очень плохо говорил по-немецки. Рихард, одному ему известными знаками,
записывал в свой блокнот все наиболее важное. Рихард переспрашивал Каваи
по нескольку раз, казалось бы, одно и то же, уточняя для себя какие-то
детали, подробно интересовался военным договором штаба Квантунской армии с
марионеточным императором. Но Каваи в конце-то концов знал очень немногое
по своей привычке, потянулся за сигаретой.
сосредоточил свое внимание на Маньчжурии и пока откажется от захвата
Шанхая.
пехоты к северу от Шанхая в тылу 19-й китайской армии.
данные, что Девятнадцатая армия начала отступать от Шанхая. Вместе с ней
уходят рабочие и студенческие отряды добровольцев, чтобы не попасть в
окружение. В то же время британский посол и посол Соединенных Штатов
заявили совместный протест адмиралу Нагано. У них есть свои интересы в
Китае. Французы тоже присоединились к протесту.
борьбы с коммунистами.
разговор Каваи.- Как же так?
совершенно светло. - Вы слишком многого требуете от командующего армией
Цай тин-кая, он настроен антияпонски, но еще далеко не
прокоммунистически... Я слышал, что маршал Чан Кай-ши сказал по этому
поводу: пусть коммунисты бьют непослушные мне войска! Это человек хитрый и
вероломный... Однако не пора ли нам расходиться, господин Зорге...
особый рецепт.
накалилась, он протер сковороду долькой очищенного чеснока. В кухне
распространился чесночный запах.
несколько капелек сырой воды, чтобы осадить пену и гущу, разлил дымящийся
напиток в чашки. Кофе действительно получился ароматный и вкусный.
Стокгольме и Осло.
начинала удаляться от города. Одзаки был прав - 19-я китайская армия
отходила, чтобы не потерпеть поражения, - японские войска брали ее в
клещи, нанося удары с фронта и тыла.
Рихард отправил Макса Клаузена на юг - в Кантон, чтобы развернуть там еще
одну радиостанцию. Шанхайское кольцо, как иногда называли группу Зорге,
постепенно расширялось, и теперь связь с Москвой, Хабаровском,
Владивостоком поддерживалась из трех городов Китая, и каждая местная
группа работала самостоятельно. Вся техника: оборудование, изготовление
передатчиков, установление связи - легла на плечи Клаузена. В Кантон они
поехали втроем - Макс, Анна и Константин Мишин, а радистом в Шанхае
остался работать чех Вацлав Водичка, накопивший опыт связиста еще в
мировую войну.
Клаузен шутил: "Переходим на серийное производство, в случае нужды
передатчик сможет заменить мясорубку..." И в самом деле, из множества
деталей передатчика только маленькая тяжелая динамо-машина имела какое-то
отношение к радиотехнике, остальное для непосвященного человека
представляло собой нагромождение старых хозяйственных вещей: от керосинок
пакетики слюды для конденсатора, плетенная из тонкой проволоки вьетнамская
ваза, хлеборезка.. Все это рассовали по чемоданам, корзинам, а динамо
машину запаковали в ящик с посудой. В дороге Клаузен выдавал себя за
хозяина фотоателье и в случае таможенного досмотра мог объяснить, что
динамо-машина нужна ему на тот случай, если возникнут перебои с подачей
электроэнергии. Ведь в Кантоне так плохо работает городская электросеть...
Гоминдановские власти, натравив всякое отребье, хулиганье,
деклассированные элементы, разгромили советское консульство, зверски
расправились с советскими дипломатами, - они были убиты во время погрома.
Китайской коммунистической партии. Жестокий террор обрушился на китайский
народ - полмиллиона революционных рабочих, крестьян, интеллигентов погибло
в гоминдановских застенках, было обезглавлено при массовых казнях,
карательных экспедициях, антикоммунистических походах. Ценой крови своего
народа Чан Кай-ши и его вероломные генералы старались снискать
расположение империалистов Японии, Англии, Соединенных Штатов. Но
ненадолго восторжествовала реакция! В Москве знали и верили, что
государственные отношения с Китайской республикой могут восстановиться.
иностранных держав, заинтересованных в разрыве советско-китайских
отношений, чтобы предотвратить повторение кантонских событий.
сменились нестерпимой жарой, из Кантона от Макса Клаузена пришло тревожное
сообщение: "Мишин тяжело заболел туберкулезом, климат губительно действует
на его здоровье. Разрешите выезд хотя бы в Шанхай".
положение. Шанхай в такое время года немногим лучше Кантона для больных
туберкулезом. Зорге тогда сказал:
быстрее может поправиться. Клязь согласился, но высказал опасение:
с запавшими глазами и подозрительно ярким румянцем, подпольщики уже имели
ответ из Центра. Старик давал согласие на поездку Мишина для лечения в
Москву. Надо было видеть, как засияли глаза больного, когда Рихард сказал
ему об этом.
боялся, что меня не пустят в Россию, и там были бы правый. А теперь...
теперь я поеду на Цну. Вы знаете Цну - реку на Тамбовщине? Такая светлая,
чистая вода... Буду лежать целыми днями на горячем песке в зарослях
тальника... И мать принесет холодного молока в кувшине!..
заалело пятнышко крови.
Теперь ничего!.. Ты знаешь, Рихард, иногда мне кажется, что это не
туберкулез, а ностальгия. Тяжелая форма - ничего нет тяжелее жить
изгнанником. Когда я смогу поехать?
больным ухаживала Агнесс Смедли, она тоже недавно вернулась из Цзянси,
побывала в горах Цзинганшаня в частях Красной армии. Приехала полная
впечатлений. Иногда появлялась Луиза, но ненадолго, а Смедли даже
приспособила для работы подоконник, на котором разложила свои блокноты,
записи, газетные статьи. Она писала в то время, когда Константин спал или
лежал со счастливым лицом, предаваясь мечтаниям о горячих золотых песках,
о спокойной далекой Цне с ее прозрачными омутками и прохладной, как в
сказках, живой водой...
довелось увидеть снова берегов Цны. Он таял на глазах и умер тропическим
знойным днем, мечтая все о той же речке Цне, про которую, быть может, во
всем Шанхае никто и не слышал, а ему она была дороже жизни.
решил эмигрантский совет. В церковь на отпевание пришли несколько его
знакомых и чужих друг другу людей. По-настоящему близкой покойному из
людей, стоящих у гроба, была лишь Агнесс Смедли. Из подпольщиков никого не
было - даже на похороны товарища они не могли прийти все вместе...
она почти не участвовала в разговоре. Ходзуми был тоже подавлен, и не
только смертью Мишина. Он заговорил о других смертях - в британском
сеттльменте английские жандармы схватили больше двадцати настроенных
прокоммунистически китайцев, всех, кого успели арестовать на сходке в
маленьком ресторанчике на бульваре. Их передали из английской полиции в
гоминдановскую охранку. Пытали страшно и изощренно. Среди арестованных
оказались пять членов Лиги левых писателей, некоторых из них Ходзуми
хорошо знал.
комнате, останавливался у окна, невидяще глядел на капал с плывущими
джонками и снова ходил из угла в угол. Агнесс и Зорге следили за ним
глазами.
Русанов Владислав
Акунин Борис
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Жюль Верн
Березин Федор