приладить свой шаг к его шагу, что их бедра составляли как бы единое
целое, когда они шли.
милости, потому что еще не наступил нужный момент, к которому он
готовится.
правоте. Они подошли к дому.
быстрее, как он это делал вчера с той, другой. Но кто лучше него
понимал, что не может быть и речи ни о каком сравнении. Мех Кэй
колыхался перед его глазами. Ее ноги в светлых чулках замерли на
лестничной площадке.
неубранной, не подготовленной для приема Кэй и казалась холодной. Он
понимал, что она готова заплакать. Может быть, он даже хотел увидеть ее
плачущей от досады? Потом снял свой плащ, шляпу и перчатки. Помог ей
снять пальто.
она сделала горестную гримасу, он ей объявил:
маленькой девочки, что вызвало у него желание расхохотаться. Не странно
ли в таком состоянии духа произносить те слова, которые он собирался
произнести?
все, что произойдет, буду ли я счастлив или несчастлив, но я все
принимаю заранее. Вот что я хотел тебе сказать, Кэй. Вот что я собирался
прокричать тебе в телефон, и не только в первую ночь, но и в эту ночь,
вопреки всему. Я люблю тебя, что бы ни случилось, чего бы ни предстояло
мне вынести, что бы я...
того, чтобы броситься к нему в объятия, как он предполагал, она замерла
посреди комнаты с бледным и застывшим лицом.
его понять.
направлено вовсе не к нему. Она резко повернулась и стремительно исчезла
в ванной, заперев за собой дверь.
комнате. Руки его, протянутые было навстречу любви, бессильно повисли.
двери, за которой не было слышно никакого шума. По мере того как шло
время, его нетерпение проходило, сменяясь мягким и убаюкивающим
состоянием покоя, в которое он начал погружаться.
услышал даже ее предупреждающего скрипа; сперва он увидел, как
поворачивается дверная ручка, потом распахнулась створка, и появилась
Кэй.
он был не в силах угадать, что именно. Ее лицо, волосы стали какими-то
другими. Попрежнему лишенная косметики, кожа выглядела совсем свежей;
она весь день была в пути, а с лица, казалось, было смыто напряжение.
и какой-то нерешительной. У него возникло ощущение почти кощунственного
присутствия при рождении счастья.
потому что было в этом мгновении нечто торжественное, что требовало,
чтобы они оба стояли.
долго молчали. Вокруг них застыла трепетная тишина, которую она наконец
нарушила, выдохнув еле слышно:
действительности обстояло дело.
этого. Мне случалось даже желать обратного. Ты помнишь - на вокзале, в
нашем такси, когда шел дождь, то, что тогда сказала тебе, и что ты, я
думаю, наверное, так и не понял?
ощутил себя ослабевшим и неуклюжим перед чудом, происходящим с ними.
кровати, но она стала протестовать слабым голосом:
большом потертом кресле, и каждый из них слышал биение пульса и ощущал
близкое дыхание другого.
жизнь вместе и навсегда.
одинокими. И когда она вдруг вздрогнула, а он почти в то же время
почувствовал, как к горлу подступила уже почти забытая тревога, они оба
поняли, что одновременно, не сговариваясь, бросили последний взгляд на
их прежнее одиночество.
могут отныне отправиться куда угодно. Не будет нужды и в пластинке из
маленького бара.
зажглась висящая на проводе лампочка у маленького портного напротив?
больше не нуждались.
вперед, а на самом деле, бедняжка ты мой, оставался позади.
первые отдельные шумы пробуждающегося города.
последующие, и город - этот или какой-либо другой - не сможет больше
внушать им страх.
них. Через несколько часов в ней будут укладывать чемоданы, а кресло, в
которое они забились, снова примет свой обычный невзрачный вид предмета
небогатой меблировки.
не был чем-то ужасным.
возникнет такое желание, и он спокойно вернется на свое прежнее место.
Или же они направятся в Голливуд, и он все начнет сначала.
дождаться.
выскользнула. В свете рождающегося дня он увидел, как она стоит на
коленях на ковре и взволнованно прикладывает свои губы к его рукам, тихо
говоря при этом:
резкий утренний свет, оглянуться на бедную наготу помещения.
не очень умело, ибо все для них было в новинку, они начинали жить.
от другого и оба улыбались?
переполнявшее его:
Конюшевский Владислав
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия