Чтение 336–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

торые не в состоянии вынести, чтобы с них была снята мерка, - ведь и в
самом деле подобная церемония оскорбляет, по-моему, естественное досто-
инство человека, - так вот, если и вы, сударь, случайно принадлежите к
разряду таких людей...

- Черт возьми, полагаю, что да.

- Отлично, господин барон; в таком случае все устроится как нельзя
лучше, и вы будете первым, кто испытает на себе придуманный нами способ.

- Но как же все-таки снимут эту чертову мерку?

- Сударь, - ответил, отвешивая поклон, Мольер, - если вы соблаговоли-
те пройти вместе со мной, вы убедитесь в этом собственными глазами.

Арамис наблюдал эту сцену с неослабным вниманием. Быть может, он ду-
мал, основываясь на интересе, проявляемом к ней даАртаньяном, что и он
уйдет из кабинета портного вместе с Портосом, чтобы не упустить развязки
столь забавно начатой сцены. Но, несмотря на всю свою проницательность,
Арамис все же ошибся. Ушли только Портос и Мольер. ДаАртаньян остался у
Персерена. Почему же он там остался? Из любопытства, и только; может
быть, и ради того, чтобы провести несколько лишних мгновений в обществе
Арамиса, своего доброго старого друга. После того как Портос и Мольер
удалились, д'Артаньян подошел к епископу, что, по-видимому, не входило в
планы последнего.

- И вам нужно новое платье, не так ли, дорогой друг?

Арамис усмехнулся.

- Нет.

- Но ведь вы поедете в Во?

- Поеду, но без нового платья. Вы забываете, дорогой даАртаньян, что
ваннский епископ не настолько богат, чтобы шить себе новое платье к каж-
дому празднеству,

- Ба, - сказал, смеясь, мушкетер, - а поэмы, разве мы их больше не
пишем?

- О даАртаньян, - проговорил Арамис, - подобную чепуху я давно уже
выбросил из головы.

- Так, так, - произнес даАртаньян, отнюдь не уверенный в том, что
Арамис говорит правду.

Что касается Персерена, то он снова погрузился в рассматривание своей
парчи.

- Не думаете ли вы, дорогой даАртаньян, - улыбнулся Арамис, - что мы
стесняем своим присутствием этого славного человека?

"Так вот оно что, - проворчал про себя мушкетер, - это значит ни
больше ни меньше, что я стесняю тебя".

Затем он произнес уже вслух:

- Ну что ж, пойдемте; и, если вы так же свободны, как я, любезный мой
Арамис...

- Нет, не совсем, я хотел...

- Ах, вам нужно переговорить наедине с Персереном? Почему же вы сразу
не предупредили меня об этом?

- Наедине, - повторил Арамис. - Да, да, разумеется, наедине, но
только вы, даАртаньян, не в счет. Никогда, прошу вас поверить, не будет
у меня тайн, которых я не мог бы открыть такому другу, как вы.

- О нет, нет, я удаляюсь, - настаивал даАртаньян, хотя в голосе его и
слышалось любопытство; замешательство Арамиса, как бы тонко он его ни
маскировал, не укрылось от даАртаньяна, а он знал, что в непроницаемой
душе этого человека решительно все, даже то, что имеет видимость сущего
пустяка, подчинено заранее намеченной цели; пусть эта цель была даАр-
таньяну неведома и непонятна, но, изучив характер своего давнего друга,
он понимал, что она, во всяком случае, должна быть немаловажною.

Арамис, заметив, что у даАртаньяна появились какието подозрения, так-
же стоял на своем:

- Оставайтесь, молю вас: вот в чем, в сущности, дело...

Затем, обернувшись к портному, он начал:

- Дорогой господин Персерен... Я бесконечно счастлив, даАртаньян, что
вы здесь.

- Вот как! - воскликнул капитан мушкетеров, веря в искренность Арами-
са еще меньше, чем прежде.

Персерен не пошевелился. Взяв из его рук кусок ткани, в созерцание
которой он был погружен, Арамис силой возвратил его к реальной действи-
тельности.

- Дорогой господин Персерен, - произнес он, - здесь господин Лебрен,
один из живописцев господина Фуке.

"Чудесно, - подумал даАртаньян, - но при чем тут Лебрен?"

Арамис посмотрел на даАртаньяна, который сделал вид, будто рассматри-
вает гравюры с изображением Марка Антония.

- И вы хотите, чтобы ему сшили такой же костюм, какие заказаны эпику-
рейцам? - спросил Персерен.

Произнося с отсутствующим видом эти слова, достойный портной сделал
попытку отобрать у Арамиса свою парчу.

- Костюм эпикурейца? - переспросил даАртаньян тоном следователя.

