Чтение 34–й страницы книги ~Псевдоним~

слушания дела ведет себя совершенно безучастно. Он одет, словно бы вышел
от лондонского портного, прическа его безукоризненна, манеры достойны и
сдержанны, но он совершенно не слушает, что о нем говорят, его вроде бы не
интересует то, что должно на этих днях свершиться. Он сидит, закинув руки
за голову, думает о чем-то своем; ногу держит на ноге, словно наблюдает за
игрой в крокет, и даже на вопросы своих адвокатов толком не отвечает.

Когда я попросил устроить мне с ним встречу и изложил ему суть Вашей
просьбы, он ответил буквально следующее: "Положить пять лет на то, чтобы
доказывать свою невиновность, став нервическим придурком, представляется
мне неэкономной тратой времени, сударь". Что я ни говорил ему, какие
доказательства ни выдвигал, как ни упирал на то, что федеральный Суд не
сможет не заинтересоваться тем, отчего против него сначала было сто
одиннадцать пунктов обвинения, а на процессе осталось всего два, м-р
Портер был холодно-корректен, учтив, но неумолим. Словом, я не смог
выполнить Вашего поручения, дорогой мистер Холл. Думаю, дней через пять
после того как огласят приговор, его отправят на каторгу.

Я готов передать ему Ваше письмо, я готов сделать все, что в моих
силах, однако больной, который не верит врачу, а живет по законам своих
чувствований, обречен.

Готовый к услугам, в ожидании указаний

Саймон Врук,

"Анализ, исследования и консультации".

"Прокурору Д. Кальберсону.

Вчера в 17 часов 11 минут в дверях банка из дамского револьвера марки
"браунинг" ј 45792 был застрелен банкир Филипп С. Тимоти-Аустин.

Убийцей оказалась девица Салли Кэльстон, девятнадцати лет,
незамужняя, певица церковного хора, работавшая прачкой, привлекалась к
суду за попрошайничество и шантаж.

На предварительном допросе Салли Кэльстон отказалась объяснить, чем
вызван ее злодейский поступок, по законам Штата попадающий под смертную
казнь на электрическом стуле.

Допрошенная в качестве свидетеля квартирная хозяйка Салли Кэльстон
показала, что Филипп С. Тимоти-Аустин был отцом ребенка Салли Кэльстон,
который умер от болезни, поскольку отец отказался признать его и не давал
денег на оплату врача и лекарств.

Препровождая при сем изъятый браунинг, сумку с тридцатью центами и
носовым платком, а также показания трех свидетелей, сообщаю, что Салли
Кэльстон отправлена в ту тюрьму, откуда она была только сегодня утром
выпущена.

Остается открытым вопрос, где она взяла десять долларов для того,
чтобы купить браунинг и патроны.

На это убийца категорически отказывается отвечать.

Водитель кэба, видевший, как она вышла из тюрьмы, показывает, что к
ней подошел некий мужчина, но примет его он не помнит.

Сама же Салли Кэльстон ничего об этом человеке не говорит и
повторяет, что "свершилась божья кара", а она была лишь "орудием Ее".

Сэм Бил Николберг,

шериф".

"Дорогой Боб!

Все получилось самым отменным образом! Ты лучший из всех режиссеров!
Теперь откроем с тобою предприятие, и оно будет очень прибыльным, уж
поверь мне!

Фараоны нюхали дело со всех сторон и прежде всего начали искать
мужика, который подошел к Салли, когда она вышла из тюряги. Хорошо искали,
молодцы, с ног сбились.

И никому в голову не пришло искать бабу, которая так ловко сыграла
свою роль. (Все ж таки бабы похожи на стадных зверушек: готовы поверить
дьяволу, если он будет в шляпке с вуалью и юбке, и наверняка отринут
господа, натяни он панталоны и жилет.)

Твоя компаньонша остановила Салли как раз там, где я и планировал,
сказала, что хочет погадать ей, все бабы на это падки, ну и рассказала о
прошлом ей все, как надо, а потом назвала адрес магазина, где торгуют
дамскими бульдожками-браунингами, "орудиями кары божьей".

А дальше было все, как ты и предсказывал. Девица купила "бульдожку" и
отправилась в банк, поджидать Филиппчика.

