, отдал...

У Кораблева было существенное преимущество перед женщиной, назвавшейся
Светланой Игоревной - он-то прекрасно знал, кто она такая на самом деле,
видел ее не раз в прошлом, даже "подстраховывал" по просьбе Вадима, а вот
она... Она явно узнала о существовании Василия Михайловича совсем недавно -