No. 1. Подписан к печати 27 дек. 1961 г. На стр. 73-74 -- статья Григорьева
(Грузда) -- "Фашистские палачи". В ней -- отчёт о судебном процессе
эстонских военных преступников в Тарту. Корреспондент описывает допрос
свидетелей; вещественные доказательства, лежащие на судейском столе; допрос
подсудимого ("цинично ответил убийца"), реакцию слушателей, речь прокурора.
И сообщает о смертном приговоре. И всё свершилось [[именно так]] -- [[но]]
лишь 16 января 1962 г. (см. "Правду" от 17 янв.), когда журнал [[уже был
напечатан и продавался]]. (Суд перенесли, а в журнал не сообщили. Журналист
получил год принудработ.)
потом на редакционном совете, друг другу помогая, выправить всю.
взяли, а заменили рассказом, устным или письменным, в моё распоряжение.
Варламу Шаламову предлагал я всю книгу вместе писать -- отклонил и он.
("откликнитесь!"), своя открытая переписка -- так, как было с Брестской
крепостью.
письма, и материалы я должен был таить, дробить и сделать всё в глубокой
тайне. И даже время работы над ней прикрывать работой будто бы над другими
вещами.
нет, чтоб я один такую написал? И насколько я это выдюжу? Но когда вдобавок
к уже собранному скрестились на мне еще многие арестантские письма со всей
страны -- понял я, что раз дано это всё мне, значит я и должен.
лежали на одном столе! В самый разгар работы над "Архипелагом", в сентябре
1965 года, меня постиг разгром моего архива и арест романа. Тогда написанные
Части "Архипелага" и материалы для других Частей разлетелись в разные
стороны и больше не собирались вместе: я боялся рисковать, да еще при всех
собственных именах. Я всё выписывал для памяти, где что проверить, где что
убрать, и с этими листиками от одного места к другому ездил. Что ж, вот эта
самая судорожность и недоработанность -- верный признак нашей гонимой
литературы. Уж такой и примите книгу.
осталось больше на неё жизни. Не только прошу я о снисхождении, но крикнуть
хочу: как наступит пора, возможность -- соберитесь, друзья уцелевшие, хорошо
знающие, да напишите рядом с этой еще комментарий: что надо -- исправьте,
где надо -- добавьте (только не громоздко, сходного не надо повторять). Вот
тогда книга и станет окончательной, помоги вам Бог.
думал: не дадут.
связанные): 50 лет революции, создавшей Архипелаг, и 100 лет от изобретения
колючей проволоки (1867).
если и не погибну, то потеряю свободу писать и доступ к своим рукописям. Но
так с письмом обернулось, что не только я не был схвачен, а как бы на
граните утвердился. И тогда я понял, что обязан и могу доделать и доправить
эту книгу.
недостатки. Проверить на более широком круге я не смел, а если когда и
смогу, то будет для меня поздно.
винят: конца дополнениям здесь нет, и каждый чуть-чуть касавшийся или
размышлявший, всегда добавит -- и даже нечто жемчужное. Но есть законы
размера. Размер уже на пределе, и еще толику этих зернинок сюда втолкать --
развалится вся скала.
это прошу простить. Ведь спокойный год всё равно не выдался, а последние
месяцы опять горела земля и стол. И даже при этой последней редакции я опять
ни разу не видел всю книгу вместе, не держал на одном столе.
не сохранилась -- еще время не пришло доверить бумаге. Знают сами они.
Кланяюсь им.