Рабба-Кега сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, лицом к Тарзану.
Положение было не то, которого желал Тарзан, и поэтому с бесконечным
терпением дикаря-охотника, человек-обезьяна, неподвижный и молчаливый, как
изваяние, притаился в ожидании, пока плод не созреет, чтобы его можно было
сорвать.
кружась у самого лица Тарзана. Человек-обезьяна увидел и узнал его. Укус
этой твари причинял смерть более слабым существам, чем Тарзан, для него же
это ужаление принесло бы долгие дни страдания. Но он не шевельнулся. Его
сверкающие глаза снова устремились на Рабба-Кегу. Он слышал полет насекомого
и следил за ним своим чутким слухом, а затем почувствовал, что оно
опустилось на его лоб. Ни один его мускул не дрогнул. Ужасное существо
поползло вниз по его лицу, по носу, рту и подбородку. Оно остановилось на
его шее и, повернувшись, направилось обратно. Тарзан невозмутимо наблюдал за
Рабба-Кегой. Теперь даже глаза его не двигались. Он притаился так
неподвижно, что только смерть могла бы сравниться с ним в неподвижности.
Насекомое стало ползти вверх по темно-коричневой щеке и остановилось,
задевая ресницы нижнего века. Мы с вами отпрянули бы назад, закрыв глаза и
стараясь ударить насекомое; но мы с вами рабы, а не хозяева своих нервов.
Если бы даже это существо вползло на глазное яблоко человека-обезьяны, можно
наверное сказать, что он и тогда остался бы неподвижным, с широко раскрытыми
глазами. Но насекомое этого не сделало. Одну минуту оно сидело около нижнего
века, потом, зажужжав, улетело.
нему и был укушен в щеку. Он вскочил и с ревом от боли и гнева повернулся к
тропинке, чтобы направиться в деревню Мбонги. И в этот момент его широкая
черная спина обратилась к притаившемуся над ним молчаливому существу.
прямо на его широкие плечи. Толчок повалил Рабба-Кегу на землю. Сильные
челюсти впились в его шею, а когда он пытался крикнуть, стальные пальцы
сдавили ему горло.
не сильнее ребенка в мощных руках противника.
Рабба-Кега, но каждый раз, когда последний пытался крикнуть, жестокие пальцы
опять мучительно душили его. Наконец воин покорился. Тогда Тарзан
приподнялся и уперся коленом в спину своей жертвы. И когда Рабба-Кега начал
опять бороться и попытался встать, человек-обезьяна толкнул его на тропинку
лицом в грязь. Куском веревки, которым был привязан козленок, Тарзан связал
чернокожему руки за его спиной, затем встал, поднял пленника на ноги,
повернул его лицом к тропинке и начал толкать его вперед.
на нападающего. Когда он увидел, что это не кто иной, как сам белый демон,
его сердце упало и ноги задрожали. Но демон пустил его идти вперед, не бил и
не подвергал пока никаким неприятностям. И негр понемногу приободрился.
Возможно, что в конце концов демон вовсе не собирается убивать его. Ведь
держал же он маленького Тяйбо в своей власти несколько дней, не причинив ему
вреда? Ведь пощадил же он Момайю, мать Тяйбо, когда мог так легко убить ее?
Шаг за шагом Тарзан и черный кудесник дошли до клетки, которую Рабба-Кега
вместе с другими черными воинами деревни Мбонги поставил, чтобы поймать
Нуму. Рабба-Кега увидел, что приманка исчезла, хотя в клетке и не было
никакого льва, и дверь не опустилась. Он был удивлен и вместе с тем немного
встревожен. В его тупом мозгу мелькнула мысль, что это неспроста.
Рабба-Кега понял все. Холодный пот выступил из всех пор его тела, он стал
трястись как в лихорадке, потому что человек-обезьяна крепко привязал его к
тому самому месту, которое занимал прежде козленок... Чародей взмолился
сначала о жизни, потом, хотя бы о менее жестокой смерти; но с тем же успехом
мог бы он умолять Нуму: сейчас его мольбы были обращены к подобному же
дикому зверю, не понимавшему ни слова из всего, что говорил несчастный
чернокожий...
Тарзана, но еще навело последнего на мысль, что чернокожий может кричать,
просить о помощи, поэтому он вышел из клетки, собрал горсть травы и нашел
маленькую палочку. Вернувшись, он засунул траву в рот Рабба-Кеге, положил
палочку крест-накрест между его зубами и закрепил ее ремнем его кушака.
Теперь чародей мог только вращать глазами и обливаться потом. После этого
Тарзан его покинул.