- Воистину, - сказал Арамис, улыбаясь своей чарующей улыбкой, - воис-
тину самою судьбой предначертано, что даАртаньян этим вечером проникнет
во все наши тайны. Вы, конечно, слышали об эпикурейцах господина Фуке,
не так ли?

- Разумеется. Кажется, это своего рода кружок поэтов, состоящий из
Лафонтена, Лоре, Пелисона, Мольера и кто его знает, кого еще, и заседаю-
щий в Соп-Манде?

- Это верно. Так вот, мы одеваем наших поэтов в форму и зачисляем их
на королевскую службу.

- Превосходно! Догадываюсь, что это сюрприз, который господни Фуке
готовит для короля. Будьте спокойны! Если тайна господина Лебрена состо-
ит только в этом, я не выдам ее.

- Вы очаровательны, как всегда, дорогой друг. Нот, господин Лебрен к
этому непричастен; тайна, к которой он имеет касательство, гораздо зна-
чительнее, чем эта.

- Раз она не уступает в значительности первой из ваших тайн, то я
предпочитаю но быть посвященным в нее, - заметил даАртаньян, притворя-
ясь, будто собрался уходить.

- Входите, Лебрен, входите, - сказал Арамис, открывая правой рукой
боковую дверь и удерживая левою даАртаньяна.

- Честное слово, я ничего не понимаю, - буркнул Персерен.

Как говорят в театре, Арамис выдержал паузу.

- Дорогой господин Персерен, - начал он, - вы шьете пять костюмов его
величеству, не так ли? Один из парчи, один охотничий из сукна, один из
бархата, один из атласа и последний, наконец, из флорентийской ткани?

- Верно, но откуда, монсеньер, вы все это знаете? - спросил изумлен-
ный Персерен.

- Все это исключительно просто, сударь: предстоят охота, празднество,
концерт, прогулка и прием; пять названных мною тканей предусмотрены эти-
кетом.

- Монсеньер, вы знаете решительно все на свете.

- И многое другое к тому же, будьте спокойны, - пробормотал ДаАр-
таньян.

- Но, - вскричал, торжествуя, портной, - чего вы все же не знаете,
хоть вы и великий князь церкви, чего не знает и не узнает никто и что
знаем лишь король, мадемуазель де Лавальер и я, это цвет материй и вид
украшений, это покрои, это соотношение частей, это костюм в целом!

- Вот с этим всем, - сказал Арамис, - я и хотел бы при вашей помощи
ознакомиться, дорогой господин Персерен.

- Никогда! - побледнел перепуганный насмерть портной, хотя Арамис
произнес только что приведенные нами слова весьма ласково и даже медото-
чиво.

Притязания Арамиса показались Персерену после того, как он подумал
над ними, настолько несообразными, настолько смешными, настолько чрез-
мерными, что он сначала тихонечко рассмеялся, затем принялся смеяться
все громче и громче и кончил взрывами неудержимого хохота.

ДаАртаньян последовал примеру портного, но не потому, что находил эту
просьбу и впрямь смешною; он имел в виду еще больше распалить Арамиса.
Этот последний предоставил им смеяться, сколько они пожелают, и когда
они наконец утихли, проговорил:

- На первый взгляд может и в самом деле показаться, что я позволил
себе нечто нелепое, - разве не так? Но ДаАртаньян, который - воплощенное
благоразумие, разумеется, подтвердит, дорогой господин Персерен, что я
не мог поступить иначе и должен был обратиться к вам с своей просьбою.

- Как это? - удивился мушкетер, превращаясь в слух; благодаря своему
поразительному чутью, он уже понял, что до этой поры действовали только
застрельщики, как говорят военные, и что настоящее сражение впереди.

- Как это? - недоверчиво протянул Персерен.

- Почему, - продолжал Арамис, - господин Фуке дает празднество в
честь короля? Разве не для того, чтобы сделать ему приятное?

- Верно, - подтвердил Персерен.

ДаАртаньян выразил свое одобрение словам Арамиса кивком головы.

- Каким же образом он может достигнуть этого? Посредством обходи-
тельности, любезности, забавных выдумок; посредством целого ряда сюрпри-
зов, вроде того, о котором мы только что говорили, - я имею в виду за-
числение на королевскую службу поэтов.

- Прекрасно.

- Речь пойдет еще об одном сюрпризе, дорогой друг. Присутствующий
здесь господин Лебрен - живописец, рисующий с исключительной точностью.

- Да, да, - сказал Персерен. - Я видел картины господина Лебрена и
отметил себе, что костюмы у него выписаны весьма тщательно. Вот почему я
тут же согласился сделать ему костюм, будь он такой же, какой шьется
эпикурейцам, или в каком-нибудь ином роде.

- Дорогой господин Персерен, ваше обещание для нас драгоценно, но мы