добрыми друзьями.
с ним. Генерал Шайдер тактично перевел разговор на другую тему, и они
побеседовали о театре и актерской профессии. Он удивил ее широтой познаний
в этой области. У генерала был восприимчивый и глубокий ум. Шайдер
рассуждал то об одном, то о другом, во всем находя с Ноэлли общие
интересы. Он излагал свои мысли весьма искусно, и она не скучала. Генерал
изо всех сил старался выведать у Ноэлли ее биографию. Сильный, уверенный в
себе, в военной форме оливкового цвета, Шайдер имел вид типичного
немецкого генерала. Однако в нем чувствовалась какая-то мягкость,
выдававшая совершенно иные черты характера. Он скорее напоминал
интеллигента-ученого, а не полководца. И все-такие на лице у него
красовался огромный шрам.
wildfleisch, что означает "гордая кожа".
править миром. Однако мы не собираемся мириться с тем наказанием, которое
понесли за поражение в войне более двадцати лет назад. Немецкий народ
наконец-то сбросил с себя ярмо Версальского договора.
так легко, - сказал генерал Шайдер. - Основную ответственность за это
несет Наполеон III.
времена Наполеона толпа всегда удачно пользовалась путаницей извилистых
парижских улиц во время столкновений с солдатами императора. Парижане
возводили баррикады и устраивали засады. Решив положить этому конец,
Наполеон поручил префекту барону Жоржу Эжену Осману выпрямить улицы и
украсить Париж широкими бульварами. Вот по этим-то бульварам и вошли в
город наши войска. Боюсь, что история неблагосклонно отнесется к барону
Осману.
почувствовала, что ответ для него будет многое значить.
выразительно посмотрел на Ноэлли.
надеяться, что мы с вами никогда не станем врагами.
очень волновался.
Создавалось впечатление, что по квартире пронесся ураган. Все ящики в
столах были выдвинуты, их содержимое выброшено на пол. Кто-то перерыл
шкафы, перевернул лампу и свалил небольшой столик. Она заметила, что одна
из его ножек сломана.
напряженно думая. Готье схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.
умолчав о последующем разговоре с полковником Мюллером.
и то же лицо, но это не исключено.
чтобы ты якшалась с ним. Ведь из-за него мы с тобой можем погибнуть! Я
ненавижу немцев не меньше тебя...
Затем продолжил свою мысль:
подчиняться им. Ни ты ни я не можем себе позволить угодить в гестапо. Как,
ты говоришь, имя и фамилия этого еврея?
чем-то серьезном за одну-единственную и случайную встречу с этим
человеком. Если ты больше не будешь видеться с ним, они обо всем забудут.
по пятам идут два гестаповца.
был хвост. Сперва это ей только казалось. Просто возникало предчувствие,
что за ней кто-то наблюдает. Тогда Ноэлли оборачивалась и замечала в толпе
неприятного типа с немецкой внешностью в штатском, который как будто бы не
обращал на нее внимания. Через некоторое время у нее вновь закрадывалось
подозрение, что за ней следят. Теперь уже появлялся другой субъект,
похожий на немца, но гораздо моложе первого. Каждый раз рядом с ней
оказывался новый шпик. Несмотря на то что все они носили штатскую одежду,
отличить их не представляло большого труда. На лице у них было написано
безграничное презрение к французам, чувство собственного превосходства и
крайняя жестокость - безошибочные признаки принадлежности к гестапо.
стоит еще больше беспокоить его. Обыск, произведенный гестаповцами в его
квартире, сильно подействовал ему на нервы. Готье постоянно твердил, что
при желании немцы могут поставить крест на их карьере, и Ноэлли признавала
его правоту. Достаточно было почитать газеты, чтобы убедиться, что немцы
не знают жалости к врагам. Несколько раз звонил генерал Шайдер и просил
передать об этом Ноэлли, но она не обращала внимания на его
домогательства. Разумеется, актриса не хотела ссориться с немцами, но и
дружить с ними тоже не собиралась. Ноэлли решила вести себя с ними, как
Швейцария, - соблюдать нейтралитет. Пусть исраэли кацы всего мира сами
заботятся о себе. Правда, Ноэлли все-таки слегка интересовало, в чем же
состояла просьба Каца, но она не имела ни малейшего желания связываться с
ним.
газеты поместили на первой полосе сообщение о том, что гестапо удалось
поймать группу саботажников, действовавших под руководством Таракана.
Ноэлли прочитала в прессе все заметки по этому поводу, но ни в одной из
них не говорилось о поимке самого Таракана. Она вспомнила выражение лица
Каца, когда немцы стали окружать его в бистро, и поняла, что живым он им
не дастся. "Конечно", подумала Ноэлли, "все это может оказаться лишь моей
фантазией. Вполне вероятно, что он просто безобидный плотник, которым
представился мне". Да, но если это так, почему им серьезно интересуется
гестапо? Действительно ли он Таракан? Поймали его или нет? Ноэлли подошла
к окну своей квартиры, выходившему на авеню Мартиньи. На улице под фонарем
стояли двое шпиков в плащах и ждали. Чего? Ноэлли вдруг встревожилась.
Подобно Готье, ею овладело беспокойство, однако тут же сменившееся
злостью. Ей пришли на память слова полковника Мюллера: "Вам надо бояться
меня". Это был вызов. Ноэлли чувствовала, что Исраэль Кац еще даст о себе
знать.
крохотного человечка старше семидесяти лет со слезящимися глазами и
сморщенным, высохшим лицом. У него выпали все нижние зубы, и, когда он
говорил, его трудно было понять. Ноэлли вызвала лифт, и консьерж уже ждал
ее в кабине. Они спускались вниз вместе, и до остановки лифта он успел
пробормотать ей:
его в булочной-кондитерской на рю де Пасси.
его слова, а затем сказала:
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Соломатина Татьяна
Белов Вольф
Корнев Павел
Херберт Фрэнк