козленка. Выкопав его, он влез на дерево и принялся утолять свой голод, а
то, что осталось, снова зарыл. Потом, прыгая с дерева на дерево, он добрался
до водопоя. Здесь, отыскав место, где чистая холодная вода струилась между
двумя скалами, он начал пить глубокими глотками. Другие звери могли для
купания и питья пользоваться стоячей водой, но не Тарзан. В этом отношении
он был разборчив. Он смыл со своих рук малейший след противного запаха
Гомангани, а с лица кровь козленка. Вставая, он потянулся всем телом, влез,
подобно огромной, ленивой кошке, на соседнее дерево и заснул.
западную часть неба. Лев рычал и храпел, бродя по джунглям. Он приближался к
водопою. Тарзан сонливо усмехнулся, переменил положение и снова заснул.
заметили, что среди них не было Рабба-Кеги. Подождав несколько часов, они
решили, что с ним что-то произошло, и очень многих членов этого племени
озарила сладостная надежда, что с чародеем случилось нечто скверное. Они не
любили его... Любовь и страх редко бывают товарищами, но воин все же воин, и
поэтому Мбонга организовал отряд для поисков. Его личное горе по поводу
исчезновения Рабба-Кеги не было безутешным; это можно было видеть из того,
что сам он остался дома и преспокойно лег спать.
долге в течение целого получаса, но потом, к несчастью Рабба-Кеги
(человеческая судьба часто зависит от маленьких причин), их внимание было
привлечено случайно открытыми ими обильными запасами дикого меда, и, таким
образом, участь Рабба-Кеги была решена.
разгневался; но лишь только он увидел принесенный ими большой запас меду,
как все его бешенство сразу улеглось.
негр Тубуто, безобразно раскрасив лицо, уже практиковался в черной магии над
больным ребенком. Он бормотал заклинания, варил какое-то нелепое зелье и
махал хвостом зебры в приятной надежде наследовать должность и доходы
Рабба-Кеги. Этой ночью жены старого чародея будут стонать и вопить. А завтра
он будет ими забыт. Такова жизнь, такова слава, такова власть -- в центре
высшей мировой цивилизации или в глубине темных, первобытных джунглей --
везде одно и то же! Всегда и везде человек остается человеком. Он слишком
мало изменился под внешним лоском с того времени, как шесть миллионов лет
тому назад он прятался в яме между двумя скалами, чтобы спастись от
ихтиозавра.
ловушку, приготовленную для Нумы. Еще издали они услышали рычанье большого
льва и поняли, что им попалась хорошая добыча. С радостными криками подошли
они к месту, где должны были найти своего пленника.
были в бешеном восторге. Они высоко прыгали и плясали, издавая дикие и
хриплые победные крики. Но когда они подошли поближе, крики замерли у них на
устах, а глаза так расширились, что выкатились белки и нижние веки
опустились вместе с опущенными челюстями. Они отскочили в ужасе, пораженные
тем, что увидели внутри клетки. Там лежало разодранное и исковерканное тело
того, кто был вчера Рабба-Кегой, чародеем. Плененный лев был слишком взбешен
и перепуган, чтобы пожирать убитого, но он вымещал на нем свою злобу с такой
яростью, что его тело превратилось в страшную кровавую кашу.
смотрел вниз на черных воинов и скалил зубы. Еще раз подтвердилось лестное
для его самолюбия мастерство на всякие проделки. Оно некоторое время
оставалось в бездействии после мучительного истязания, которое выпало на его
долю в тот раз, когда он кинулся на обезьян, завернутый в шкуру Нумы, но эта
теперешняя новая шутка безусловно удалась!
к клетке; злоба и любопытство заменили страх. Каким манером Рабба-Кега попал
в клетку? Куда девался козленок? Не было ни признака первоначальной
приманки. Они присмотрелись ближе, и к своему ужасу увидели, что тело их
чародея было связано той же веревкой, которой они прикрепили козленка. Кто
мог это сделать?
сделать, кроме огромной безволосой обезьяны, которой они все так боялись? И
ненависть их к Тарзану еще усилилась вместе с возрастающим страхом. А Тарзан
сидел на своем дереве и наслаждался зрелищем.
каждый из них трепетал в страхе перед изобретательным умом высшего существа,
которое могло придумать для любого из них такую же ужасную смерть, как та,
которой погиб чародей. Негры были подавлены и молчаливы, и в самом
угнетенном настроении потащили пойманного льва по широкой слоновой тропинке
в деревню Мбонги.
за собой ворота. У каждого из них было такое ощущение, что за ним кто-то
следит с той самой минуты, как они покинули лес, хотя никто не видел и не
слышал ничего такого, что могло бы послужить реальным поводом для страха.
ужасающие вопли. Они впали в страшное возбуждение, в какую-то радостную
Ильин Андрей
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Витковский Евгений
Суворов Виктор
Конан-Дойль Артур