заметил еще кое-что. Небо вовсе не было пустым, как показалось с первого
взгляда. Оно было усеяно мириадами черных крапинок, совершенно неподвижных и
расположенных в самых разных бе спорядочных сочетаниях. Боумен не сразу их
заметил - ведь это были просто черные точки, - но раз увидев, уже без труда
различал. Они напоминали нечто очень знакомое, но эта мысль была так
безумна, что Боумен отбрасывал ее, пока логика не вынудила его сда ться.
фотографический негатив Млечного Пути.
узнает ответа. Пространство словно вывернулось наизнанку... Нет, человеку
тут не место! И хотя в капсуле было тепло, он вдруг почувствовал леденящий
холод, и его начала бить др ожь, с которой он никак не мог совладать.
Хотелось зажмуриться и забыть о жемчужно сияющей пустоте вокруг, но это было
бы проявлением малодушия, а такого он не мог себе позволить.
внизу, однообразная и неизменная. Боумен прикинул на глаз, что летит
примерно на высоте пятнадцати километров и мог бы без труда обнаружить
признаки жизни. Но мир этот был пустынен : разум побывал здесь, преобразил
его по своей воле и ушел... А потом вдалеке, километрах в тридцати, Боумен
увидел горбом торчавшую над плоской равниной полуразрушенную конструкцию
цилиндрической формы. Это мог быть только остов гигантского корабля. До него
было слишком далеко, чтобы разглядеть какие-либо детали, а через несколько
секунд он и вовсе скрылся из виду, но Боумен успел заметить сломанные
шпангоуты и тускло поблескивавшие листы металлической обшивки, отодранной
кое-где, словно кожура с апель сина. Сколько тысяч лет пролежал этот исполин
на пустынной планете, расчерченной, словно шахматная доска, геометрическими
фигурами? И какие существа странствовали на нем среди звезд?
покинутом корабле.
прямо на него. Когда же летевший предмет приблизился и прошел под капсулой,
Боумен увидел, что он веретенообразной формы, длиной сто пятьдесят - двести
метров. Местами по его д лине шли какие-то едва различимые полосы, но их
было трудно разглядеть, потому что предмет этот то ли вибрировал, то ли
вращался с большой скоростью. Оба конца его были заострены, и признаков
каких-либо движителей Боумен не заметил. Человеческому глазу в нем было
знакомо только одно - его цвет. Если это и правда было вполне осязаемое
творение чьей-то техники, а не оптическая иллюзия, то создатели его, видно,
не гнушались некоторых человеческих слабостей. Однако им явно чужда была
ограниченность возможно стей, присущая людям: веретено, суда по всему, они
построили из золота.
непонятная штука. Пролетев мимо, словно его здесь и не было, она теперь
опускалась к одному из тысяч черных колодцев и через несколько секунд
исчезла в недрах планеты, прощаль но сверкнув золотом. Он снова остался один
под этим зловещим небом, больше прежнего подавленный ощущением полного
одиночества и оторванности от родной Земли.
геометрическими узорами поверхности огромного мира и прямо под ним ширится
устье одной из прямоугольных расщелин. Пустое небо сомкнулось над ним, часы
вновь замедлили ход и остановились, и капсула опять начала падать в черную
шахту навстречу другому далекому звездному полю. Но теперь он был уверен,
что не возвращается в Солнечную систему, и в мгновенном озарении - может
быть, глубоко ошибочном - понял, куда он попал.
меж звезд в непостижимых размерностях пространства и времени. Его занесло на
Центральную Узловую Станцию Галактики.
Глава 42
Чужое небо
слабым светом, просачивавшимся откуда-то из невидимого еще источника. И
вдруг черная тьма мгновенно оборвалась, и капсула вылетела в небо, усыпанное
ярчайшими звездами.
но с первого взгляда понял, что унесен на сотни световых лет от Земли. Он
даже не пытался найти хоть одно из тех созвездий, которые с незапамятных
времен были знакомы и близки человеку; вероятно, ни одну из звезд,
блиставших сейчас вокруг него, не удалось бы увидеть с Земли невооруженным
глазом.
опоясывала небо; лишь кое-где черными клочьями ее прорезали скопления
космической пыли.
Может быть, это наша Галактика, подумал Боумен, но видит он ее с другой
точки, очень близкой к ее ядру, в котором теснятся друг к другу сверкающие
звезды.
