Чтение 34–й страницы книги ~Сирены~

и пересекали мостовую, то только для того чтобы прекратить драку в одном из
кинотеатров, но даже тогда все ограничивалось простым наведением порядка.

В Нова Берлески Хаус, располагавшимся по соседски с грязным павильоном
театра Селвина, никогда не случалось никаких серьезных происшествий. Его
древняя сине-зеленая неоновая вывеска светилась с легким гудением ночью и
днем, и черно-белые фотографии актеров, не только никогда не выступавших на
этой крошечной сцене, но даже и не бывавших в Нью-Йорке, устало трепетались
на вечно приносящим с собой копоть и пыль ветерка из Хадсона. Здесь имелись
собственные ?силы безопасности?.

Стоявший напротив театра Бэб торговал всем, что попадало ему в руки, и,
надо сказать, разнообразие товара было впечатляющим. Официально он продавал
отдельные косяки, ЛСД, смешанным с дешевым амфетамином. Однако для тех, кого
он знал, Бэб мог достать практически все, что угодно. Дайна вряд ли знала
названия и трети всевозможных наркотических снадобий, проходивших через его
руки.

Трудно сказать, что он сумел разглядеть в ней с первого взгляда.
Несомненно она была очень красива, но Бэб мог заполучить - и заполучал - в
свое распоряжение всех женщин, которых хотел. К тому же, как Дайна узнала
позднее, у него имелось особое пристрастие к азиаткам. Поэтому непонятно,
что заставило его заговорить с ней, когда она в простом коричневом жакете из
вельвета и вытертых джинсах ?Ливайс?, заправленных в высокие черные
остроконечные ботинки, в третий раз прошла мимо него.

- Что ты тут делаешь, мама?

Она остановилась и посмотрела прямо в его медвежье лицо, не вытаскивая
рук из карманов жакета: сезон кожаных перчаток еще не наступил. Его ясные
глаза с любопытством уставились на нее. Их зрачки и радужные оболочки были
почти одного и того же цвета, и лишь по краям виднелись узкие желтоватые
колечки.

- Да ничего особенного, - ответила она.

- Тебе, что, некуда больше пойти?

- Мне нравится гулять здесь.

Из горла Бэба вырвался низкий, грудной смех; его глаза превратились в
щелочки, утонув в складках на темной коже.

- Черт побери! - Его черты посуровели, и он, откашлявшись, смачно
сплюнул. - Ты нарвешься на неприятности, мама, если будешь продолжать гулять
здесь. - Она нахмурилась. - Так все-таки, что ты забыла в этом благоухающем
саду?

- Во всяком случае, никого, перед кем должна держать ответ.

Он высунул наружу кончик толстого языка, поразительно розового на фоне
почти черных губ.

- Хм. Неужели? - Взгляд, которым вновь и вновь обводил ее фигуру, был
полон столь сильного вожделения, что Дайна почувствовала, что краснеет. -
Любой, из этих сукиных детей, шатающихся вокруг, может подцепить такой
первоклассный кусочек белого мяса. Они сжуют тебя, мама, и выплюнут, так что
ты в результате сама себя не узнаешь.

Она опасливо огляделась и увидела снующих вокруг негров и пуэрториканцев.
Кое-где между ними попадались белые, торопливо шагавшие по своим делам.
Отовсюду доносился громкий смех и шутки. Двое высоких чернокожих бежали по
направлению к 8-ой авеню, не обращая внимания на красный свет на
перекрестке. Раздался визг тормозов, крики и брань.

- Ты хочешь сказать, что это опасный мир?

- Ты попала в точку, мама. - Он покачал головой. - Здесь попадаются
законченные мерзавцы. Сильные и злые, как звери. Ты должна вести себя
осторожно. Тебе хочется повилять своей красивой белой попкой в компании
изгоев, вроде нас, а? Ты бы лучше сидела дома, где твой белый дружок
позаботится о тебе.

- Я же сказала, что мне нравится здесь. Его лицо потемнело, и он,
прищурив один глаз, взглянул на нее.

- Черт возьми, мама, уж не пришла ли ты сюда от скуки полакомиться черным
мясом, а?

- А?

- Я говорю о нигерах, мама. Нигеры возбуждают тебя? Закончится тем, что
твоя рожа превратится в кровавую лепешку. Какой-нибудь симпатичный подонок в
зеленом костюме опрокинет тебя на землю, изобьет, а потом раскорячит твои
прелестные ножки. Ты идешь домой прямо сейчас.

- Нет, - ответила она флегматично. - Я не шляюсь здесь в поисках мужиков.
Я пришла сюда, потому что... Я больше не могу быть там, где мне следует
быть.

- Говорю тебе, мама. Будь я проклят, если ты подходишь к здешней
обстановке.

Подняв голову. Дайна посмотрела ему в лицо, еще глубже погружая в карманы
ладони, сжатые в кулаки. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Щеки ее
порозовели от холода. Каждая фраза, произнесенная ею или Бэбом,
сопровождалась тонкой струйкой пара, вырывавшегося изо рта.

- Ты околачиваешься здесь целый день? - поинтересовалась она. Он фыркнул.

