преступлений". Дело в том, что по нерадивости, по нерасторопности, по
недодумию местной милиции -- одно, другое и третье уголовное преступление
остаётся нераскрытым. Но для отчётности они непременно должны быть раскрыты
(то есть, "закрыты")! Так ждут удобного случая. Вот попадается в участок
кто-нибудь податливый, забитый, дураковатый -- и на него нахомучивают все
эти нераскрытые дела -- это [он] их совершил за год, неуловимый разбойник!
Кулачным битьём и вымариванием его заставляют во всех преступлениях
[признаться], подписать, получить большой срок по сумме преступлений -- и
очистить район от пятна.
ненаказанного порока. И милицейских следователей премируют.
того года, когда кликнуто было хватать, судить и выселять [тунеядцев]. Это
указ тоже в какой-то степени заменил ушедшую гибкую 58-10 -- обвинение тоже
оказалось вкрадчивое, невещественное -- и неотразимое. (Сумели же применить
его к поэту И. Бродскому!)
к нему. Именно тунеядцы -- бездельники с высокой зарплатой, сели за
судейские или административные столы, и потекли приговоры нищим работягам и
умельникам, колотящимся после рабочего дня подработать еще что-нибудь. Да с
какой злостью -- извечною злостью пресыщенных против голодных! -- накинулись
на этих "тунеядцев"! Два бессовестных аджубеевских журналиста *(11) не
постыдились заявить: тунеядцев недостаточно далеко от Москвы высылают!
разрешают им получать посылки и денежные переводы от родственников!
недостаточно строго их содержат! "не заставляют их работать от зари до зари"
-- буквально так и пишут: [от зари до зари]! Да на заре какого же
коммунизма, да по какой же конституции нужна такая барщина?!
никогда не скудеющем казённом воровстве) постоянно пополняется Архипелаг.
зубы задержанным -- "народные дружинники", эти назначенные милицией
ушкуйники или штурмовики, не упомянутые в конституции и не ответственные
перед законом.
полнеба в зареве коммунизма, но мы как-то привыкли, что преступления не
кончаются, не уменьшаются, да что-то и обещать нам перестали. В 30-е годы
верно обещали: вот-вот, еще несколько лет! А теперь и не обещают.
"законом".
имеет! Бормочет реакционная старая пословица: "закон назад не пишется". А у
нас -- пишется! Если вышел новый модный Указ и чешется у Закона применить
его к тем, кто арестован прежде -- отчего ж, можно! Так было с валютчиками и
взяточниками: присылали с мест, например из Киева, списки в Москву --
отметить против фамилий, к кому применить [обратную силу] (увеличить
[катушку] или подвести под [девять грамм]). И -- применяли.
неизвестно, каков будет ход заседания и приговор. А смотришь, журнал
"Социалистическая законность" напечатает это всё [раньше], чем состоялся
суд. Как догадался? Вот спроси... *(12)
вообще его за преступление не считает! [Легион] лжесвидетелей благоденствует
среди нас, шествует к почтенной старости, нежится на золотистом закате своей
жизни. Это только наша страна одна во всей истории и во всём мире холит
лжесвидетелей!
почётно служат, долго служат и благородно переходят в старость.
всякой трепетной творческой мысли. То шарахается Закон: в один год резко
снизить преступность! меньше арестовывать! меньше судить! осуждённых брать
[на поруки!] А потом шарахается: нет изводу злодеям! Хватит "порук"! строже
режим! крепче сроки! казнить негодяев!
Закона. Верховные Судьи и Верховные Прокуроры -- опытны, и их этими ударами
не удивишь. Они проведут свои Пленумы, они разошлют свои Инструкции -- и
каждый новый безумный курс будет разъяснён как давно желанный, как
подготовленный всем нашим историческим развитием, как предсказанный
Единственно Верным Учением.
сажать миллионы за образ мышления, или ссылать целиком народы (снова те же
или другие), или мятежные города, и опять навешивать четыре номера -- его
могучий корпус почти не дрогнет, его форштевень не погнётся.
себе:
описанные в этой книге. Много издано и напечатано Основ, Указов, Законов,
противоречивых и согласованных, -- но не по ним живёт страна, не по ним
арестовывают, не по ним судят, не по ним экспортируют. Лишь в тех немногих
(процентов 15?) случаях, когда предмет следствия и судоразбирательства не
затрагивает ни интереса государства, ни царствующей идеологии, ни личных
интересов или покойной жизни какого-либо должностного лица -- в этих случаях
судебные разбиратели могут пользоваться такою льготой: никуда не звонить, ни
у кого не получать [указаний], а судить -- по сути, добросовестно. Во всех
же остальных случаях, подавляющем числе их, уголовных ли, гражданских -- тут
разницы нет, -- не могут не быть затронуты важные интересы председателя
колхоза, сельсовета, начальника цеха, директора завода, заведующего ЖЭКом,
участкового милиционера, уполномоченного или начальника милиции, главного
врача, главного экономиста, начальников управлений и ведомств, спецотделов и
отделов кадров, секретарей райкомов и обкомов партии -- и выше, и выше! -- и
во всех этих случаях из одного покойного кабинета в другой звонят, звонят
неторопливые, негромкие голоса и дружески [советуют], поправляют, направляют
-- [[как]] надо решить судебное дело маленького человечка, на ком
схлестнулись непонятные, неизвестные ему замыслы возвышенных над ним лиц. И
маленький доверчивый читатель газет входит в зал суда с колотящейся в груди
правотою, с подготовленными разумными аргументами, и, волнуясь, выкладывает
их перед дремлющими масками судей, не подозревая, что приговор его уже
написан -- и [нет] апелляционных инстанций, и [нет] сроков и путей исправить
зловещее корыстное решение, прожигающее грудь несправедливостью.
воздухе, висит в городах пуще дыма городских труб.
и обручи -- есть, а закона -- [[нет]].
Платонову.
Плиева, командующего Северо-Кавказским военным округом, будет же
когда-нибудь надписано над местом массового расстрела, за эти часы приезжал
в Новочеркасск, и уже бежал, напуганный (даже, говорят, с балкона 2-го этажа
спрыгнул), вернулся в Ростов. Сразу после новочеркасских событий он поехал
делегатом на героическую Кубу.
Якутию.
разгневанная Россия ежегодно и отмечала, а 2 июня -- когда начнём отмечать?
в поезде: "Военные не стреляли. Раз только выстрелили в воздух,
предупредить. А стреляли диверсанты, разрывными пулями. Откуда взяли? У
диверсантов что угодно есть. И в военных и в рабочих они стреляли... А
рабочие как обезумели, напали на солдат, били -- а те-то причём? Потом
Микоян ходил по улицам, заходил посмотреть, как люди живут. Его женщины
клубникой угощали..."
переживаний! В учебники вошёл.
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Контровский Владимир
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Муркок Майкл