Виктора, словно ледокол, прорубал дорогу в движении, которое не успевало
смыкаться, когда секундою позже следом пролетал автобус Данко.
Дирборне, Виктор прорубить уже не мог. Оставался только один путь. Он
направил свой автобус вдоль тротуара. Прохожие бросились врассыпную,
словно кегли. Одинокий постовой сунул в рот свисток и дунул, словно его
попискивание могло остановить Виктора.
один автобус. Данко с ревом пронесся мимо по тротуару. Постовой хотел
было снова засвистать, но понял, что будет выглядеть идиотом.
красная извивающаяся стальная масса скульптуры Александра Колдера,
стоящая на широкой площади возле Дирборна. Она стоила целое состояние и
весила около тонны. Виктор заметил ее почти в ту же секунду, что и
Ридзик.
но был уверен, что почитающие искусство чикагцы не придут в восторг от
того, что пара чокнутых русских уничтожит их всемирно знаменитое
скульптурное творение. Он молча молился, прося пощады Колдеру.
проломил стоящий рядом огромный стеклянный стенд. Данко теперь уже
следовал за ним по пятам, повторяя каждое его движение.
Бога, что они наконец-то выбрались из автомобильного потока, -
распихивая и отбрасывая в стороны стоящие вокруг машины. Ридзик глянул
через плечо и увидел длинный ряд искореженного металлолома. Казалось,
что некий злобствующий великан прошелся по тихим улочкам, корежа подряд
все попадающиеся на пути автомобили исключительно по причине накатившей
на него злобы.
счетчиков, словно это было ромашки. Двигатели обоих автобусов выли от
перегрузки, но не сдавались. Виктор резко свернул налево, проломился
сквозь ограду товарного склада и загромыхал по темному пустому
пространству грузового парка железной дороги. Фары освещали помещение
метров на сто впереди. А там тускло светилась сеть рельсов, упирающихся
в кирпичную стену. Единственный выход отсюда лежал у него за спиной. И
он был перекрыт Данко.
Глава 13
остановил машину. Позади прокатился грузовой поезд. Данко нажал на
кнопку и дверь открылась.
русский, - он надавил на кнопку управления дверьми. - Поехали.
вхолостую, потом нашли точку опоры. Гигантская машина рванулась вперед,
изрыгнув из выхлопной трубы клубы черного дыма.
от фар автобусов встретились и скрестились, словно шпаги. Но машины
неслись навстречу друг другу, как метеоры. Как на турнире, только вместо
лошадей - машины: Данко - белый рыцарь, Виктор - черный. Автобусы
питаются бензином, но ненависть питала гордость, решимость каждого из
водителей уничтожить другого.
тоже забыл про наркотики, деньги, своего брата. Бритоголовых - про все,
кроме начавшейся дуэли. В голове у него было легко, почти радостно -
наступил последний раунд. Виктор подскакивал на сиденье, выкрикивая
что-то по-русски и задыхаясь от смеха.
прокричал он в ухо Данко.
освещенное огоньками приборного щитка.
петушиным боем. Но, надеюсь, вы не станете играть в него автобусами?
близко, что он почти чувствует его запах.
одну и ту же мишень с разных сторон. Данко и Виктор, охотник и зверь,
вложили в эти несколько секунд всю свою жизнь и ненависть. И оба были
полностью захвачены этим моментом.
секунды все ближе и ближе сходятся визжащие тела гигантских машин.
свернуть.., готовимся...
Арт Ридзик, рожденный и вскормленный в Чикаго, вдруг сообразил, что эта
пара сумасшедших идиотов собирается уничтожить друг друга - при помощи
американских автобусов, в американском товарном складе, причем жертвой
сего несчастного случая должен стать американский же полисмен. Он
оказался теперь лишь эпизодическим актером в этой безумной русской
фантазии.
обоих. Вовсе не так собирался он помирать. И жажда жизни, столь же
сильная, как их стремление к смерти, охватила все его тело. Он вцепился
в руки Данко, сжатые на руле. Все свое стремление к жизни вложил он в
свои усилия, дюйм за дюймом сдвигая смертельную хватку Данко. И за
несколько секунд до столкновения он успел повернуть руль на столько, что
автобус Виктора пронесся мимо в волоске от них. Но их автобус продолжал
жить собственной жизнью. Словно не выдержав нанесенного ему оскорбления,
он проявил свой нрав, кувырнулся на сторону, словно умирая. Но скорость
была слишком велика. И огромная машина перекувырнулась еще раз, и еще -
а внутри, словно крысы в банке, кувыркались Ридзик и Данко.
исцарапанный и помятый автобус Данко наконец остановился, первые язычки
пламени, вырвавшись из разбитого бензобака, поползли по его израненному
телу. И тут, проламывая стекло, появился кулак - это Данко разбил окно.
Разбив окно, он выкарабкался из автобуса, волоча за собой Ридзика.
испещрены ранами и царапинами, но под шрамами лицо его побелело от
гнева.
наслаждение от того, что все еще жив.
вмешательство спасло их обоих от верной смерти. И он вовсе не считал,
что за это его следует награждать "дураком".
железнодорожные пути, огромный тепловоз, выполняющий свое дежурство в
эту ночь, вывернув из-за поворота, с грохотом врезался в автобус.
Тепловоз катился небыстро - миль двадцать пять в час, - но весил
семьдесят пять тонн; он был больше, сильнее и страшнее, чем та машина,
что несла Виктора навстречу свободе. Поезд протащился еще сотню метров
по пути, прежде чем остановился. Автобус был смят, словно консервная
банка.
горела позади, освещая склад красным светом.
на рельсах, в разодранной одежде, с переломанной левой рукой,
безжизненно повисшей в рукаве, русский приближался к ним. В правой он
сжимал пистолет - и он шел убивать Ивана Данко, московского милиционера
- даже если это будет, в буквальном смысле слова, последним, что он
успеет сделать в жизни.
Казалось, будто все мышцы его пропустили через мясорубку.
спросил он.
красным в отсветах огня. Ридзик уже не сомневался, что Данко убьет его,
если он попытается вмешаться. А тот даже не удостоил его ответом.
врагу, тяжело шагая по земле. Менее уверенным шагом, но не менее
решительно, шел навстречу Данко Виктор. Ридзику это напомнило "В самый