- Черта с два. Утром я занимаю свое место на нью-йоркской фондовой бирже.
Здесь у меня лишь побочный бизнес. - Он похлопал себя рукой по голове,
погружая пальцы в кучерявые волосы. - Это проклятая заплата у меня на
макушке всему виной, мама. Железо вшито вместо мозгов, в этом все дело. Они
вытекли наружу во время войны. Ужасно жалко.

Дайна услышала фальшь в его голосе и, поняв, что он кривляется,
хихикнула.

- Готова поспорить, что ты не был на войне. Ты недостаточно стар для
этого.

- О нет, ты заблуждаешься. Я мог бы быть во Вьетнаме, если бы вместо
этого не прохлаждался здесь. Армии не нужны изгои. Впрочем, они все равно не
нашли бы меня, даже если б очень захотели. Появись они здесь, то им бы
показали зону боевых действий. Будьте уверены! - Он с размаху хлопнул себя
ладонью по мясистой ляжке.

Проходившие мимо двое молодых пуэрториканцев остановились и вопросительно
посмотрели на Бэба. Гладкая, смуглая кожа на их лицах лоснилась; черные
блестящие волосы были собраны сзади в хвосты. Их одежда походила на
униформу: рваные потертые джинсы и короткие бейсбольные куртки. На ногах у
одного из них были надеты адидасовские кроссовки (?На случай, если надо
поскорее сматывать удочки?, - позднее объяснил Бэб Дайне), у другого -
стоптанные черные ботинки.

- Подожди, - бросил Бэб, обращаясь к Дайне, и направился к покупателям.

Улица вокруг мигала и переливалась разноцветными неоновыми огнями,
похожая на бесконечную светящуюся нить, протянувшуюся сквозь ночь. Пыльный
ветер гнал мусор вдоль водосточных желобов. Он дул с запада и приносил с
собой смрад и зловоние промышленных выбросов с заводов Нью-Джерси.

Бэб взял из рук одного из пуэрториканцев пригоршню зеленых банкнот и
вручил ему два тщательно перевязанных полиэтиленовых пакетика, наполненных
желтыми и розовыми таблетками. Нежно-голубой ?Кадиллак? проехал мимо так
медленно, словно у него были неполадки в моторе. Он выглядел необычно с
четырехфутовой антенной у переднего стекла и большим количеством
хромированных частей, чем у любых трех автомобилей вместе взятых.

Дайна сощурилась, пытаясь заглянуть внутрь ?Кадиллака?, но темно-зеленые
стекла на окнах сделали эту затею почти невыполнимой. Ей удалось разглядеть
лишь смуглое луноподобное лицо и голову пассажира, украшенную копной черных
волос, заплетенных в мелкие косички.

Бэб, закончив сделку с пуэрториканцами, наклонился к боковому окошку
машины, и оно беззвучно скользнуло вниз. Ему пришлось согнуться почти вдвое,
чтобы засунуть голову внутрь. Дайна услышала его голос, но не могла
разобрать ни слова. Затем Бэб. извлек откуда-то плоскую упаковку, завернутую
в коричневую бумагу. Он протянул ее внутрь салона и вытащил назад деньги.
Потом сказал что-то еще и выпрямился. ?Кадиллак? тронулся с места набирая
ход, и боковое стекло вернулось на прежнее место.

Когда Бэб, вернувшись на тротуар, приблизился к Дайне, она спросила:

- Ты собираешься стоять здесь всю ночь?

- Что тебе нужно, мама? - он пристально посмотрел на нее. - Ты меня
совсем не знаешь. Я могу доставить тебе серьезные неприятности.

Она улыбнулась.

- Я так не думаю, - протянув руку, она прикоснулась к его лицу. - Что ты
можешь сделать мне? Отобрать деньги? Они твои, если ты хочешь. - Бэб был так
поражен, что не нашелся что ответить. - Или что-то похуже? Изнасиловать
меня?

- Ха! Тебе никто не поможет. Что с тобой, черт возьми, мама? У тебя в
голове совсем пусто? Проклятье! Неужели твоя мама ничему не учила тебя?

- Мне кажется, что ты не такой, как все остальные, о которых ты мне
говорил.

- Хрен с два, мама! Точно такой же. Просто поздоровей большинства, и все.

- Давай раздобудем что-нибудь поесть, а?

- Эй! Я могу взять тебя за руку прямо сейчас, оттащить вот за этот дом и
заставить пожалеть о том, что ты пришла сюда. - Он протянул руку так, что
она едва не прикоснулась к плечу Дайны, и в его желтых глазах вспыхнули
огоньки, как у ночного хищника.

- Ну же, - сказала она. - Давай перекусим где-нибудь, а?

Его пальцы сильно сжали локоть девушки, и он потянул ее к убогому входу в
Нова Хаус. Она и не думала сопротивляться.

- Я собираюсь трахнуть тебя, дурочка, - прорычал он, наконец
разозлившись. - После этого тебе понадобится инвалидное кресло.

- Это не будет изнасилование, если я хочу сама.

Слова Дайны вдруг остановили его, и он, обернувшись, уставился на нее.

- Что ты хочешь сказать, мама?

- Просто пытаюсь объяснить, что ты не можешь изнасиловать меня.

- Можешь быть уверена, я сделаю все, что в моих силах.

Она подняла голову.

- Валяй!

Некоторое время он молча смотрел на нее серьезное лицо, потом, запрокинув