нет, было бы просто ребячеством на это надеяться. Солнечная система так
невообразимо далека, что уже все равно - в своей ли он Галактике или в самой
отдаленной из всех, когда-л ибо уловленных телескопом.
потрясение. Внизу уже не было ни гигантского "граненого" мира, ни
какого-либо подобия Япета! Там не было ничего - только исчерна-черное пятно
среди звезд, зиявшее словно дверь из темной комнаты, распахнутая в еще более
темную ночь. И сейчас же у него на глазах "дверь" закрылась. Не отдалилась
от него, нет, а постепенно заполнилась звездами, словно то была прореха в
пространстве и ее залатали... Он остался один, совсем один, в эт ом чуждом
небе.
чудеса. Сперва он увидел шарообразный сгусток звезд - чем ближе к центру,
тем гуще они теснились, так что сердцевина была уже совсем слитным
сверкающим пятном. Внешние очертан ия шара расплывались в постепенно
редеющий ореол из солнц, незаметно сливающийся с фоном более удаленных
звезд.
скопление звезд. Он созерцал то, что до него человеческий глаз мог увидеть
только как смазанное пятнышко света в поле зрения телескопа. Он не мог
вспомнить, как далеко от Земли до б лижайшего шарового скопления, но знал
хорошо: в радиусе тысячи световых лет от Солнечной системы ничего подобного
нет.
еще более странное явление - огромное красное солнце, во много раз больше
Луны, какой она видится с Земли. Боумен мог свободно смотреть на него; судя
по окраске, солнце это бы ло не горячее раскаленного уголька. Кое-где по
сумрачно-багровой поверхности текли ярко-желтые реки, пылающие Амазонки,
извиваясь на десятки тысяч километров и затем теряясь в пустынях умирающего
солнца.
человеческим опытом и чувствами, которые порождены красками закатов на Земле
да мерцанием дотлевающих угольков в камине... А эта звезда пережила
пламенное буйство юности, за неско лько быстролетных миллиардов лет
промчалась через фиолетовый, синий и зеленый участки спектра и ныне вступила
в возраст устойчивой, спокойной зрелости, продолжительность которого трудно
было даже вообразить. Все, что было в ее прошлом, - меньше тысячной доли
того, что ей предстояло. История этой звезды только начиналась.
смотрело прямо на Боумена. Хотя движения не ощущалось, он знал, что
по-прежнему находится во власти тех сил, которые унесли его сюда от Сатурна.
Вся наука и техническое мастерство Зем ли казались безнадежно примитивными
по сравнению с этими силами, влекущими его навстречу неведомой, непостижимой
участи.
которой его влекло, - может быть, какую-нибудь планету, вращающуюся вокруг
этого солнца. Но он не заметил нигде ни видимого диска, ни особо яркой
точки; если у солнца и были п ланеты, он не мог разглядеть их на звездном
фоне.
Там возникло и быстро разгорелось белое сияние - быть может, внезапное
извержение или вспышка, из тех, что время от времени происходят почти на
всех звездах.
солнечного диска, кроваво-красные оттенки которого быстро поблекли перед
ним. Усмехнувшись над нелепостью своей мысли, Боумен все же подумал, уж не
наблюдает ли он восход солнца... на с олнце. Так оно и было. Над пылающим
горизонтом солнца поднималось светило не крупнее окружающих звездочек, но
такое яркое, что на него невозможно было взглянуть. Крохотная бело-голубая
точечка, яркая, как сияние электрической дуги, понеслась с невероятно й
скоростью поперек солнечного диска. Видимо, она двигалась очень близко к
поверхности своего гигантского партнера, потому что прямо под ней вздымался
увлекаемый ее притяжением огненный столб высотой во многие тысячи километров
- как бы приливная волна п ланеты, вечно несущаяся вдоль экватора красного
солнца в тщетной погоне за летучим огоньком в небе. Очевидно, эта
пронзительно сияющая булавочная головка была белым карликом - одной из
странных яростных малых звезд размером не больше Земли, но в миллион раз
превосходящих ее массой. Подобные "неравные браки" среди звезд нередки, но
мог ли помышлять Боумен, что ему доведется увидеть такую двойную звезду
своими глазами? Белый карлик пробежал почти над половиной багрового диска -