Я наблюдал за нею с другой стороны улицы, и мне было жутко глядеть на
ее глаза, столько в них было огненной ненависти. Наверное, все же только
матери могут так ненавидеть!

Филиппчик вышел из банка после всех других, - одно слово, директор,
занятой человек. Крошка пряталась за колонной. А потом подошла к нему и
сказала: "Ну, здравствуй". А может, что другое, только мне показалось, что
она именно это сказала, я глядел на ее рот, красивенький такой ротик,
только губы тряслись.

Он сразу побледнел; это ж не то, что топить своих конкурентов, тут
смерть в глазки заглянула: либо серной плеснет, либо бритвочкой черканет
по горлышку.

Она ему что-то еще сказала, но что, я не понял, а потом достала из
кармана "бульдожку"; настоящий мужчина хряснул бы ее ребром ладони по
рученьке, "бульдожка" б и выпала на дорогу, а он чуть не на колени, но она
не разрешила, бабахнула, а после этого рассмеялась. Он еще дергался, а она
смеялась. А потом, как в театре, бросила на него "бульдожку", стала перед
ним на колени, и ну плакать...

Дорогой Боб, я сделал такой вывод: прием, предложенный тобою, очень
перспективен, и баб следует бесстрашно использовать, особенно если надо
наказать гада или устранить конкурента.

Честных людей на земле нет, стоит только поискать - в каждом найдешь
зацепочку, которую можно раскрутить ото всей души.

Ну, например, я знаю, что один бес из Канзас-Сити набит баками и так
же, как Филиппчик, любит свеженьких. С Филиппчиком, правда, дело другого
рода, он лишил меня работы, опозорил и забыл обо мне: так садисты
переступают через труп жертвы и тянутся к бокалу, чтобы наполнить его
черносмородинным ликером - для успокоения души. Я жаждал отмщения, нашлись
люди, которым он тоже стал поперек дороги, отмщение случилось.

С теми баками, которые я теперь получил, мы вполне можем заняться
исследованием этого самого развратного туза из Канзас-Сити. Пригласи в
дело свою подружку. Я финансирую.

Поищем там именно девиц. Они алчат отмщения. Используем их, нагадаем
чего только их душе угодно, а потом объявлюсь я в качестве
ангела-спасителя.

Оплата аккордная, полтысячи баков на стол - и мировая. Пораскинь
мозгами, как мы назовем нашу фирму. Есть предложение обозвать ее так:
"Бюро по анализу скандальной информации, защита от шантажа и доверительные
советы". Как тебе?

Камингсу понравилось, его люди входят в долю!

Сердечно приветствую!

Бенджамин Во".

"Дорогой мистер Сэм Арчибальд Тимоти-Аустин!

Страшное известие о трагической кончине Вашего сына и моего
несравненного молодого друга Филиппа С. Тимоти-Аустина потрясло меня и
ввергло в глубокую скорбь.

Я понимаю, что никакие слова не смогут унять Ваше горе; гибель
единственного сына, талантливейшего экономиста - это удар не только по
Вашей семье, но и Стране, столь ценящей талант и напор.

Память о Филиппе С. Тимоти-Аустине навсегда сохранится в наших
сердцах.

Примите также глубочайшее соболезнование от мистера Кинга, который,
как и все мы в Вашингтоне, скорбит о происшедшем вместе с Вами.

Искренне Ваш

Камингс, юрист и консультант".

"Дорогой мистер Холл!

Ваше последнее письмо несчастный Билл так и не получил.

Я отправила Ваше письмо в каторжную тюрьму Колумбуса. Он имеет право
на переписку, так что связь с миром прервана не будет.

После объявления обвинительного вердикта, накануне отправления на
каторгу, он прислал мне записку, которую он разрешил переправить Вам, что
я и делаю:

"Хочу со всей торжественностью заявить Вам, что, несмотря на решение
присяжных, я абсолютно невиновен в каких-либо преступлениях во всей этой
истории с банком, разве только в том, что имел глупость держаться за
должность, которая была мне не по плечу.

Каждый разумный человек, слышавший свидетельские показания, знает,
что я должен был быть оправдан... Увидев состав присяжных, я почти
расстался с надеждой, что они сумеют в достаточной мере разобраться в