что взял не тот документ и вновь перерыл свои бумаги.
во внимание, что город Верне в силу своего географического положения по-
лучает непосредственную выгоду от наплыва иностранцев на пляжи вышеупо-
мянутых городов, и учитывая, с другой стороны, что нынешний момент бла-
гоприятен для... "
же дверь, и сам посмотрел на нее. Но было уже слишком поздно. Лишь нем-
ногие разглядели черный мундир, галуны и серебряный аксельбант жандарма,
препирающегося с приставом. Теперь дверь снова закрылась, восстановилось
спокойствие, и пристав, лавируя между рядами, пробирался к Йорису Тер-
линку, чтобы вручить ему письмо.
то не слушает. Ему, как и всем, хотелось понаблюдать, как бургомистр
распечатывает и читает письмо.
ности за рубежом, в странах с устойчивой валютой, просит муниципалитет
Берне выдать ему в порядке исключения субсидию в двадцать тысяч фран-
ков".
янтарный мундштук в зубах, был самым неподвижным и невозмутимым из всех
собравшихся.
более или менее представляют себе содержание письма, и понимал наконец
угрожающие слова председателя Команса.
зались безуспешны, считаю долгом своим уведомить, что мною получено про-
шение начать против вас судебное расследование. После ряда анонимных пи-
сем ко мне поступило обращение за подписью многих граждан вашего города
относительно особого положения одного из членов вашей семьи и его образа
жизни в вашем доме.
сильнейшую тревогу, и я повременю несколько дней, прежде чем допросить
вас по вышеупомянутому вопросу.
глаза на Кемпенара, и любой поклялся бы, что бургомистр, как все ос-
тальные, просто присутствует на очередном заседании.
кируя спешкой овладевшее ими чувство неловкости.
нялся с такой медлительностью, словно поочередно приводил в движение все
шарниры своего крупного тела.
на аэроплане, прибывшем в Верне, дабы устроить желающим воздушное креще-
ние. Ваш почтенный председатель господин Команс летал вместе со мной и,
если не ошибаюсь, забыл уплатить за место.
пустил в ход всю силу своего голоса, которому обычно отвечало звонкое
эхо от всех стен полукруглого зала. Он вроде как подыскивал слова, под-
бирался к теме.
начал постепенно поднимать голову.
церковь Святой Валбюрги и другие колокольни, тесно окружившие нашу пло-
щадь.
исходило даже нечто более необыкновенное. Он видел всех своих коллег в
черном, видел их розовые лица в бледном свете люстр, изучал каждое поо-
чередно и, продолжая говорить, успевал думать, вспоминать то или иное
событие.
да-то со стороны: очень рослый, очень широкий, очень прямой и - он знал
это - настолько бледный, что его застывшие черты пугали присутствующих.
ка отзвучит эхо, и продолжал. А двери подрагивали, потому что люди в ко-
ридоре теснились все плотнее, силясь разглядеть бургомистра сквозь узкие
щели.
городом, низкие одноэтажные домишки, доныне кое-где покрытые позеленев-
шей соломой, и вокруг каждого из этих домишек - клочок вспаханной земли,
луг, заботливо поддерживаемые ирригационные каналы. Дальше в дюнах попа-
дались иные здания, с причудливыми красными кровлями, виллы, курортные
псевдогорода, которые летом наполняются приезжими и слишком широкие ули-
цы которых пусты зимой, как заброшенные каналы. В эту минуту, господа, я
понял душу Верне...
на коллег, один за другим опускавших глаза.
моря, подлинно важны и должны приниматься в расчет только эти домишки за
зелеными изгородями да эти мужчины с женщинами в белых чепцах, которые
круглый год гнут спину над клочком земли.
лишь сборный пункт. Я уразумел наконец, что наш субботний базар, конная
и скотная ярмарки суть более величественные торжества, чем даже праздник
Тела Господня...
него хватало. Это был его день, который никто не мог у него отнять.
ле, нежели то, чем был до сих пор он сам!
жизнь, какой она наконец раскрылась ему от домика в Коксейде, этой
только что им описанной хижины с соломенной крышей и зеленой изгородью,
вплоть до настоящей минуты, включая двухкомнатную квартирку в первые го-
ды брака и табачно-сигарный магазин Берты де Гроте.
ботал немалые суммы на спекуляциях с прибрежными участками, вы забыли,
господа, чем оправдано существование нашего города.
где живут лишь два летних месяца, но получают большие прибыли.
или гостиница, один мужчина или одна женщина по необходимости покидают
один из домишек, вросших в поля, и уходят жить на чужбину, меняя свой
наряд на мундир или становясь лакеями и служанками у чужих людей.
научатся иностранным языкам и новым манерам. Но неужели вы думаете, что
они когда-нибудь вернутся к родным полям?
субботу не окажется никого, кто доставит на нашу главную площадь яйца,
птицу, овощи, и мы не услышим больше, как стучат по брусчатке наших улиц
копыта мощных сельских першеронов?
тонкая струйка голубого дыма.
не говорил тех слов, какие хотел сказать, в какие облекались его мысли.
Это у него не получилось бы, и к тому же выразить он стремился не эти
мысли.
поднялся в воздух, он упомянул, может быть, случайно, просто чтобы взять
разгон. Но это упоминание хорошо соответствовало сейчас тому, как он ви-
дел в эту минуту людей и вещи - нет, не только людей и вещи, но прошлое,
настоящее, будущее.
но так и не смогли ничего понять. Разве что встревожились, потому что
речь его не походила на ту, какую они ждали.
тальные возы соломы, блеющих овец и телеги с крестьянами в черном, сте-
кающиеся в город; видел человеческие жизни в их постоянном движении -
мальчиков, покидающих хижины и становящихся молодыми людьми, взрослых
мужчин, девочек, начинающих делать себе прическу и удлинять юбки, то ра-
достные, то мрачные крестные ходы, вливающиеся в церкви и выходящие из
них под равномерный гул колоколов.
та, оставшегося в своей раме над камином.
когда вы, на свое несчастье, забудете об этом...
Громыко Ольга
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Херберт Фрэнк