толкнул ее и пропустил Элизабет вперед. Пройдя затем через другую дверь,
они очутились в тускло освещенном помещении, заставленном сотнями клеток с
животными. Воздух здесь был спертым, жарким и влажным, и Элизабет
показалось, что она попала в джунгли. Когда глаза ее привыкли к полумраку,
она разглядела в клетках обезьян, хомяков, кошек и белых мышей. У многих
из них на теле проступали зловещего вида шишки и нарывы. У некоторых были
обриты головы, и из них торчали вживленные туда электроды. Некоторые из
зверьков пищали или без умолку тараторили, взад и вперед носясь по
клеткам, другие были неподвижны и, казалось, находились в бессознательном
состоянии. Шум и вонь были нестерпимы. Это был ад в миниатюрке. Элизабет
подошла к клетке, где сидел маленький белый котенок. Часть его мозга была
оголена, и из нее в разные стороны торчало с дюжину тонких проволочек.
какие-то пометки, пояснил:
случае, мне бы он сейчас не помешал". И, пока ей совсем не стало дурно,
она поспешила выйти из комнаты.
голосом сказала Элизабет. - Неужели все это так необходимо?
себе, что более трети из тех, кто родился в пятидесятые годы, живы
благодаря лекарствам. А ты говоришь, зачем опыты.
полных шесть дней. Элизабет чувствовала себя полностью разбитой, голова у
нее шла кругом. А ведь она ознакомилась всего лишь с одним из заводов
Роффа. А по белу свету таких вот заводов было понатыкано десятки, а то и
сотни.
затратить от пяти до десяти лет на исследования, но даже и тогда из каждых
двух тысяч опытных образцов на рынок поступает лишь три апробированных
лекарственных препарата.
сыновья" держат триста человек.
зарубежные подразделения, достигает полумиллиона.
сыпал Рис. Она знала, что концерн огромен. Но слово "огромен" было слишком
абстрактным. Перевод его на конкретные количества занятых в нем людей и
сумму денежного оборота поражал воображение.
Элизабет чувствовала, что явно села не в свои сани.
Ты в этом ни капельки не смыслишь.
свои интересы.
уезжайте, куда хотите, тратьте их в свое удовольствие.
подобру-поздорову, и пусть делают с фирмой, что хотят. Это дело мне не по
плечу".
тотчас уснула.
прибыла в свой кабинет, она тотчас послала за Рисом, чтобы объявить ему о
своем решении.
Он просил вам передать, что вернется во вторник. Может, обратиться к
кому-нибудь еще за помощью?
добавила: - Тут вам пришла посылка из полицейского управления. В ней вещи
вашего отца, которые он захватил с собой в Шамони.
невосполнимой утраты.
руки посланному вами человеку. Когда он прибыл за ними, они были уже в
пути.
и закрытый плоский кейс, к одной из сторон которого липкой лентой был
приклеен ключ. Скорее всего, отчеты. Надо будет передать Рису. Затем она
вспомнила, что он уехал. Ну что ж, решила она, она тоже уедет на уик-энд.
Еще раз взглянув на кейс, подумала, что в нем могут быть и сугубо личные
вещи Сэма, Лучше все же выяснить, что там находится.
мне. Я буду на вилле в Сардинии. Аналогичные телефонограммы пошлите
господину Палацци, господину Гасснеру и господину Мартелю.
вообще делать с фирмой все, что захотят.
своеобразным коконом, где она останется наедине с собой и сможет не спеша
и спокойно поразмыслить о своей будущей жизни. События так быстро и
нежданно накатились на нее, что у нее не было никакой возможности
посмотреть на них в их истинном свете. Несчастный случай с Сэмом (мозг
Элизабет отказывался принимать слово "смерть"), наследование контрольного
пакета акций "Роффа и сыновей", давление со стороны семьи, чтобы пустить
эти акции в свободную продажу. И наконец, сам концерн. Держать палец на
пульсе этого громадного чудища, подмявшего под себя полмира, тут было над
чем призадуматься.
при ней.
как о приезде Элизабет никого не известила. Своим ключом она открыла дверь
и медленно прошла по просторным знакомым комнатам и вдруг почувствовала
себя так, словно отсюда и не уезжала. Только сейчас она поняла, как
скучала по этому месту. Ей казалось, что все, что у нее было счастливого в
детстве, было связано именно с виллой. Странно было в одиночестве бродить
по этому лабиринту комнат, где всегда ключом била жизнь и то тут, то там
мелькал кто-либо из более чем полдюжины слуг, занятых каждый своим делом:
уборкой, чисткой, приготовлением пищи. Теперь она была наедине с собой.
укоренившейся за долгие годы привычке направилась к своей комнате, но на
полпути остановилась. В противоположном конце коридора находилась комната
отца. Она повернулась и направилась прямо к ней. Медленно отворив дверь,
осторожно просунула голову внутрь, понимая, что там никого не могло быть,
но под влиянием какого-то атавистического чувства надеясь увидеть в
комнате отца и услышать его голос.
пор, как Элизабет видела ее в последний свой приезд. Там стояли большая
двухспальная кровать, красивый комод, туалетный столик с зеркалом, два
обитых материей удобных стула и кушетка рядом с камином. Поставив на пол
чемодан, Элизабет подошла к окну. Плотно закрытые железные ставни и
наглухо задернутые занавески не пропускали внутрь лучи позднего
сентябрьского солнца. Она широко распахнула окно, и мягкий свежий осенний
горный воздух тотчас наполнил комнату. Теперь она будет спать здесь.
обитых кожей кресел, и задумалась. В этом кресле обычно сидел Рис, когда о
чем-либо беседовал с отцом.
памяти всплыла та ночь, когда после поездки в Париж он привез ее обратно в
школу и как она в своей комнате стала писать и переписывать заветное
"Миссис Рис Уильямз". Под влиянием внезапного порыва она подошла к столу,
взяла ручку и написала: "Миссис Рис Уильямз". И улыбнулась, подумав:
"Интересно, сколько же еще дур вроде меня делают в это время то же самое?"
Акунин Борис
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Грабб Джеф
Орлов Алекс
Афанасьев Роман