Чтение 34–й страницы книги ~Бомба для председателя~

...Человек этот был Вальтер, связник Айсмана по НДП.

- Господин Ауфборн, вы утверждаете, что находились в кабинете
редактора Ленца, когда к нему пришел помощник Люса и передал пленку?

- Да.

- Как представился посланец Люса?

- Он просто сказал: "Редактор Ленц, мой босс хочет предложить вам
сенсационный материал, а мне за то, что я его принес, следует к уплате
тысяча марок". - "Что за материал?" - "О том болгарине, который дал деру".
- "Пойдемте в наш кинозал..." - сказал Ленц.

- Вы не видели, как Ленц платил человеку Люса деньги?

- Нет.

- Как его звали?

- Он не назвался. Просто сказал: "Я от Люса".

- Вы говорили, он представился помощником Люса?

- Нет, это неверно. Это я так понял его... Вообще-то, он сказал: "Я
от Люса".

- Опишите его.

- Очень неприметная внешность. Я еще удивился, что в кино существуют
такие неприметные люди. Шатен, небольшого роста, в коричневом костюме...

- В какое это было время?

- Часов в двенадцать или около этого.

- То есть во время обеденного перерыва?

- В редакции не очень-то соблюдается обеденный перерыв. Все время
горячка.

- Вот я тоже не соблюдал обеденных перерывов и нажил себе язву
двенадцатиперстной кишки...

- У меня была язва до фронта... На фронте все зарубцевалось.

- Вы на каком фронте воевали?

- Я был все время на севере. Помогали финнам, потом был в Норвегии.

- Вы проходили денацификацию?

- Да. У англичан. Сразу после войны меня сунули в лагерь только за
то, что наша часть была приписана к СС. А я и в глаза-то не видел этих
палачей... Неужели я виноват в том, что на горнолыжников напяливали черную
форму?

- Сколько времени вы провели в лагере?

- Семь месяцев.

- К суду вас потом привлекали?

- Тогда всех привлекали к суду.

- Я понимаю... Всех привлекали, почти всех... Но вас, именно вас,
привлекали?

- Да.

- Вы были осуждены?

- Осужден?! Я был оклеветан!

- На сколько лет вас оклеветали?

- На пять лет.

- За что?

- Они, видите ли, обвинили нас в том, что мы сожгли какую-то
партизанскую деревню в Норвегии. А мы не сжигали никакой деревни. Там
убили трех наших ребят и вели по нас стрельбу с крыш. Мы, естественно,
отвечали тем же...

- Как давно вы работаете у Ленца?

- С тысяча девятьсот сорок седьмого года.

- То есть сразу же после освобождения из тюрьмы?

- Да.

- Вы сидели в одной камере с Ленцем?

- Да.

- И сразу же начали вести отдел спортивных новостей?

- Да. К черту политику! Только секунды и минуты... Я даже перестал
заниматься предсказанием чемпионов, хватит! Все паши беды оттого, что мы
не знаем, на кого и когда ставить...

- Ставьте на... - Берг осекся и вздохнул. - Ладно... Бог с ними, с
предсказаниями. Кто еще был в кабинете Ленца, когда пришел помощник Люса?

- Нет, не помощник Люса, а человек от Люса.

- Да, да, я понял и записал это ваше уточнение. Когда в кабинет Ленца
вошел Диль?

- Кажется, к концу нашей беседы.

- Что он мог слышать из разговора?

- Наверное, лишь заключительную часть...

- Господин Диль, что вам известно о посещении редактора Ленца
человеком от Люса?

- Почти ничего, господин прокурор. Редактор Ленц, одеваясь, сказал
Ауфборну, что он надеется через час вернуться. "Мы быстро посмотрим этот
материал, - сказал он, - и вернемся. Игра стоит свеч".

- В каких частях вы служили, господин Диль?

- Я не воевал. Я работал в тылу.

- После войны вы привлекались к ответственности?

- Вы меня вызвали в качестве свидетеля по делу Люса. Какое отношение
ваш вопрос имеет к этому делу?

- Словом, вам бы не хотелось отвечать на этот вопрос - я верно вас
понял?

- Да.

- Благодарю вас, у меня к вам больше ничего нет. Одно только
уточнение: человек Люса был невзрачен собою, шатен, в коричневом костюме?
- откровенно посмеиваясь, спросил Берг. - Вас, видимо, удивила его
внешность: человек из кино, а такой ординарный... Не так ли?

- Вы правы, господин прокурор, в его внешности не было ничего
приметного.

- Да уж конечно, если б там было что-нибудь заметное, вы бы не могли
этого не отметить для себя: все-таки восемь лет работы в полиции у
нацистов - это большой срок...

- Я протестую, господин прокурор! Я работал не в полиции нацистов, а
в полиции Германии. Вы тоже работали, пользуясь вашей терминологией, в
органах юстиции у гитлеровцев.

- Между прочим, вы совершенно правы. Да, господин Диль, я
действительно работал в органах юстиции при гитлеровцах, и даже то, что вы
карали, а я пытался защищать, - даже это не успокаивает мою совесть: ведь
я работал у гитлеровцев, господин Диль.

- Редактор Ленц, я допросил ваших свидетелей. Они дали вполне
убедительные показания. Прежде чем мы приступим к следственному
эксперименту, я бы хотел вернуться к вопросу о публикации в вашей газете
интервью с болгарином.

- Теперь, когда, кажется, все становится на свои места и все поняли,
что я пал жертвой провокации, я вам отвечу. После того как помощник Люса
прокрутил мне материал и я уплатил ему деньги, он передал мне интервью с
болгарином.

- И фотографию Кочева он тоже передал вам?

- Да.

- Как вы объясните тот факт, что он вам дал фотографию не из
отснятого Люсом материала, а с паспорта Кочева?

- Вы убеждены, что мы напечатали фото Кочева с его паспорта?

- Так утверждают болгары.

- Я не могу, конечно, опротестовывать заявление болгар... Они это
официально утверждают?

- Вполне.

- Естественно, я не могу их опротестовывать... Вероятно, вызвав на
допрос помощника Люса, вы сможете задать ему этот вопрос и потребовать
мотивированного ответа.

- Вы правы. Прошу вас ответить мне: согласны ли вы встретиться с
помощником Люса?

- Конечно.

- Тогда я попрошу вас пройти в соседний кабинет.

Они перешли в большой зал, где была собрана вся группа Люса:
ассистенты, помощники, звукооператор со своей командой, помощники
продюсера, шоферы, обслуживавшие "лихтвагены" и "тонвагены", привлеченные
статисты. Сам Люс сидел поодаль, на отдельном стуле, а за ним стоял
полицейский.

- Пожалуйста, укажите мне, господин Ленц, человека, передавшего вам
за тысячу марок материал, отснятый Люсом.

Ленц попросил:

- Включите, если можно, верхний свет, тут довольно темно.

Берг неторопливо подошел к двери и повернул выключатель, Дрогнув
голубым, беззащитным поначалу светом, мертвенно засветились большие
плафоны.

"Почему этот покойницкий свет называют дневным? - подумал Берг. -
Какая глупость! Это все реклама..."

- Так лучше? - спросил он Ленца.

- Да, благодарю вас.

Ленц дважды очень внимательно оглядел собравшихся здесь людей и
сказал:

- Простите, господин прокурор, но здесь того человека нет.

- Продюсер Шварцман, - обратился прокурор к маленькому человеку, то и
дело утиравшему со лба пот, - кто из вашей группы не явился?